— Ты не можешь требовать от моей сестры, чтобы она приехала в новый дом без вещей и слуг, Алекс. Как скоро ты собираешься отбыть?

— Через неделю.

— Ну, тогда времени более чем достаточно, — успокоил его Робин. — Пэнси с помощью моих слуг вполне успеет собраться. Вы сможете воспользоваться моей дорожной каретой.

— Только до Эдинбурга, — пробормотал Алекс.

— Превосходно! — с энтузиазмом воскликнул Робин. — Велвет и Пэнси будет весьма удобно, и они даже смогут отдохнуть перед переездом верхом из Эдинбурга в Дан-Брок. Значит, все улажено, а? — Он взглянул на свою сестру и зятя.

— Хорошо, — сказала Виллоу. — Я, не в пример другим, буду только рада проехаться до Хилл-Хауса в твоей карете, Робин, хотя ты и не приглашал меня. Это самая прекрасная и самая удобная повозка, в которой я когда-нибудь ездила. Да, а как же попадете домой вы с Эйнджел?

— Мы уезжаем завтра, — ответил Робин. — У нас будет достаточно времени, чтобы доехать до Линмута и затем прислать карету назад в Лондон за Алексом и Велвет.

— В таком случае, — сказала Велвет сладким голоском, — я согласна ехать в Шотландию. — Она хитро улыбнулась своему мужу.

— Ты когда-нибудь сведешь меня с ума, женщина, если только раньше я не убью тебя, — сумрачно проворчал Алекс.

— Тебе уже надоело мириться? — промурлыкала она. Глаза Алекса неожиданно опять потеплели, а его губы, до того сжатые в тонкую, злую линию, изогнулись в улыбке. Быстро покрыв разделявшее их пространство, он, улыбаясь, поднял ее на руки и вышел из комнаты, неся свою драгоценную ношу. Позади них послышались удивленные восклицания Виллоу и Эйнджел и довольный смех его двух зятьев.

Велвет лежала у него на руках, уткнувшись ему в ухо носом, пока он нес ее через сад, который отделял Линмут-Хаус от их собственного дома, Гринвуда. Он чуть не споткнулся, когда она легонько укусила его за мочку уха.

— Распутница, — проворчал он. — Ты не что иное, как бесстыжая распутница.

— Мне не остается ничего иного, милорд, — дерзко прошептала она, когда они вошли в дом и поднялись по лестнице к своим апартаментам. Две молоденькие служанки вытирали пыль в холле. Они застыли с открытыми от удивления ртами, глядя им вслед. Велвет пробежала язычком по внутренней поверхности его уха, и он вздрогнул.

— Я тебя брошу, — пригрозил он, но она только рассмеялась.

— Нет, не бросишь, Алекс. Ты меня для этого слишком хочешь, и ты слишком джентльмен, чтобы заняться любовью прямо здесь, на глазах у слуг. — Она легонько подула ему в ухо.

— Ты так же хочешь меня, как и я тебя, — проговорил он низким голосом, распахивая ногой дверь в спальню и переступая порог. — Да, милорд, — ответила она, растягивая слова. — Хочу. Он посадил ее на кровать и, засунув пальцы в ее глубокий вырез на платье, рванул тонкую материю так, что она разорвалась сверху донизу, обнажив ее груди. Толкнув ее на подушки, он быстро одной рукой задрал ей юбки, пока второй освобождался от собственной одежды. Потом упал на нее сверху, и его губы нашли ее нежный, соблазнительный сосок. Медленно его язык обошел вокруг него, в то время как его левая рука удерживала ее руки закинутыми ей за голову, а правая быстро отыскала маленький чувственный алмаз ее женственности. Он нежно погладил его, не переставая ласкать ртом ее грудь. Лежа под ним, Велвет вся извивалась от возбуждения, любя каждое его прикосновение и жаждущие губы на ее соске.

— Точно, ты не что иное, как бесстыжая проститутка, — прошептал он, продолжая прижиматься ртом к ее груди. — Не будь я так уверен, что сам лишил тебя невинности, я бы поинтересовался, откуда взялось это непристойное влечение к мужчине. Зная же правду, мне остается только надеяться, что оно проистекает из дикого желания именно меня.

Велвет рассмеялась низким голосом:

— Да, милорд, но хотела бы я знать, будет ли когда-нибудь это желание удовлетворено или мы займемся разговорами? А-а-а-ах! О, Алекс! Да-а-а-а!

Его губы прильнули к ее губам, когда он глубоко вошел в ее теплую сладость. Он двигался со сводящей с ума медлительностью, доводя ее до исступления, пока Велвет не впилась ему зубами в плечо, в стремлении найти хоть какой-то выход быстро растущему желанию.

— Кошечка! Моя горячая, сладкая кошечка, — простонал он.

Запутавшись в ворохе своих юбок, она всеми силами старалась принять как можно глубже в себя каждое его движение. Она чуть не рассмеялась, вспомнив, как она больше всего боялась этой, как теперь выяснилось, самой замечательной стороны замужества. Потом ей стало интересно, все ли женщины так же страстно любят заниматься этим со своими мужьями, или она и правда проститутка, как ее шутя только что назвал Алекс. И вдруг все это отошло на второй план, а ее увлек за собой могучий и прекрасный поток страсти, вызванный к жизни их любовной игрой. С легким стоном она плотно прижалась к нему, а их экстаз все рос и рос, пока наконец всепожирающий огонь страсти не поверг Алекса и Велвет в чудесный мир абсолютного восторга, из которого ни он, ни она не хотели выбираться слишком быстро.

— О, дорогая, — наконец сказал он, — для меня на свете не существует другой женщины, кроме тебя. Я обожаю тебя!

— А я тебя, мой супруг, мой дорогой любовник! — ответила она.

Некоторое время они лежали молча, сплетясь телами на постели. Тени позднего вечера удлинились, и скоро комната погрузилась в полумрак. В конце концов Велвет мягко проговорила:

— Теперь ты должен мне платье, и я хочу получить его до того, как мы уедем в Шотландию. Он лениво рассмеялся. , — Ты вполне стоишь нового платья, дорогая, — сказал он, наклонился над ней и опять поцеловал ее обнаженные груди, одну за другой, мягкими, нежными поцелуями.

Велвет почувствовала, как по ее спине пробежало легкое, приятное покалывание, но вдруг вцепилась ему в волосы и отвела его голову в сторону.

— О нет, Алекс! Ты забыл о королевском бале-маскараде!

— К черту королевский маскарад, — пробормотал он, опять захватывая ее торчащий сосок зубами и легонько покусывая его. — Нет! Нет! — отбивалась она от него, но теперь уже смеясь и чувствуя себя беспомощной перед лицом собственного все усиливающегося желания.

— Да, — настаивал он. — У нас вполне хватит времени на еще один акробатический номер, мадам. Мы успеем переодеться в эти дурацкие маскарадные костюмы, чтобы потом целый вечер танцевать и развлекать вашу стареющую королеву.

— Алекс, ты не должен так говорить о королеве!

— Да ладно, дорогая, все в порядке, — сказал он и легонько дунул ей в ухо, пока его сильные руки продолжали ласкать ее груди, потом опустились вниз, чтобы погладить ее шелковистый живот. Потом его рот нашел ее губы и целовал долгими страстными поцелуями раз за разом, пока они не заболели от этой ласки. Его тело на мгновение поднялось, и он нежно вошел в нее.

Она глубоко вдохнула, ее руки изо всех сил вцепились в его спину, пока он двигался. Она все время чувствовала его внутри себя, любящим ее нежно и сильно, его твердость все сильнее раздувала в ней пожар желания, который уже выходил из-под контроля. Ее королевское величество, королевский бал-маскарад, предстоящая поездка в Шотландию — все было забыто в круговороте страсти.

И опять Алекс и Велвет в полном изнеможении лежали на постели, сплетясь телами, но тут раздался стук в дверь.

— Миледи! Миледи! — звала Пэнси. — Я должна приготовить вам ванну, иначе вы опоздаете.

— Эта твоя чертова служанка не знает ни времени, ни места, — проворчал Алекс. — Если бы не Дагалд, который, похоже, втюрился в нее, я бы оставил ее здесь.

— Ни в коем случае, — сказала Велвет смеясь. — Ты этого не сделаешь. Она много значит для меня, и ты это прекрасно знаешь. — Она села. — Быстро, Алекс, помоги мне выбраться из этих тряпок, в которые ты превратил мое платье. Пэнси меньше удивится, увидев меня в халате в это время дня, чем в тех лохмотьях, что остались от лифа.

Алекс что-то бурчал себе под нос, что для его жены звучало скорее как подтверждение того, что он доволен сегодняшним днем, чем как раскаяние. Быстрыми движениями он расшнуровал платье. Его пальцы все время игриво прикасались к ее обнаженной груди, и он весело захихикал, когда она нахмурилась и легонько шлепнула его по руке.