Единственное, что нам оставалось ещё сделать, — это попрощаться, обменяться поклонами, рукопожатиями, подарками и сделать несколько снимков на память об этой незабываемой неделе.

Вечером в пятницу все участники собрались на небольшое прощальное торжество в коттедже «Кашмир», выходящем окнами на холмы Дхармасалы. Мы собрались, чтобы поужинать, обменяться новой информацией, личными впечатлениями и, сидя на веранде, понаблюдать прекрасный золотой закат над долиной. Приближалось время сборов, — на следующий день мы должны уехать в Дели, а оттуда разъехаться по домам. Мои спутники, казалось, разделяли грусть перед предстоящим расставанием с людьми, которые совсем недавно были лишь именами на бумаге.

В субботу утром небольшой группой мы встретились с Далай Ламой. Нашей целью было подвести итог конференции и запланировать следующую встречу. Его Святейшество одобрительно отозвался о конференции, повторяя вновь и вновь, как полезны такие уважительные и глубокие обмены мнениями.

Размышляя над ходом событий, я чувствовал, что мы приобрели большой багаж знаний, который поможет в наших исследованиях и в практике. Прогресс был достигнут в двух основных областях: понимании предсмертного опыта и различий, касающихся разных уровней тонкого ума. Очень плодотворным оказался диалог об осознанных сновидениях и фазах сна, описанных неврологией.

Удивление вызывало скептическое отношение Далай Ламы к западным исследованиям предсмертного опыта. Казалось, он хотел дать понять, что эти исследования идут по ложному пути. Травмы и шок, накладывающиеся на подобные ощущения, и последующие события делали описания предсмертных состояний не соответствующими последовательным процессам, зафиксированным многовековыми наблюдениями за естественной смертью. Более того, качественно разное содержание такого опыта предполагает, по его мнению, что описание предсмертных ощущений отличается от этапов распада в процессе смерти. Его рассуждения на эту тему являются предостережением многим представителям Запада, которые воспринимают свидетельства предсмертного опыта как предсказание того, что их неизбежно ждет в будущем. Результаты бесед предполагают, что буддийская традиция может внести важный вклад в современное исследование этой проблемы и что необходим полный пересмотр западного подхода к процессу умирания. Я не хочу настаивать, что тибетские традиции содержат абсолютно верный взгляд на предсмертный опыт; скорее всего, их большой опыт является наглядным свидетельством слишком поспешных выводов западных исследователей.

Исключительные взгляды Его Святейшества на смерть также позволили нам глубже взглянуть на Проблему тонкого ума. Его наставления указали на то, что можно назвать «действительно трудной проблемой» сознания для представителей Запада. Эти тонкие уровни сознания по определению являются доличностными — они не ограничены личностью. Они кажутся западному человеку формой дуализма и не принимаются в расчет. Все же опыт бесед говорит нам, что к этому учению нельзя относиться пренебрежительно, потому что при соответствующем анализе они могут внести заметный вклад в наше понимание многих уровней перехода между тем, что мы называем обычным сознанием, и смертью. Важно отметить, что эти уровни тонкого ума не являются чисто теоретическими; напротив, они довольно точно описаны на основе реального опыта и заслуживают внимания каждого, кто заявляет, что полагается на эмпирическую науку. Эта область может быть интересной для исследований, которые Его Святейшество будет только приветствовать.

Мне кажется, что проблема лежит гораздо глубже, потому что понимание этих уровней тонкого ума требует глубокой осведомлённости и длительной, строгой практики медитации. В каком-то смысле эти явления открываются только тому, кто хочет проводить эксперименты как таковые. Неудивительно, что для получения знаний в новой области необходима длительная специальная подготовка. Музыкант тоже нуждается в специальной подготовке, чтобы получить опыт в, скажем, джазовой импровизации. Тем не менее, в традиционной науке такие явления остаются скрытыми, поскольку большинство ученых избегает любых упорядоченных исследований собственного опыта через медитацию или другие интроспективные методы. К счастью, современная теория сознания все чаще полагается на эмпирические свидетельства, и некоторые ученые начинают более гибко подходить к непосредственному исследованию сознания.

Пока же существует огромный гносеологический разрыв между современной наукой и буддийским учением. Только люди, которые путешествуют по обеим дорогам, могут построить мост, чтобы избежать падения в яму редукционизма[38]. К сожалению, строительство таких мостов — дело нескольких поколений, а не двух-трех обсуждений на нескольких конференциях. Однако, как часть этого большого проекта, важную роль играет четкий план постановки действительно трудных проблем в диалоге между наукой и буддизмом. И пока лучший план представил данный цикл бесед.

Несмотря на противоположность мнений о предсмертном опыте, западная и буддийская теории об осознанных сновидениях стали подтверждением друг друга. Были представлены многочисленные наблюдения, общие для обеих традиций, а физиологические открытия устанавливали связь с теориями йоги сновидений. Понятия о методе тоже были сходными, хотя представления продвинутых тибетских йогов об иллюзорном теле выходили за пределы доступного на Западе. В то же время западные технические знания оказались необычными для традиции, в которой так много внимания уделяется развитию ясности.

И, наконец, по мнению Далай Ламы, фазы сна, описанные в неврологии, являются ценным дополнением его традиции. Принципиальное различие между БДГ-сном и ББДГ-сном и переход между этими фазами придало буддийским наблюдениям физиологическое подтверждение, что явилось приятным итогом нашей встречи.

Другие участники могут выделить другие важные моменты бесед, и это еще раз доказывает их плодотворность. Целью встречи было продолжение открытого обмена мнениями между двумя традициями по вопросам человеческой жизни и духовного опыта. И эта цель была достигнута.

Возвращаясь через северную Индию в Дели, я ощущал повсеместную напряжённость — продолжались столкновения между индуистами и мусульманами, разгорался конфликт на пакистано-индийской границе. На западе находился Афганистан с его трагической гражданской войной; на севере за Гиндукушем лежала Средняя Азия с ее неспокойной обстановкой в новых независимых республиках; а далеко, за покрытыми снегами Гималаями, продолжалась китайская оккупация древнего Тибета. Обратный путь привел меня в Шринагар, некогда жемчужину короны царей Кашмира; сейчас он казался вялым, убогим и грязным, заполонённым временными строениями и толпами на улицах.

Я не мог избавиться от мысли, что на заре двадцать первого века социальная ткань планеты напряжена, как сама Земля. Кажется, что деградация людей, насилие и прагматический подход взяли верх повсюду. Какой разительный контраст с высокими учениями науки и буддийской традиции! Какое отличие от терпимости, проповедуемой буддийской общиной в Дхармасале, и духа нашего уважительного межкультурного диалога! Смогут ли силы роста и исцеления преодолеть силы, разрывающие планету на части? Каким бы ни был ответ, нам, людям, потребуется глубже проникнуть в способность преобразовывать собственное сознание.

Серия встреч конференции «Ум и Жизнь» с участием Его Святейшества Далай Ламы XIV и западных ученых состоялась благодаря сотрудничеству североамериканского бизнесмена Адама Энгеля и доктора Франциско Д. Варела, чилийского невролога, живущего и работающего в Париже. В 1984 году, независимо друг от друга, у них возникла идея организовать серию культурно-научных диалогов Его Святейшества и западных ученых.