Подошла очередь Пита Энгеля занять место докладчика, чтобы он мог выступить как врач и ученый.

Седобородый и небрежно одетый Пит Энгель держался уверенно, как и подобает профессору неврологии и нейробиологии Медицинской школы Калифорнийского университета Лос-Анджелеса и директору Центра исследования эпилепсии. Несмотря на это, его речь отличалась скромностью и открытостью, создавая свободную и приятную атмосферу.

— То, что я, как ученый, хочу сказать, чрезвычайно просто по сравнению с концепциями тибетского буддизма о смерти и сознании, которые мы услышали вчера. Взгляд западной медицины на смерть напоминает выключение света: это конец.

Чарльз Тейлор замечательно представил западное отношение к смерти; его сообщение предваряет мою точку зрения. Я невролог, врач, специализирующийся на нарушениях нервной системы, и, в частности, головного мозга, и я имею дело с умирающими пациентами. Медицина больше озабочена предотвращением смерти как некоего зла, а не улучшением качества жизни. Я также ученый-невролог, поэтому смотрю на проблему с твердой научной точки зрения, которую нельзя сравнить с тем, что мы услышали вчера, и даже с тем, что говорил Чарльз сегодня утром.

Лично я в детстве так боялся смерти, что даже не мог думать о ней. И сегодня мне всё ещё трудно задумываться о том факте, что я умру, и принять научную точку зрения, что моя смерть — это конец. Поэтому для меня большая честь обсуждать с вами эту проблему и узнать, что, может быть, в ней кроется нечто большее, чем я думал.

— Я хочу представить медицинские взгляды на смерть, кому и сознание, а также рассмотреть этические соображения. Я считаю, что существуют чрезвычайно важные этические проблемы в том, что мы, врачи, делаем, когда предотвращаем смерть и продлеваем жизни людей, находящихся без сознания.

Как полагают западные ученые, для физической жизни необходимо тело из многочисленных органов, каждый из которых состоит из тканей. Некоторые органы очень сложны и имеют много тканей, другие — только одну. Каждая ткань состоит из множества клеток, которые и являются основой жизни. Клетки могут умирать, орган может отказать — и тогда подводит все тело, потому что жизнедеятельность клеток не поддерживается. Для снабжения клеток необходим всего лишь источник энергии и удаление продуктов жизнедеятельности. Это как огонь: вы питаете его топливом и, если вы закроете огонь так, что вырабатываемая им двуокись углерода не будет выходить, огонь начнет коптить и погаснет. Если накопится много пепла, то огонь тоже погаснет. Подобно огню, мы тоже нуждаемся в кислороде, который обеспечивают легкие. Нам необходимо питание: мы едим пищу, которую желудочно-кишечная система перерабатывает в питательные вещества — например, глюкозу, используемую клетками тела. Легкие удаляют ненужную двуокись углерода. Почки удаляют образовавшиеся токсины, а печень расщепляет их на безвредные вещества. Сердце и кровеносные сосуды образуют систему доставки. Все это необходимо для жизни.

Поскольку мы так боимся смерти, современная медицина тратит настолько огромные усилия, средства и ресурсы на предотвращение смерти, что фактически любое нарушение в необходимой для жизни системе может быть устранено. Если не работают легкие, мы можем использовать искусственное дыхание. Если отказывает желудочно-кишечная система, можно вводить питание в вену. Если не работают почки или печень, мы можем заменить их искусственными или пересаженными органами.

Парадоксально, но это создает проблемы определения смерти. У кого мы берем эти органы? Мы должны найти человека, который действительно мертв. Чтобы найти сердце для пересадки, идеально было бы взять его у человека, чье тело еще не умерло. Поэтому как мы должны определить смерть? Один из подходов к определению смерти рассматривает ее как состояние, когда головной мозг уже мертв, хотя тело может еще некоторое время оставаться живым. Мы находим людей, которые попали в разного рода катастрофы, их мозг погиб, но другие органы не пострадали. Тогда мы берем их органы. Мы пересаживаем их сердце одному человеку, печень — другому, почки — третьему. Удивительно, скольким людям может принести пользу смерть одного человека. Будучи врачом, я знаю, как важно говорить об этом — например, показать родителям, как смерть их ребенка может спасти многих других людей.

Итак, как наступает смерть? Системы органов могут отказать в результате травмы или болезни. Когда они, по любой причине, прекращают работать, мы либо лишаемся источника энергии, либо накапливаем токсины, что в конечном итоге ведет к смерти. Инфекции и другие внешние причины тоже могут убивать клетки и препятствовать нормальной циркуляции энергии. Согласно западной науке, жизнь зависит от этой энергии.

Однако существует контрольный механизм для этих систем — головной мозг. В некоторых случаях потеря контрольного механизма тоже ведет к смерти. Это интересное явление, потому что мы рассматриваем нервную систему в двух частях: высшую и вегетативную. Вегетативная нервная система заботится о вегетативных функциях тела: сердцебиении, выработке желудочного сока для усвоения пищи и, в какой-то мере, дыхании и т. д. У обычных людей мозг не имеет произвольного контроля над вегетативными функциями. Однако центры дыхания расположены в стволе мозга; если мозг умирает, центры дыхания тоже умирают. Человек прекращает дышать, и тело умирает. С аппаратом же искусственного дыхания тело долгое время может оставаться живым.

Его Святейшество заметил, что давно было установлено: если человек не может дышать, его мозг умрет. Теперь порядок изменился: если ствол головного мозга не функционирует, то вы не можете дышать. Пит ответил, что то и другое верно.

— Метафорически мы можем назвать физическую структуру плоти, костей и кожи землей. Кровеносную систему — водой. Энергетическую систему, которая поддерживает жизнь, — огнем.

Далай Лама предположил, что подвижность, мышечное сокращение чаще ассоциируется с элементом внутреннего ветра, чем с огнем. В тибетской традиции огонь теснее связан с пищеварением. Пит заметил, что если огонь представляет пищеварение, то оно связано с источником энергии.

Его Святейшество продолжал:

— Да, но термин «ветер» относится к подвижности или движению любого рода, а не только к произвольному движению. Например, даже после смерти в теле происходит движение, когда оно разлагается. Это самое движение разложения клеток указывает на элемент ветра. Короче говоря, если есть движение, оно указывает на присутствие элемента ветра.

Он помолчал, подыскивая пример: «Тибетский ученый Такзанг Лотсава упоминает в одном из своих трудов по Калачакра Тантре, что определенный тип ветра, или жизненной энергии, присутствует даже в трупе. Он пишет об этом в ответ на общеизвестную точку зрения, что в процессе умирания все жизненные энергии сходятся в сердце. Таким образом, здесь может быть расхождение между системой Гухьясамаджа и системой Калачакра, обе из которых включены в Наивысшую йога-тантру».

Врач в Пите поинтересовался:

— Может ли мозг оставаться живым, а тело мертвым, если тело обеспечивает снабжение мозга? Это может случиться только в случае полностью искусственного кровообращения, что пока из области научной фантастики. У меня возник вопрос: не является ли то, что вы называете состоянием ясного света, фактически смертью тела, но сохранением жизни мозга, но, если ветер разрушается в чакре сердца, тогда мозг тоже мертв во время состояния ясного света смерти.

Его Святейшество утвердительно кивнул, давая Питу возможность высказать свой остроумный комментарий:

— Тогда существование состояния, когда мозг жив, а тело мертво, совершенно неестественно с точки зрения всех систем!

Когда смех умолк, Далай Лама продолжил свою мысль:

— Неправильное понимание может возникнуть, когда путают буддийское и научное определение смерти. С научной точки зрения, вы совершенно обоснованно говорите о смерти мозга и смерти сердца. Разные части тела могут умирать отдельно. Однако в буддийской системе слово смерть не используется в таком смысле. Вы никогда не говорите о смерти конкретной части тела, а только о смерти всего человека. Это приводит к общему согласованному использованию термина «смерть». Когда люди говорят, что такой-то человек умер, мы не спрашиваем: «Какая часть умерла?».