— Мне так стыдно! — оправдывалась леди Мэри.

— Дорогая, — утешил граф, — ты всего-навсего женщина и не представляла последствий своих поступков. Мне самому не нравится, что приходится скрывать нашу истинную веру, но если мы хотим, чтобы она в конце концов восторжествовала, нужно вести себя крайне осмотрительно и осторожно. Ты больше угодишь Господу, если будешь послушной женой.

— Я не стану видеться с пастором Гудфеллоу, — пообещала Мэри.

— Я сам уведомлю его об этом, — кивнул Граф Бартрам.

— Дикон! Я придумала, как вернуть доверие короля и взять верх над маркизом Хартсфилдом! Ты, кажется говорил, что он женится на вдовствующей маркизе Уэстли, родившей сына принцу Генри? Убеди короля назначить тебя опекуном мальчика, и тогда ты сможешь быть уверен в его расположении.

— Леди Линдли позволили выбирать между маркизом и графом Гленкирком. Она предпочитает графа, поскольку они давно и близко знакомы. Ему доверено попечительство над маленьким герцогом Ланди. Пирс Сен-Дени может ухаживать за леди Линдли до второго пришествия, но не получит ее руки, хотя сам он воображает себя неотразимым.

— Но если король посчитает, что маркиз оскорблен выбором леди Линдли, он наверняка захочет утешить своего любимца, а опека над маленьким лордом — лакомый кусочек. Однако как только ты убедишь его величество отдать мальчика третьей, нейтральной стороне, все успокоятся. Ну а маркизу все-таки придется бросить кость, например, отдать Саммерфилд, которого он так добивался.

Граф Бартрам задумался. Поистине блестящая идея! У мальчика, конечно, большое состояние и неплохой доход, который по праву достанется опекуну. И если не считать обычных расходов, можно вернуть эти деньги в сокровищницу короля и с лихвой восполнить потерю Саммерфилда. Кроме того, граф постарается наставить мальчика в истинной вере и отвратить от англиканской церкви. Но это надо обдумать попозже. В таких делах вредна поспешность.

— Мэри, — сказал он, — сам Господь вразумил тебя сегодня, и хотя леди Линдли наверняка будет возражать, я объясню королю, что она недостойна воспитывать отпрыска королевской крови. Ее развращая натура, распутство — недаром же она стала любовницей принца Генри, — смешанная кровь, не говоря уже о незаконном происхождении, — всего этого более чем достаточно, чтобы отнять у нее ребенка, несмотря на богатство и влиятельные связи. Король непременно прозреет! Но сначала я должен убедить его, что положил конец твоим заблуждениям. Более того, необходимо вымолить прощение за то, что я позволил тебе свернуть с пути истинного. И как только леди Линдли объявит о своем выборе, я немедленно попрошу короля даровать мне опеку над герцогом. Давненько в нашем доме не звучали детские голоса, верно, Мэри? Хорошо, если у нас снова появится ребенок! Да и тебе скучно без малышей, дорогая. У тебя сразу будет много дел! Совсем как тогда, когда Эдвард был еще маленьким. Помнишь? Граф весело засмеялся.

— Так, значит, я прощена? — спросила Мэри.

— Да, дорогая, — заверил ее супруг, уже размышляя о преимуществах опеки над незаконным внуком короля. Конечно, сам граф, как всегда, останется в тени, но в этом его сила. И подумать только, что проклятый щеголь едва не низверг его! Остается надеяться, что, потеряв леди Линдли, ее состояние и малолетнего герцога, маркиз утешится богатым поместьем, поскольку, пока это зависит от графа Бартрама, он больше ничего не получит. К тому же после смерти Пирса Сен-Дени имение вновь вернется в казну — об этом Ричард Стоукс тоже позаботится.

В то время как граф предавался сладостным мечтам, его враг обдумывал следующий ход. Он уже выбросил из головы Ричарда Стоукса, ибо его занимали дела поважнее. Жасмин оказалась неприступной крепостью. Пирс без труда выставил из ее дома Джеймса Лесли, но большего не добился. Каждый день она демонстративно являлась ко двору вместе с графом Гленкирком, и хотя позволяла маркизу ухаживать за ней на людях, избегала оставаться с ним наедине. "Надежды на легкую победу не оправдались, и маркиз пришел в отчаяние.

Сначала он жаждал заполучить ее ради богатства, королевского бастарда и влиятельных родственников, однако теперь все яснее сознавал, что желает ее, как ни одну женщину. Никогда еще он не испытывал такого вожделения! Жасмин опьяняла его своей точеной фигурой, пленительным лицом, прямым взглядом необыкновенных бирюзовых глаз, кремовой кожей с бледно-золотистым отливом. Он мечтал о том дне, когда покорит ее. Вот тогда она узнает, что такое настоящий мужчина!

Пирс представлял себе потайные комнаты в своих городском и загородном домах, видел Жасмин, прикованную между двумя столбами для порки, молящую о милосердии, пока он станет избивать ее, добиваясь повиновения. Чем ее лучше укротить: широким кожаным ремнем, пучком тонких розог, гибким ореховым прутом или хлыстом для верховой езды? Разумеется, Кипп поможет ему выбрать, но он не разделит Жасмин со сводным братом. По крайней мере пока не устанет от нее… рано или поздно, она, конечно, надоест ему, как все остальные.

Кроме того, Жасмин — женщина с сильным характером — получит наслаждение как принимая наказание, так и наказывая сама. Если так, он научит ее пользоваться ремнем и розгой! О, это настоящее искусство — искусство властвовать. Только глупец набрасывается на свою жертву, умный человек покоряет ее кнутом и пряником! Маркиз Хартсфилд обнаружил, что в боли можно обрести экстаз, хотя немногие разделяли его мнение и считали подобные вещи порочными и мерзкими.

В предвкушении будущих удовольствий маркиз облизнул губы.

Теперь, оправившись от потрясения по поводу того, что на ее руку появился еще один претендент, Жасмин чрезвычайно забавлялась создавшимся положением, особенно еще и потому, что Джемми был вынужден переехать к дяде Робину. Она даже не позволяла любовнику красться черным ходом и проводить с ней ночи.

— Лишь в том случае, если я получу право развлекать Сен-Дени подобным образом, — заявила она Лесли. Однако тот не поддался на ее уловку.

— Пожалуйста, — лукаво сказал он. — Это будет вашей последней возможностью завести себе любовника, мадам. Как только мы поженимся, заверяю, вам уже никогда больше не понадобится другой мужчина!

Он взял ее руку и, повернув ладонью вверх, поднес к губам.

— Не искушай меня, Джемми, — пробормотала Жасмин, отнимая руку.

— А ты готова поддаться искушению? — допытывался он, чувствуя легкий укол ревности. Не может быть! Они дали друг другу обет верности!

— Ну-у-у, — протянула Жасмин, — он невероятно красив, и я умираю от любопытства узнать, что скрывается под этой очаровательной личиной.

— До меня дошли весьма неприятные слухи, — сухо произнес граф Гленкирк. — От бывших любовниц Сен-Дени.

— Правда? Какие же именно? — заинтересовалась Жасмин.

— Не хотел бы повторять их женщине. Достаточно сказать, что его обуревают неестественные страсти, Жасмин.

— Гленкирк, — засмеялась она, — я дважды была замужем и не какая-нибудь жеманная девственница. Он наслаждается, входя в женские врата Содома или попросту одно из тех жалких созданий, что получают удовлетворение, причиняя боль другим? Расскажи немедленно, или я спрошу его сама.

— С тебя станется, — упрекнул он, смеясь. — Хорошо, лисичка, так и быть! Он любит охаживать кнутом любовниц и делит их с этим негодяем, своим сводным братом.

— Я думала, он больше уверен в себе, — задумчиво ответила Жасмин, став серьезной. — Как печально, что маркиз именно таков.

— Поэтому вы будете по-прежнему держать его на расстоянии, мадам, — строго произнес граф. — Может, прекратим эту игру и скажем королю, что мы намереваемся пожениться в назначенный срок?

— Не будем торопиться, Джемми. Его величество должен посчитать, что я принимаю ухаживания маркиза, но предпочитаю того, кого он так мудро прочил мне в мужья два года назад. Королева на нашей стороне, и, если я заручусь поддержкой Вилльерза, все будет хорошо, хотя он, по-моему, просто пытается воспользоваться моими семейными связями.