Ибер нашла мужа в конюшне. Он стоял, прислонившись к двери стойла, и что-то бормотал, поглаживая жеребца, которого они приобрели накануне. Сол планировал случить его с одной из своих кобылиц. Огромный жеребец но кличке Геркулес настороженно следил за новым хозяином. Тихий, доверительный голос Сола, казалось, завораживал это красивое, сильное животное.

— Какой он ладный, — сказала Ибер, положив руку на плечо мужа. И почувствовала, как напряглись его мышцы.

— Да-а.

— Не волнуйся, с сестрой все будет в порядке.

— Она убила меня, — произнес Сол, не отводя взгляда от лошади.

— Чем? Тем, что ждет ребенка? Или тем, что уже повзрослела.

Сол кисло улыбнулся в ответ на подтрунивание жены.

— И то и другое. Для меня она до сих пор ребенок.

Ибер глубоко вздохнула.

— Я была не намного старше, когда родила тебе замечательного сына.

Супруги замолчали. Они редко говорили о тех двух годах, которые провели порознь. Как будто игнорируя то, что произошло, можно перекроить задним числом саму жизнь.

— Вспомни решение, которое ты самостоятельно приняла, — нарушил наконец молчание Сол. — Разве ты поступила правильно, скрыв от меня рождение моего сына?

— Нет. — Ибер положила руки мужу на грудь, заставив посмотреть на себя, — Я была не права, но тогда мне казалось, что я поступаю правильно, и никто бы не смог переубедить меня.

— Ты хочешь сказать, что Трэй не послушается меня?

— Она сама должна принять решение. Тебе остается только надеяться, что ее выбор будет правильным.

— А у меня нет выбора? — Поняв, что Сол уже способен иронизировать, Ибер немного расслабилась. Глаза женщины наполнились слезами, когда муж обнял ее и прижал к груди.

Они стояли так несколько минут не шевелясь.

— Я не могу не корить себя за упущенное, — произнес наконец Сол. — Мне не пришлось держать малыша на руках, когда он был совсем крошкой. Я не слышал, как он произнес свои первые слова, не видел, как он делал первые шаги.

Сердце защемило от той боли, которая сквозила в словах мужа, боли, причиной которой была она сама. Ибер скользнула ладонями вверх по груди супруга и обхватила ими его лицо, ощутив под пальцами пробившуюся за день щетину. Она откинула голову назад, не скрывая слез.

— Как бы я хотела вернуть тебе то время.

— Я знаю, — ответил Сол, целуя мокрые глаза жены. — Все нормально.

— Если у нас будет еще ребенок, я не позволю тебе пропустить ни одного мгновения его жизни.

— Тебе не обязательно рожать ребенка только потому, что я пропустил младенческие годы малыша. — Но, тем не менее возможность завести второго ребенка занимала их мысли. Ибер хотела подождать, но нетерпение мужа было ей приятно.

— Следующей зимой мы вполне можем подарить нашему малышу брата или сестру.

— Ты так думаешь? — У Сола забилось сердце, когда жена потерлась грудью о мощный торс супруга. — Следующей зимой? — Сол попытался скрыть свою радость. Да разве от такой жены что-нибудь можно скрыть?

Она обхватила мужа за шею и, откинув голову, посмотрела ему в глаза. Затем поцеловала так, что из его груди вырвался стон наслаждения.

— Я запрещаю тебе ездить верхом, — твердо заявил Сол.

— Беременные женщины ездят верхом.

— Тебе что, доктор посоветовал?

— Ты же знаешь, я еще не была у врача.

— Тогда хотя бы пока не возражай мне.

— Я же не собираюсь устраивать скачки, буду ездить совершенно спокойно, шагом.

— Скачек не устроишь, — согласился с ней Сол, — потому что ты не сядешь на лошадь.

Самое время топнуть ногой, как она делала это в детстве, когда что-то было не по ней.

— Ты самый противный, упрямый и высокомерный тип, которого я когда-либо встречала в своей жизни.

— Могу то же самое сказать о тебе! Брат с сестрой стояли друг против друга посреди двора, сверля один другого глазами. Да и не больно-то ей и хотелось ездить верхом, но возмущало, что Сол так бесцеремонно распоряжается ее жизнью. Ну ладно бы высказал все в форме просьбы или пожелания, она, возможно, и согласилась. Но брат предпочитал приказывать. А этого нельзя вытерпеть. Ожесточенный спор был неминуем.

С тех пор как Сол узнал о ее беременности, такие сценки с небольшими вариациями происходили чуть ли не каждый день. Скажи она имя отца будущего ребенка, все бы, наверно, шло по-другому. Но сначала стоило бы решить, сообщить ли обо всем человеку, который вскоре станет отцом. Господи, тебе одному известно, что произойдет между двумя близкими друзьями, когда правда выйдет наружу.

Спорщиков прервал звук приближающейся машины. Они обернулись, чтобы посмотреть, кто это к ним пожаловал, и оба узнали машину Алана. Одна чуть не лишилась чувств. Другой с облегчением произнес:

— Это Алан.

Сол обернулся к сестре, но увидел, что та уже на полпути к дому. Уже хорошо, по крайней мере, не сядет на лошадь, подумал он с удовлетворением.

Алан вылезал из машины как раз в тот момент, когда за девушкой захлопнулась дверь. Грустно, но что поделаешь? Должно пройти время, прежде чем у нее появится желание поговорить с ним. Сейчас главное препятствие — Сол. Он должен узнать правду. Господи, что же я натворил!

— Алан. — Дружеский тон Сола только расстроил гостя.

— Привет, Сол. Это была Трэлла? — Он прекрасно знал, что это она, но какой-то внутренний демон заставил его задать дурацкий вопрос.

— Да-а, — произнес тот, почти не размыкая губ, и бросил через плечо взгляд на дом, взгляд, в котором смешались гнев и озабоченность.

— Проблемы?

— Можно сказать и так.

Если Сол захочет, то сам расскажет, в чем дело. Тот помедлил с минуту, но, пожав плечами, тем не менее произнес:

— Пока еще никто не знает об этом, но рано или поздно все откроется.

— Что-то с Трэллой?

Если бы Сол не был так погружен в свои мрачные мысли, наверняка обратил бы внимание на тревогу, прозвучавшую в голосе друга.

— И да, и нет, — ответил Сол. — Она беременна.

— Она… — Алан даже не смог выговорить это слово. У него было ощущение, что Сол метил именно в него. Трэлла беременна! — Сколько уже?

Алан не сумел сформулировать свой вопрос иначе, но Сол, кажется, понял, о чем речь.

— Она сказала нам об этом неделю назад. Я думаю, около шести недель. Я ее не спрашивал об этом.

Алан подумал, что мог бы и не задавать вопроса. Он лучше Сола знал, какой срок беременности у его сестры. Или это не он, Алан, испытал там, в хижине, странное, почти мистическое чувство, что ими зачата новая жизнь.

Обращала на себя внимание та часть информации, которой у него не было, — «сказала неделю назад». Трэй уже по крайней мере неделю знала о беременности, но ему ничего не сказала. Так ненавидит его, что даже не может заставить себя сообщить ему, что он скоро станет отцом? Она что же, думает, что ей удастся скрывать это от него до бесконечности?

— Мне бы только добраться до этого сукина сына, который… Ты куда? — Сол обалдело смотрел на друга, который шагнул было в сторону дома.

— Мне надо поговорить с ней.

— Бесполезно. — Сол схватил его за рукав. — Ты же знаешь эту девицу — упряма, как осел.

— Ты не понимаешь. — Алан стряхнул руку друга и посмотрел на него блестящими от волнения глазами. — Это мой ребенок.

Трэлла сосредоточенно смотрела на стакан молока, стоявший перед ней на столе, и пыталась заставить себя выпить его. Нельзя сказать, что она не любила молоко. Но с тех пор как брат с невесткой узнали о беременности, Ибер использовала малейшую возможность, чтобы влить в нее этот полезный для ребенка продукт. Возражать бесполезно. Ибер настойчиво и в общем-то справедливо заявляла каждый раз, что это необходимо для чада.

— Я скоро начну мычать, как корова, — жаловалась Трэлла на свою судьбу.

— Не раньше, чем через семь месяцев. — Ибер готовила морковный салат на ужин, поглядывая через плечо на мрачное лицо золовки: — А к тому времени ты станешь такой толстой, что и будешь чувствовать себя коровой, — подшучивала снисходительно женщина.