Перебежчик меня порадовал, а вот Шарка – не очень. Сержант явно собирался высказать мне свое негодование.

– Воля ваша, лорд, а только неладно это.

Ну, я понимаю, что доверять Вадану нельзя, что он как флюгер, но сейчас-то ему выгоднее быть с нами? Разве нет?

– Почему?

– А если он подсыл?

– А к чему такие сложности?

– Чтобы в следующий раз вас в спину ударить. И не виноват никто…

Я задумался. Спину подставлять не хотелось, но как же быть?

Погонишь парня – он к нашим врагам уйдет. Оставишь – вози да следи, чтобы чего не выкинул. Не такой уж у нас сильный отряд – специально на это человека отряжать. А вот что делать?

Шарк хмыкнул.

– Лорд, а вы проще сделайте.

– И как?

Этой мудрости меня дядя быстро научил. Не знаешь сам – спроси у тех, кто опытнее. И не гнушайся советом даже от золотаря. Он-то в этом ремесле не первый год, знает и как дерьмо вытащить, и как не облиться… не верите?

А меня как-то с кузенами в наказание поставили выгребную яму чистить. Злые мы были, как волки, но мудрость усвоили.

Шарк старше и опытнее меня и в таких ситуациях уже бывал. Так что…

– Лорд, а вы письмо дяде написать не хотите? О нападении, о своей ране?

Я закивал. А ведь идея. И напишу, и свидетеля к письму приложу… Дойдет – неплохо. Не дойдет… так и особой беды не будет, я еще и с голубем отписал…

– И поручить Вадану его доставить? Отличная идея.

Шарк усмехнулся.

– А вы растете, лорд…

– Стараюсь, – коротко ответил я, не показывая, как мне приятна похвала. – Если мне кто-нибудь поможет, письмо напишу. А вы бы его расспросили про замок, про все хорошее?

Шарк кивнул, уже более уважительно. Тоже проверка – скажу или нет. Он бы и сам, но ему ведь надо из меня лорда вырастить. Смешно звучит?

Ан нет.

Лорд ты в том случае, если постоянно думаешь о своих землях и людях, об их благе. А иначе – ни к чему тебе ни то, ни другое.

– Вас подождать, лорд?

– Можете пока начинать, потом расскажете мне самое важное.

Вот так. Одна из обязанностей лорда – распределение работы между помощниками. И Шарк оценил. Поклонился и принялся за первого перебежчика из стана Рыла. Что ж, как первый – он получит больше других.

Спустя час Вадан скакал по дороге навстречу своей судьбе. Но мне казалось, что он многое понял – и сделает все, чтобы доставить письмо, а заодно убраться подальше от сложностей жизни. Пусть едет, попутного ветра, Вадан.

Вадан!!

Ах ты гнида!!! Тварь болотная подколодная!!!

НЕНАВИЖУ!!!

Никого и никогда я так не ненавидел, как этих троих. Сволочь такая, сначала согласился, потом сбежал, теперь всех продает… И ведь продаст.

А я ничего сделать не могу – связан и привязан к лошади, чтоб уж точно не сбежал.

Хотелось выть по-волчьи, но из стиснутого кляпом рта неслись только хрипы.

Ненавижу!

Зубами бы рвал на куски, глотки бы грыз…

Щенка, которого не удалось убить! Старика, который меня оглушил!! Предателя Вадана!!!

Чтоб вы все сдохли!!!

Все, все, все!!!!

Честно говоря, на такую удачу я и не рассчитывал. Козе понятно было, что лорд мне сразу не поверит. Но чтобы вот так…

Чтобы дать мне поручение – и проконтролировать его… Молодец, парень. Хоть и молод, а неглуп. Если выживет – служить ему будет одно удовольствие. Он ведь понял, что мне неохота класть голову ни за него, ни за его отчима, – и отпустил. Единственное, что…

Это было перед самым моим отъездом. И солгать я не смог.

– Ты… жил в замке.

Остальные все отошли от нас, но далеко не уходили. Стрелок держал стрелу на тетиве, если что – меня успеют убить. Пусть, я не собираюсь становиться врагом этому парню.

Жизнь сложилась иначе.

– Да, лорд.

Пока еще не «мой лорд». Кажется, парень это понял, но только улыбнулся. И тут же лицо его стало мертвенно-холодным и сосредоточенным.

– Мы расспросили тебя обо всем. Сколько у моего… отчима людей, как укреплен замок, кого там можно найти и чего ожидать. Один вопрос я оставил на потом, он важен только для меня. Вадан, ты знаешь, как умерла моя мать?

Я задумался. Потом потер лоб.

– Она болела. Долго болела, мой лорд. Больше года не выходила из комнаты, никого не допускала к себе, кроме вашего отчима и своей служанки.

– Метты?

– Нет, Дайрин…

– Дайрин?

– Темненькая такая, очень красивая, говорят, что она – простите! – спит с лордом, но говорят многое…

Юноша кивнул.

– А Метта?

– Ее, как госпожа заболела, выгнали из замка.

Пальцы мальчишки сжались в кулаки, но вслух он ничего не сказал. Сдержался.

– Значит, за ней ухаживали, а потом она умерла.

– Ночью. Мы не слышали, все спали как убитые… утром она уже была мертва.

Колин кивнул.

– На теле не было синяков? Ссадин?

– Не знаю. Ее Дайрин обмывала, никого не допустила…

– Хорошо. Иди…

– Мой лорд… – Я колебался несколько минут, прежде чем это сказать, но потом-таки решился: – Не знаю, важно это или нет…

Юноша ждал молча.

– Я знаю, леди всегда следила за руками.

Кивок. Понятно, боится не совладать с голосом.

– Я обратил внимание. У нее руки стали не такие. Ногти обломаны, несколько шрамов, как от ссадин. На леди это было не похоже. Она никогда бы…

Парень кивнул, отпустил меня жестом и махнул Шарку. Десятник подошел, выслушал, что сказал ему лорд, кивнул. На носилки запрыгнул заяц, лорд погладил его по шерстке… умная зверюшка даже не дернулась.

И я поехал.

Нет, если мальчишке дадут вырасти – служить у него будет хорошо. Если нет – жаль. А что до меня…

По тракту я ехать не собирался. Наоборот, сошел с него и повел коня в поводу. В лес я не сунусь, но подлесок тут вполне себе ничего. Достаточно густой, чтобы меня скрыть, достаточно редкий, чтобы можно было пройти. Еще не хватало со старыми приятелями столкнуться. Почему-то мне кажется, что они не обрадуются встрече, а мне так не хочется их огорчать…

И огорчать своего лорда.

Надо доставить письмо его дядюшке.

Зайка, как понимала, устроилась рядом с моим лицом. Можно было отвернуться, уткнуться в густую шерсть – и тихо, почти беззвучно, заплакать. Никто не видел моих слез. Злых слез, честно говоря.

Все я понимаю. И что мать меня спасала, и что другого выхода не было…

Мама, мамочка, родная моя…

Мы с отцом виноваты перед тобой. Сначала не уберегся он, потом не смог уберечь себя я, и, что самое ужасное, мы оба не смогли уберечь тебя.

Никогда себе этого не прощу.

Зайка шевельнулась, ткнулась мокрым носом в лицо, я машинально погладил зверька. Чувствует все… Никогда больше не буду охотиться на зайцев!

Мама, родная моя, что этот подонок с тобой сделал?

Я все узнаю – и убью его. Обещаю тебе, он жить не будет. Уничтожу, самую память о нем – и то сотру в порошок.

Ненавижу, боги, ненавижу!!!

Если бы сейчас мне попался этот подонок – горло бы ему зубами разорвал, сомкнул зубы на глотке и кровь бы пил, всю, до последней капли, сколько есть в жилах.

Мразь…

Зубы стиснулись до скрежета.

Ненавижу…

Слезы исчезали в заячьей шкурке.

Я не умру, нет. Слишком много радости я доставлю негодяю. Я выживу – чтобы уничтожить его. Я – выживу.

Колин нервничал – и я тоже волновалась.

Когда идет заживление, надо сохранять спокойствие и неподвижность. И дышать по возможности ровно, а этот герой – всхлипывает тихо-тихо, а вы пробовали при таком раскладе ровно дышать?

Еще и сопли потекут, мокрота в легкие попадет… Кошмар!

Я потерлась о щеку мальчишки, стирая мокрые полоски и стараясь успокоить. Куда там! Колин весь был как натянутая струна, только что не вибрировал. Ну еще бы…