– Мы проедемся по парку в его ландо. Нас должны каждый день видеть вместе. Пусть завистливые леди и джентльмены любуются нами и сгорают от злости! – хмыкнула Аллегра и закрыла глаза. – О Господи, Онор, как я устала, – пробормотала она, прежде чем заснуть.

Мадам Поль прибыла ровно в одиннадцать часов. Она уже знала о помолвке Аллегры с герцогом Седжуиком и первым делом объявила:

– Я немедленно сниму мерку для свадебного платья, мисс Морган. Вы именно за этим меня пригласили?

– Разумеется, – ответила Аллегра, хотя ей еще в голову не приходило шить подвенечный наряд. – Я приеду в Лондон в конце сентября на последнюю примерку.

– Вздор, мисс, я сама отправлюсь в Морган-Корт. Не подобает будущей герцогине Седжуик навещать мое скромное заведение. Франсин, неси платье подружки невесты. Посмотрим, что нужно исправить.

Туалет, по тогдашней моде, был с завышенной талией и кружевной пелеринкой. По кремовому шелку были разбросаны кисти сирени. Под грудью проходила лиловая бархатная ленточка, завязанная на спине бантиком. К платью полагалась широкополая соломенная шляпка, отделанная перьями и лиловыми лентами.

– Прелестно! – воскликнула Аллегра.

– Вам идет, – спокойно кивнула француженка. – А теперь, мисс Морган, можете возвращаться в постель. Я приеду еще раз, когда вы надумаете покинуть Лондон, чтобы выбрать ткань и фасон для вашего подвенечного платья.

Аллегра легла в постель, размышляя о своем новом статусе. Мадам Поль, разумеется, всегда была с ней вежлива и почтительна. Но теперь что-то изменилось, хотя трудно уловить, что именно. Очевидно, герцогиня Седжуик заслуживала совершенно иного обращения.

Разбудила ее Онор уже в начале третьего.

– Я хочу искупаться, – заявила Аллегра.

– Времени нет. Вы не успеете к приезду герцога.

– Значит, герцог подождет! – раскапризничалась Аллегра. – Я хочу принять ванну!

– Еще не замужем, а уже командует, – проворчала Онор и, приоткрыв дверь, сказала лакею, что мисс требует горячей воды.

– Вряд ли он расторгнет помолвку из-за того, что я вымоюсь, – рассмеялась Аллегра. – В конце концов, все это для него же! Итак, какое платье ты для меня выбрала?

Онор подняла вверх простое платье из белого муслина с зелеными веточками, с завышенной талией, низким вырезом и маленькими рукавами фонариком. Подол широкой юбки был забран мелкими фестонами.

– В нем я буду выглядеть невинной девственницей, обреченной на заклание, – пробормотала Аллегра себе под нос. – Поэтому никакой шляпки. Я возьму зонтик и открою в экипаже, чтобы уберечь лицо от солнца. Зато все смогут как следует меня рассмотреть. Понимаешь, капор закроет мне лицо, а это совсем ни к чему. Пусть все убедятся, что в ландо герцога именно я, а не какая-то другая женщина.

Онор покачала головой.

– Я вас не узнаю, – протянула она. – Город не идет вам на пользу, мисс Аллегра. Никогда не думала, что вы можете быть… такой расчетливой.

– Но я такой стала, Онор, пусть и на несколько дней. Как подумаю обо всех этих девушках, которые были приветливы с Сиреной, но воротили от меня нос, потому что мой отец всего лишь лорд Морган, а не какой-то там маркиз или граф… Как они презирали меня за то, что я наследница самого богатого человека в Англии! Я притворялась, будто не замечаю их презрительного фырканья, и старалась его игнорировать. Но прошлой ночью после объявления о помолвке девушки, которые и словом со мной не обмолвились, вдруг стали униженно пресмыкаться. И все потому, что я выхожу за герцога! Так что, пока мы еще в Лондоне, я намерена показать свою добычу всему свету! Когда я стану герцогиней Седжуик, все они склонятся передо мной!

– Мисс Аллегра! – вскричала шокированная Онор. – В вас никогда не было ни злости, ни мелочности! Ваш отец и тетушка расстроились бы, услышав такие речи. Да и мне не слишком приятно!

– Ах, Онор, я не хотела быть жестокой, но ты понятия не имеешь о том, что мне пришлось пережить. Они были так надменны и холодны, так завидовали богатству моего отца! Не пойму, что плохого в деньгах? Ведь все родители в отличие от молодых девушек радуются богатству. – Аллегра рассмеялась. – Какой вздор, должно быть, я несу, дорогая Онор! – призналась она, обнимая горничную. – Не сердись на меня! Обещаю, что из меня не выйдет гордой и высокомерной герцогини, я просто немножко похвастаюсь, вот и все.

– О, мисс, я не могу долго злиться! – заверила Онор, прекрасно представлявшая, с чем пришлось столкнуться хозяйке. Сплетни среди слуг распространялись с поразительной быстротой. Но Онор все же считала свою хозяйку лучшей девушкой на свете, невзирая на ее не слишком высокое происхождение.

В комнату вошли лакеи с горячей водой. Онор налила в фаянсовую ванну эссенцию сирени и поставила пеструю ширму. Аллегра легла в воду, а горничная выложила на постель шелковые юбки и чулки.

Искупавшись, девушка подождала, пока Онор расчешет ей волосы, потом натянула чулки с подвязками, украшенными крохотными розетками, и две нижние юбки. Онор застегнула лиф платья, уложила локоны и перевила их зеленой лентой. Аллегра сунула ноги в туфельки, вдела в уши коралловые серьги и обвила шею коралловым ожерельем. Закончив свой туалет, она посмотрелась в зеркало и улыбнулась.

– Сейчас принесу зонтик, – сказала Онор, когда Аллегра встала. Часы на каминной полке пробили три раза.

– Вот видишь, я не опоздала. Может, стоило бы заставить его подождать? Пусть видит, что я не бегу по первому его зову, – объявила Аллегра, проказливо сморщив нос. В дверь постучали. Онор предостерегающе погрозила хозяйке пальцем и выглянула в коридор. Там стоял лакей. Слуги о чем-то шепотом посовещались, и Онор обернулась к Аллегре.

– Его сиятельство внизу. Я сказала, что вы сейчас спуститесь. Не хотите ли набросить кружевную шаль? Конечно, сейчас июнь, но в парке может быть прохладно. Не хватало вам подхватить насморк!

Не дожидаясь ответа госпожи, она принесла тонкую шаль и поспешила вниз вслед за Аллегрой. При виде герцога она почтительно присела и набросила шаль на плечи хозяйки. Герцог слегка кивнул. Ничего не скажешь, красив, но нелегко с ним придется мисс Аллегре!

Жених с невестой вышли во двор. Герцог подсадил Аллегру в ландо, и кучер взмахнул кнутом. Глядя им вслед, Онор подумала о том, что их дети будут не только богаты, но и высокородны, а кроме того, трудно отыскать столь же красивую пару.

– Очаровательный туалет, – похвалил герцог, когда ландо отъехало от дома. – Кстати, почему ты без капора?

Вместо ответа Аллегра раскрыла зонтик.

– Хочу, чтобы меня все видели, и, полагаю, вы тоже хотите, чтобы вас видели в моем обществе.

– Вот как! – догадался он. – Собираешься мстить.

Она горда, и он вполне способен разделить это чувство. Поэтому и наградил ее легкой улыбкой.

– А вы? Не желаете отомстить, милорд? Сколько маменек из более скромных семейств пытались уберечь от вас дочек, несмотря на ваш достойный род? И только из-за вашего тощего кошелька.

– Не уверен, что мне нравится столь острый ум. Чересчур уж быстро ты… меня поняла, – вздохнул герцог.

Девушка покраснела, но тем не менее горячо выпалила:

– Для того чтобы наш брак был крепким, мы прежде всего должны понимать друг друга, милорд.

– Сколько тебе лет? – удивился он.

– Как, вы не знаете? Семнадцать. Девятого декабря будет восемнадцать. А вы думали сколько?

Неожиданно Аллегра сообразила, что они и в самом деле ничего друг о друге не знают. Ничегошеньки! И поженятся по голому расчету.

Она задумчиво прикусила губу.

Куинтон, в свою очередь, был потрясен этим открытием. Ему было известно об Аллегре лишь то, что она богата и, к несчастью, у нее была легкомысленная мать.

– Семнадцать – самый подходящий возраст для замужества, – заметил он. – Третьего апреля мне исполнился тридцать один год. Наверное, я кажусь тебе очень старым.

– Не таким, как отец, – призналась она. – Я считаю, что муж должен быть старше жены.