— Не ревнуй, муженек, — попросила она, гладя его по щеке. — Как я могу испытывать что-то к Эдварду, если безумно влюблена в тебя? — И, встав на носочки, поспешно поцеловала мужа.

— Меня так легко не улестишь, жена, — проворчал он, грозя ей пальцем. — Я знаю все твои уловки.

— И обожаешь каждую, совсем как меня. Верно?

Она снова чмокнула его. Рейф невольно усмехнулся.

— Ты просто невозможна!

— А тебе хотелось бы, чтобы я изменилась?

— Нет, — признался он.

До Хейвн-Касла было два дня пути. Странно возвращаться туда после всего, что было! Она вспомнила, как впервые приехала в Хейвн невестой Эдварда, как была поражена красотой замка, как боялась и все же таила в сердце надежду на счастье. Да, ее воспитывали совсем иначе, чем других женщин. Наверное, Эдвард никогда не простил ее за ту ночь, когда он добивался покорности, а она взамен потребовала привезти в Хейвн Глинна! А его потрясенное лицо при виде жены, ловко управлявшейся с мечом! Может, поэтому он с такой готовностью объявил ее мертвой? Бедный Эдвард! Ему в самом деле спокойнее с Кэтрин, а лучшей жены для Рейфа, чем Ронуин, все равно не найти. В прошлый раз, в день Святого Мартина, они впервые встретились семьями. Что будет сегодня?

Кэтрин, уже поднявшаяся с постели, радостно приветствовала их:

— Так вы все же приехали! Меб, принеси малютку, пусть крестные им полюбуются. Садитесь поскорее! Где вино для наших гостей?

— Ты так бледна, — встревожился брат, целуя ее руку.

Малыш, как и его старший брат, оказался точной копией отца.

— Как две капли воды, — жизнерадостно заметила Ронуин гордому отцу.

— Верно! — напыжился Эдвард. — Два прекрасных сына за два года, и на этом мы не остановимся.

— Может, стоит немного подождать? — тихо посоветовала Ронуин. — Кэтрин выглядит утомленной. Ей следовало бы отдохнуть.

— Завидуешь, что Кэтрин смогла дать мне детей, которых я так и не сумел получить от тебя? — ощетинился он.

Ронуин сжала кулаки.

— Я думаю о Кэтрин, Эдвард. Мне говорили, что зачать, выносить и родить нового человека не так легко. Если любишь жену, дай ей время оправиться от родов. Двое детей за два года — нелегкое испытание для женщины. Ежели ты так тщеславишься своей похотью и плодовитостью супруги и это для тебя всего важнее, продолжай — и убьешь ее бессердечием и жестокостью. Впрочем, ты быстро утешишься, вступив в третий брак, верно? Похоже, это входит у тебя в привычку, — с милой улыбкой заметила она.

— Ронуин, — предостерегающе бросил Рейф, скрыв улыбку.

— Как всегда, языкаста без меры, — прошипел Эдвард. — Рейфу следует почаще бить тебя.

— Ему не до того. Слишком много времени уходит на любовь, — фыркнула Ронуин.

— Что? Ты в самом деле раздвигаешь для него ноги?

— О, это бывает так часто, что тебе и не снилось.

— Довольно! — резко бросил Рейф.

— Пожалуйста, — взмолилась Кэтрин, — ради Бога, перестаньте ссориться! Мы одна семья и должны держаться вместе.

— Прости, Кэтрин, — негромко попросила Ронуин. — Попытаюсь вести себя прилично, но только ради тебя. Когда крестины?

— Завтра, — ответила золовка.

— Тогда мы сразу же сможем вернуться в Ардли.

— Неужели не побудете подольше? — расстроилась Кэтрин.

— Нельзя, — вмешался Рейф. — Ронуин как раз варит мыло и делает запасы на зиму, а я должен присмотреть за строительством нового амбара, который нужно подготовить к жатве.

— Почему бы этим не заняться управляющему? — удивился Эдвард.

— К чему мне платить кому-то, если я сам способен справиться с любым делом? Я не так богат, как ты, Эдвард. Поместье у меня маленькое.

— Но ты сумел значительно его увеличить за мой счет, — буркнул Эдвард.

— Спасибо, что напомнил. Кстати, ты еще не выплатил приданое Ронуин, а после свадьбы прошел почти год.

— Придется подождать, пока я не продам скот, — отозвался Эдвард.

— Зачем продавать? Я возьму его вместо денег. Таким образом мы сегодня же все уладим.

— Что за чудесная мысль! — поспешно вставила Кэтрин. — Не правда ли, господин мой? Скольких хлопот ты избежишь, подумать только! Гнать скот на ярмарку, торговаться, да и неизвестно, сколько выручишь!

— Ты совершенно права, любовь моя, — улыбнулся Эдвард.

Кэтрин ответила улыбкой, втайне радуясь, что сумела предупредить очередную ссору. Она ужасно устала, и просто сил недоставало постоянно улаживать споры между мужем, братом и невесткой, так и норовившими уколоть друг друга. Ей пришлось отдать старшего сына кормилице, но второй ребенок словно высасывал из нее бодрость и здоровье и требовал от нее еды каждые два часа.

Генри Джон де Боло был окрещен на следующий день, после утренней мессы, а потом родственники выпили за его здоровье. Малыш громко вопил, когда отец Джон окропил святой водой его покрытую пушком головку, и все в церкви улыбнулись. Крики ребенка были свидетельством того, что дьявол вышел из него. Ронуин держала своего крестного сына, а когда он попытался схватить губками ее грудь, ощутила странный трепет. Она прижимала его к себе до тех пор, пока не подошла няня. На прощание она поцеловала нежный лобик и в этот миг поняла, что хочет иметь ребенка.

— Итак, — шепнул Рейф, подходя, — по глазам вижу, что ты решила не пить больше свое зелье по утрам.

— Ты знал? — изумилась она, смахивая слезы. Рейфу известно, что она боялась зачать, но он и слова не сказал, хотя церковь строго запрещала подобные вещи.

—  — Всю жизнь тебя заставляли делать что-то. Зачем мне требовать ребенка от женщины, которая не готова к этому? Я способен к деторождению, ибо имею двух бастардов. Кроме того, я человек эгоистичный и наслаждаюсь нашей страстью.

Но если ты захотела младенца, я с радостью сделаю все, чтобы тебе угодить. — Он поцеловал ее в лоб и вытер слезы.

— Я люблю тебя, — выдохнула она.

— Знаю, — кивнул он.

Красивое лицо Эдварда де Боло на миг исказилось гримасой. Почему Ронуин не смогла полюбить его так, как кузена? Ему никогда этого не понять! Хорошо еще, что ему повезло с Кэтрин. В ней он никогда не усомнится! И все же невольная зависть закрадывалась в сердце, когда он видел счастье Ронуин и Рейфа. Ах, если бы такой же огонь горел между ним и Ронуин!

Несмотря на протесты Кэтрин, гости собрались в путь, но прежде Рейф отвел кузена в сторону.

— Ронуин права, — без обиняков заявил он. — Кэтрин хрупка и нежна, а сейчас просто с ног валится. Двое детей за два года! Если не можешь держать в узде свою похоть, найди здоровую крестьянку, чтобы утоляла твой зуд. Не хочешь же ты убить мою сестру!

— Верно, хотя мне и неприятно это слышать, — вздохнул Эдвард. — Я люблю Кэтрин и не желаю ей зла. Сделаю, как ты советуешь… если не сдержу вожделения.

— Прекрасно, — ухмыльнулся Рейф. — В этом случае мне не придется убивать тебя, кузен.

Оба рассмеялись, и лед был сломан.

— Скажи, — спросил Эдвард, — ты действительно любишь Ронуин?

— Да, — ничуть не обидевшись, кивнул Рейф.

— А она тебя?

— Тоже. Но не ломай голову над тем, что произошло между нами, Эдвард. Кэтрин — идеальная жена для тебя, а для меня — Ронуин. Прошлое не имеет значения. Будем довольны тем, что имеем, и слава Богу за это.

Первого августа, как раз перед началом жатвы, Ронуин и Рейф отпраздновали годовщину свадьбы. Год выдался на редкость удачным, и их хозяйство процветало.

— Ты принесла удачу Ардли, — твердил Рейф жене.

— Просто летом было много солнечных дней, — улыбнулась более практичная Ронуин.

Пшеницу сжали и свезли в новый каменный амбар. Яблоки и груши собрали; из части их сделали сидр, остальное спрятали в прохладном подвале. Как хорошая хозяйка, Ронуин часами просиживала вместе с женщинами, вынимавшими грязь и соломинки из настриженной шерсти. Потом шерсть промоют и расчешут, прежде чем спрясть и соткать сукно. Работа была нетрудной, но отнимала много времени, зато позволяла познакомиться с обитательницами поместья. Те единодушно решили, что жена хозяина может гордиться не только хорошеньким личиком, но и трудолюбием и простотой в обращении. Вскоре они приняли ее как свою и, несмотря на странную привычку драться на мечах, считали доброй и хорошей госпожой.