– О могущественный Аполлон! Готовы ли твои уста, благословенная пифия, дать наставления тому, кто желает узнать свою судьбу?
Последовало недолгое молчание, а потом послышался голос, громкий и низкий, как будто раздававшийся из глубокой пещеры:
– Входите!
Дверь дрогнула, громко заскрипели ее железные петли. Марк почувствовал, как ускоряет бег его сердце, когда через плечо жреца заглянул в темную глубину храма. Он напряг глаза, но ничего не сумел рассмотреть за дверью, кроме камней пола сразу за входом. Жрец вошел внутрь, жестом предложив Марку и остальным следовать за ним. Звуки их шагов отдавались от стен, невидимо возвышающихся вокруг. Марк не заметил никаких признаков того, кто пригласил их войти. Смутно различимая фигура жреца остановилась и с трудом опустилась на колени. Марк и остальные остановились немного позади.
– Филет, кто будет говорить со мной?
Это был женский голос, мягко прозвучавший из тьмы. Женский голос, хотя и удивительно бесстрастный; Марк не смог бы определить, говорит ли старая женщина или молодая.
Жрец обернулся и шепотом позвал Марка:
– Иди сюда, мальчик. Не спеша. И вытяни руки перед собой.
– Погоди, – прошептал Луп, – а это не опасно?
Марк улыбнулся другу:
– Скоро узнаем.
Он вздохнул, сосредоточиваясь, вытянул руки, как было велено, и осторожно шагнул вперед. Продвигаясь в темноте, он напрягал зрение и слух, пытаясь уловить признаки любого движения. И вдруг услышал это… тихое дыхание, похожее на едва слышный шелест листьев под легчайшим ветерком. Заметив наконец впереди темную фигуру, Марк остановился. Он почувствовал, как что-то коснулось его рук, и чуть не подпрыгнул, но удержался от инстинктивного порыва отдернуть руки. Его ноздри наполнил затхлый запах. Чужие руки были холодными, кожа – жесткой. Пальцы осторожно погладили тыльные стороны ладоней Марка, большие пальцы невидимого человека прижались к его ладоням…
Потом послышался долгий, глубокий вздох, и голос зазвучал снова, теперь уже громче и более повелительно:
– Я – пифия. Слуга оракула. Задай мне вопрос, и, если он ему понравится, Аполлон даст ответ через меня…
Марк нервно сглотнул и попытался говорить как можно более спокойно, осознавая, что голос выдает и его возраст, и его тревогу.
– Меня зовут Марк. Я хочу найти и освободить свою мать Я хочу знать, удастся ли это мне.
Последовало недолгое молчание, а потом пифия ответила:
Мальчик с великим сердцем оторван от дома родного,
Ни надежд, ни отца, ни матери нет у него,
Обречен богами скитаться долгие-долгие годы,
А в конце пути окунется в ненависть, кровь и горе;
Страшную цену заплатит он за такую судьбу…
Марк нахмурился:
– Что это значит? Я спасу маму? Скажи мне!
– Бедный мальчик… – ответила пифия с легкой жалостью. – Ты сам должен распознать смысл божественных слов. Я лишь передаю их послание.
– Но этого недостаточно! – в отчаянии воскликнул Марк. – Мне необходимо знать! Скажи мне!
Он крепко сжал руки прорицательницы. Женщина попыталась высвободиться, но Марк держал ее, упираясь ногами в пол.
– Отпусти меня! – прошипела женщина. – Повелеваю тебе отпустить меня!
– Нет, пока ты мне не скажешь!
– Святотатство! Отпусти, пока не разгневал богов!
– Скажи мне! – взмолился Марк. – Что это значит? Почему я окунусь в кровь?
Женщина вдруг перестала вырываться и замерла. А потом зашептала:
– Кровь… кровь… везде кровь… Земля залита кровью и огнем. Орел падает, подбитый, искалеченный… Я вижу… я вижу человека верхом на орле, с мечом в руке. Твой отец… твой настоящий отец… он видит тебя. Он видит тебя! Он взывает к тебе…
У Марка кровь застыла в венах, ужасающий холод пробежал по его спине, по затылку.
– Ты… – продолжала женщина низким, хриплым голосом.
Хотя Марк не мог ее видеть, он ощущал ее обжигающий взгляд. И ее ужас. Внезапно голос провидицы поднялся почти до визга:
– Ты – разрушитель! Я вижу вокруг тебя смерть и опустошение!
В неожиданном приливе сил женщина вырвалась из рук Марка, и он услышал, как ее босые ноги зашлепали по каменному полу, когда она торопливо убегала в темноту. Ее голос простонал в последний раз:
– Беги! Смерть движется на Рим!
Марк почувствовал, как в его плечо вцепилась рука, и жрец резко произнес прямо ему в ухо:
– Убирайся! Вон из святилища!
Несмотря на преклонный возраст, жрец развернул Марка и резко толкнул его к открытым дверям храма. Марк увидел силуэты Лупа и Феста на фоне наружных жаровен. Жрец прокричал:
– Вон!
Марк быстро отскочил от него и поспешил к выходу. Его друзья помчались следом за ним вниз по ступеням под неумолкающий крик жреца.
Как только друзья выскочили из внутреннего святилища, двери сразу закрылись с громким железным стуком. Сбежав по ступеням во двор, все трое не стали останавливаться, видя, что и прислуга храма, и оставшиеся посетители уставились на них. Очутившись снаружи, на площади, Фест увел мальчиков в первую же попавшуюся улицу, и они быстро зашагали в темноте, пока не оказались на безопасном расстоянии от храма. И только тогда Фест позволил им остановиться. Марк, задыхаясь, прислонился к стене и попытался успокоить взбудораженные нервы.
– Что ж, это было великолепно, – выдохнул Фест. – В самый раз для того, чтобы нас никто не замечал.
X
– Как ты думаешь, что все это значит? – спросил Луп сразу же, как только они вернулись в безопасное укрытие своей комнаты в гостинице. – Вся эта ерунда насчет крови и разрушителя?
Он повернулся и как-то странно посмотрел на Марка. Фест в это время вышел из комнаты, чтобы найти огня для единственной масляной лампы, висевшей на железной консоли на стене. Луп понизил голос:
– Она, должно быть, подразумевала Спартака. Твоего настоящего отца!
Марк, все еще не пришедший в себя после пугающего приключения, кивнул.
– Точно, именно так! – взволнованно продолжил Луп. – Она все увидела. Восстание и все остальное… Но в конце, когда она сказала, что ты – разрушитель, что это было такое?
Марк не ответил. Ему нечего было сказать. Он и сам не понимал всего этого по-настоящему. Ведь он уже решил не идти по стопам своего отца, потому что это грозило новыми страданиями восставших и новыми победами римских легионов. Возможно, если бы тут был хоть какой-то шанс на победу, Марк когда-нибудь и задумался бы об этом. Но пока что он продолжал гадать над значением тех немногих слов, что произнесла та женщина.
– Марк… Если это послание богов, то, похоже, ты избран для того, чтобы продолжить дело Спартака. Ты возглавишь рабов и сокрушишь Рим.
Марк яростно набросился на друга:
– Заткнись! Ты что, хочешь, чтобы тебя все вокруг услышали? Тебе известна моя тайна. Только тебе и еще нескольким друзьям. И так оно и должно оставаться! Понял? – Он схватил Лупа за тунику и притянул к себе, так что их лица почти соприкоснулись. – Ты даже не намекнешь об этом кому-нибудь еще!
– К-как скажешь… – Луп попытался отпрянуть назад, но не смог вырваться из железной хватки Марка.
Марк яростно посмотрел на него. В тусклом свете, проникавшем сквозь открытую дверь (во внутреннем дворе гостиницы горел костер), Марк увидел страх в глазах друга. Устыдившись, он отпустил Лупа и отступил на шаг назад.
– Прости. Я не хотел тебя пугать.
Луп разгладил смятую тунику.
– Да все в порядке, не стоит извиняться. Я понимаю, какая тебе грозит опасность. Но как насчет Феста?
– А что насчет Феста?
– Он слышал то же, что слышал я.
– Но он не знает правды о моем отце.
– А клеймо на твоем плече? Знак Спартака. Он ведь его видел.
– Да, – кивнул Марк. – Но он не знает его смысла и значения.
– Верно, – задумчиво произнес Луп. – Но после слов, сказанных оракулом, он может что-то заподозрить.
