После недолгих поисков мы наткнулись на тропу, ведущую в Конгбу, и пошли по ней, а примерно полчаса спустя добрались до развилки. На самом деле одно из ответвлений было главной дорогой, а другое — проселочной, но тогда мы не подозревали об этом, полагая, что надо выбирать между двумя различными путями. Доверившись своему чутью, мы последовали по проселочной дороге, которая, по-видимому, была шедевром неведомого инженера из дорожного ведомства По-юл. Огромные отвесные скалы постоянно преграждали нам путь, и мы перебирались через них то по стволам деревьев, где были сделаны зарубки вместо ступенек — на них умещались лишь пальцы ног, то по шатким камням — из них было сложено некое подобие лестницы. В некоторых местах не хватало земли, и ее заменяли доски, грубо обтесанные топором, или бревна, вдавленные в отвесный склон. Эти сооружения предназначались для здешних великанов, чьи ноги были гораздо длиннее наших, поэтому, когда мы спускались по головокружительным лестницам или пытались преодолеть проломы, которые местные жители могли просто перешагнуть, мы зачастую встречали под собой лишь пустоту. Если опоры на ноги оказывалось недостаточно, приходилось опираться на руки и посохи. Один раз я даже ухватилась за ветку зубами — совершенно бесполезное непроизвольное движение, — и мы с Йонгденом смеялись надо мной еще несколько дней.

Если бы мы шли налегке, такая гимнастика, возможно, доставила бы нам некоторое удовольствие. Но, зная, что впереди долгий путь через безлюдные леса, мы запаслись большим количеством тсампа и рисковали из-за этого груза потерять равновесие во время своих пируэтов.

Хуже того, мы опасались, что сбились с пути. Такая тропинка, вероятно, вела в какую-нибудь деревню, но не могла быть дорогой в Конгбо, по которой, как нам было известно, ходили навьюченные мулы.

Вдобавок мы не находили следов своих недавних попутчиков. На илистой почве неизбежно должны были отпечататься шаги тридцати двух человек. Значит, ватага паломников избрала другой путь. Тем не менее я решила следовать дальше, ибо мой маленький компас показывал, что направление правильное.

Итак, мы снова остались одни. Никто не ждал нас в Лхасе в назначенный день, ведь мы не должны были читать там Священное писание во имя процветания ламаистского правительства. Было бы неплохо попасть в столицу к началу празднеств, но до этого дня оставалось еще немало времени, и мы позволили себе не спешить.

В любой момент нам грозила новая встреча с разбойниками, но мы решили, что, раз уж находимся в опасной зоне и поневоле вынуждены продолжать свой путь, не стоит переживать по поводу вероятных опасностей, которые вдобавок невозможно было предотвратить.

Наша живописная тропа оборвалась у гигантского дерева, посвященного некоему лесному божеству. Здесь она соединилась с дорогой для мулов, и стало ясно, что мы не заблудились.

Священное дерево, разукрашенное флагами с надписями и магическими фигурками, смягчило гнетущую атмосферу тревоги, которую вызывал полумрак, царивший под густой листвой. От этого места, приятно выделявшегося на однообразном лесном фоне, веяло необычайной психической силой, характерной для таких уголков природы; отдыхая у Священного дерева, я думала о незапамятных временах, когда юное человечество жило в согласии со своими богами.

Выйдя на более удобную тропу, мы смогли двигаться быстрее, и я пожалела о том, что, на свою беду, выбрала ужасную проселочную дорогу. Однако вскоре мне было суждено благословить доброго лесного духа, вероятно направившего меня на этот путь.

Немного дальше я нашла посреди тропы ветку цветущей орхидеи, такой свежей, как будто ее только что сорвали. Дело было в январе, и я упоминаю об этом, дабы показать, что не весь Тибет представляет собой бесплодную ледяную пустыню, простирающуюся к югу от Лхасы до самых Гималаев.

В конце дня мы догнали трапа и их спутников, расположившихся на красивой поляне, на берегу притока По-Цангпо.

Увидев нас, паломники пришли в волнение, бросились к нам и принялись расспрашивать о том, чем закончилась наша встреча с грабителями. Мы отвечали, что не видели на своем пути ни единой живой души. Путники были поражены. Ранним утром они столкнулись с шайкой местных разбойников, которые преградили им путь и стали требовать «подарков». Трапа отказались давать что бы то ни было, как и во время спуска в долину Нагонга, и началась схватка. Несколько разбойников были ранены, а другие разбежались. Двое из нескорпа получили удары саблей, и еще один человек, которого толкнули, упал на камень и теперь жаловался на боли в теле.

Когда мы рассказали, что шли проселочной дорогой, все похвалили нас за прозорливость. Если бы мы выбрали дорогу для мулов, то, скорее всего, тоже столкнулись бы с грабителями, раздосадованными недавним поражением, и они обобрали бы нас до нитки.

Встречи с разбойниками в Тибете не редкость, и путники относятся к ним очень спокойно, если только такие встречи не сопровождаются исключительным кровопролитием. Присутствие раненых, лежавших у костра, отнюдь не омрачало веселого настроения их спутников. Скорее наоборот, эта стычка, нарушившая однообразный ход путешествия, даже придала им бодрости.

Большие костры, разведенные на поляне, и стук топоров в лесу привлекли внимание крестьян, обитавших поблизости. Некоторые из них пришли навестить нас. Казалось, что они немного навеселе; беседуя с нами, селяне с любопытством озирались по сторонам. Я спрашивала себя, не разведчики ли это, посланные для того, чтобы оценить наши силы и сообщить своим приятелям, как нас лучше ограбить.

Крестьяне попросили Йонгдена остановиться здесь на денек, чтобы благословить их дома и посевы. Лама, разумеется, отклонил это предложение, сославшись на то, что спешит в Лхасу, где он должен принять участие в мёламе[139]. Причина была уважительная, и жители По не настаивали на своей просьбе, но заявили моему сыну, что пришлют к нему утром жен и детей для благословения.

Несмотря на мирные речи, путники решили стоять ночью на страже: благочестивые искатели благословений или недавние грабители могли воспользоваться темнотой, чтобы напасть на нас. Поэтому часовые ходили вокруг лагеря, сменяя друг друга, и ночь прошла спокойно.

Пока мы крепко спали в своей палатке, которую установили чуть поодаль от всех, странники снова ушли до зари. Когда мы проснулись, поляна была пуста. Я настояла на том, чтобы мы выпили чай, но вскоре Йонгден выразил беспокойство по поводу того, что мы остались одни в опасной местности. Когда мы заканчивали укладывать вещи и я склонилась над котомками, он сообщил мне о приближении отряда разбойников. В самом деле, я заметила какую-то группу людей, но, как только они подошли ближе, стало ясно, что среди них только женщины и дети.

Несмотря на то что наши вчерашние гости были в подпитии, они не забыли прислать к Йонгдену своих родных для благословения. Крестьянки принесли ему немного масла, сушеных фруктов и корзину стручкового перца, который является меновым товаром и весьма ценится на рынках Лхасы. Таким образом, «грабители», напугавшие моего спутника, оказались нашими благодетелями.

Пока Йонгден благословил каждого человека в отдельности, согласно ламаистским правилам, пока мы упаковали полученные дары и поговорили с женщинами, прошло немало времени. Наконец мы двинулись в путь, уже не рассчитывая догнать своих попутчиков, во всяком случае в тот же день.

Я мистифицирую и устрашаю семерых разбойников. — Забавная уловка помогает мне перейти охраняемый мост через Тонжиюк. — Таинственный лама, возникший перед нами как призрак, узнает меня. — Встреча с любезным философом. — Восхождение на перевал Темо. Сон или видение? — Страница современной истории Тибета. Бегство Великого ламы Таши-лумпо. — Древнее предсказание о воине-спасителе, который должен появиться в «Северной стране», начинает сбываться. — Изнурительные религиозные обряды. — Беспомощные странницы. — Я открываю культ километровых столбов.