Монтана бешено вращала глазищами.

— Только попробуй укусить, сразу окажешься на заводе по производству клея. Черт меня дери, если я сам понимаю, почему до сих пор не избавился от тебя, неблагодарная кобыла.

Это была старая игра хозяина со своей гнедой, которой ни один из участников не придавал никакого значения. Прежний хозяин собрался было продать Монтану на бойню, но норовистой лошадке неожиданно повезло — ее купил Алан. Логики в этой покупке не было никакой. Он и сам не смог бы объяснить, почему вдруг решил спасти гнедую от участи, которую та, несомненно, заслужила.

Алан привел лошадь на ранчо Сола, которое за последние двадцать четыре года стало для него почти домом родным. Сол только взглянул на злой блеск огромных серых лошадиных глаз, и ему все стало ясно. Заявив другу, что он спятил, Сол спросил, какую эпитафию тот хотел бы иметь на своем надгробии. Есть лошади, которые так же, как и люди, просто не рождены для жизни в нормальном обществе.

Алан потратил целое лето на то, чтобы приручить Монтану, и к концу сезона почувствовал, что они с ней пришли к своего рода взаимопониманию. За прошедшие три года эта бестия так и не удосужилась полюбить своего благодетеля, разве что терпела, и то временами, а сама только и ждала случая, чтобы сделать какую-нибудь пакость. Но, с другой стороны, у него еще ни разу не было такой выносливой коняги.

Он насыпал зерна в кормушку, не забывая поглядывать на зубы лошади. Но сегодня утром эта гнедая великанша, казалось, больше интересовалась завтраком, чем выяснением отношений. Выходя из стойла, хозяин похлопал Монтану по крупу.

Алан остановился в дверях конюшни и прищурился от ослепительно белого ландшафта. Нетронутую, сверкающую красоту снежного покрова прорезала лишь узкая тропинка, протоптанная им от хижины до конюшни. Окружающий пейзаж был похож на картину из книг: живописная бревенчатая хижина, над которой клубится дымок, белое покрывало из снега, на фоне которого резко выделяются высокие темно-зеленые сосны.

И ни кусочка голой земли. В ближайшие дни нечего и рассчитывать на то, что дорога очистится. Снег прекратился, но температура воздуха оставалась низкой.

В отличие от этой мирной картины мысли Алана были далеки от идиллического спокойствия. Причиной тому — Трэлла.

Не то чтобы девушка создавала какие-то проблемы. Просто он по-прежнему считал, что им не следует вдвоем находиться в одной хижине. Ну никак он не мог вычеркнуть из памяти, как Трэлла лежала на кровати, распростертая вод его мощным телом. И это ощущение ее упругой груди в его ладони… Девушка, конечно, хороша, кто спорит, но не должен он допускать никаких фривольностей с сестрой друга.

Однако ему становилось все труднее и труднее думать о ней как о маленькой сестренке Сола. Трэлла не была похожа на малышку — она являла собой самый настоящий соблазн для мужчины. Алан никогда бы не поверил, что мужская фланелевая рубашка, на несколько размеров превышающая комплекцию девушки, может смотреться так же сексуально, как шифон и кружева.

А все потому, что он проводит слишком много времени в одиночестве. В этом все дело. Как только снег подтает, он отвезет Трэллу домой, а затем направится в ближайший городишко, где найдет себе какую-нибудь красотку, которая не будет связана родственными узами с его лучшим другом.

Продолжая хмуриться от невеселых мыслей, Алан вышел из конюшни и закрыл за собой дверь. Он повернулся и направился к хижине. Но не успел сделать и шага, как, чертыхаясь, резко отпрянул назад — что-то увесистое ударило ему в грудь, на куртке осталось большое снежное пятно. Из-за угла хижины на него смотрели озорные глаза Трэллы.

— Ты, кажется, встал на пути моего снежка!

— Надеюсь, ты метила не в меня? — Алан начал стряхивать прилипший к куртке снег.

— Разумеется нет. Как ты только мог подумать такое! Я просто решила разгрести снег вокруг хижины. — Увидев, что Алан наклонился, чтобы взять пригоршню снега, девушка предусмотрительно отпрянула назад.

— Ты собираешься убирать снег при помощи снежков? — Он умял комок ладонями, одновременно приближаясь к Трэлле.

— Дорога начинается с первого шага, — проговорила девушка благочестивым тоном человека, вещающего истину.

— Правильно. — Алан соорудил крепкий, идеально круглый снежок, следя тем временем сверкающими от предвкушения победы глазами за Трэллой.

— Кстати, Библия учит нас подставить другую щеку, — с надеждой произнесла она, продолжая двигаться вдоль стены.

— И это так. — Алан остановился, как бы обдумывая предложение противника.

— Но, с другой стороны, лучший вид защиты — это нападение! — Второй снежок угодил ему в плечо.

Девушка, не дожидаясь последствий своей атаки, повернулась и побежала.

Битва, которая разгорелась вслед за этим, была стремительной и ожесточенной. Трэлла забрасывала своего противника снежками, но крепкие снаряды, брошенные мужской рукой, били точнее. Ее сила — в мобильности, его преимущество — в силе. Обрушивая друг на друга град снежков, они смеялись и кричали от восторга, как дети.

Обладая несравнимой мощью, Алан, конечно, играючи мог выиграть битву. Но он намеренно сдерживал себя, давая девушке возможность маневра.

— Тебе не взять меня живой, коп! — задиристо закричала она, запустила в противника два наскоро слепленных комка и затем повернулась, чтобы удрать. Но тут ее ботинки застряли в снегу, и она потеряла равновесие. Трэлла шлепнулась на спину в сугроб, который оказался не таким уж и мягким.

Громкий победный смех Алана эхом прокатился по окрестности и замер, когда он увидел неподвижную фигуру девушки. — Трэй!

Это детское имя вырвалось невольно. Алан ощутил внезапный холодок страха в груди. Неужели ударилась о камень, скрытый под снегом? Он ринулся к Трэлле, проклиная глубокий снег, мешавший движению. Она могла разбить голову, а ближайший врач находится за многие мили отсюда. Вдруг Алан вспомнил о рации, и у него немного отлегло от сердца. Он опустился около неподвижного тела на колени. Снимая перчатки, Алан прикинул, сколько времени потребуется Солу, чтобы добраться до хижины на вездеходе.

Господи! Не допусти, чтобы это было серьезно. Он осторожно просунул руку под голову неподвижно лежащей фигурки, страшась почувствовать на своих пальцах липкую кровь.

Трэлла действовала так стремительно, что он не успел осознать происходящее. Зато она имела достаточно времени, чтобы припечатать к его лицу пригоршню снега. 

— Попался!

Алан резко отпрянул назад, едва не упав навзничь. Трэлла тем временем отползла от него и попыталась подняться на ноги. Боже мой, какие кровавые картины только что рисовало его воспаленное воображение. Ему бы только добраться до нее…

Грозно рыча, Алан нырнул вперед и успел схватить девушку за талию, когда она уже собиралась подняться. Он снова утащил ее в снег, удержав поверженную противницу силой и весом своего мощного тела.

— Я испугался, что ты разбила свою дурную голову, — тяжело дыша, проревел он, сверкая глазами.

— Я вовсе не хотела пугать тебя, но и ты был не прав. Зачем было смеяться, когда я упала?

— Но если это выглядело действительно смешно?

— Так же, как и тогда, когда я залепила тебе снегом лицо?

Алан не мог сердиться на нее, видя перед собой веселые, сияющие ярко-зеленые глаза.

— У меня мог случиться сердечный приступ.

— Я проходила курс по оказанию первой помощи в школе медсестер.

— Ты и это успела?

— После бухгалтерии и до кулинарии. Отпусти меня.

— Обещаешь вести себя хорошо?

— Не могу. Ты назвал меня Трэй и вызвал забытые эмоции. — Она попробовала освободить руки, но Алан держал их крепко у нее над головой. — Снег такой холодный. — Девушка капризно надулась.

— Мне тоже холодно от снега у меня за шиворотом. Не рассчитывай на сострадание. Сейчас действует только месть.

— Вот уж не думала, что ты не умеешь проигрывать.

— Я не знал, что проиграл. — Свободной рукой Алан оттянул воротник женской куртки. — Мне кажется, будет справедливо, если ты почувствуешь, что такое снег за шиворотом.