Он наблюдал, как она ведет себя с Гаретом Суэйлзом, как смеется, как прислоняется к нему, когда он сообщает ей что-то на ухо, как притворно пугается, слыша чересчур смелые остроты, а в глазах и на губах у нее в это время играет улыбка. Однажды во время разговора она бездумно взяла его за руку таким интимным и собственническим жестом, что у Джейка от черной ревности помутилось в глазах.

Но Джейк знал, для ревности причины не было. Он не мог поверить, что она настолько глупа или настолько наивна, чтобы попасться в ту паутину, которую плел Гарет, – ведь Вики была его, Джейка, женщиной! Такая встреча, такая любовь случается только раз в жизни, невозможно, чтобы Вики увлеклась кем-нибудь другим.

Тем не менее у Вики и Гарета были общие шутки, общий смех. Джейк иногда видел, как они стоят на скалистом выступе над лагерем, как гуляют в акациевой роще, прикасаясь друг к другу в ходе разговора. Раз или два они одновременно подолгу отсутствовали, но он знал твердо – это ничего не значило.

Конечно, Гарет Суэйлз ей нравился. Это Джейк мог понять. Ему и самому нравился Гарет, даже больше чем просто нравился. Скорее, это было чувство глубокой дружеской привязанности. Нельзя не поддаться его обаянию, не оценить насмешливый юмор, не испытывать глубокой уверенности, что под блестящей внешностью и напускным фатовством скрывается совсем другой, настоящий человек.

Джейк сардонически усмехнулся в темноте, далеко объезжая с восточной и южной сторон светящийся круг итальянских оборонительных сооружений у Колодцев.

«Я люблю этого парня. Не доверяю, но люблю. Конечно, пока он держится подальше от моей женщины».

В эту минуту Гарет спустился из башни и тронул его за плечо.

– Впереди слева лощина. Наверное, подойдет нам, – сказал он.

Джейк кивнул и остановил автомобиль.

– Достаточно глубокая, – высказал он свое мнение.

– И отсюда, когда взойдет солнце, нам будет виден кряж и вся восточная часть равнины. – Гарет указал на сияние итальянских прожекторов и добавил, обведя рукой равнину: – Похоже, именно тут они и развлекаются каждый божий день. Так что отсюда мы увидим это грандиозное зрелище. Пожалуй, здесь и замаскируемся.

Весь следующий день они собирались наблюдать за передвижением итальянских танков, а с наступлением темноты вернуться восвояси. Джейк осторожно подавал «Присциллу» вниз по склону задним ходом, до тех пор пока только верхняя часть башни осталась над краем лощины, и развернул машину, чтобы она смотрела на запад, а передние ее колеса находились чуть выше по склону и она могла бы легко выбраться наверх в случае, если придется срочно убираться отсюда.

Он выключил мотор, оба они вооружились ножами и отправились на поиски жесткого пустынного кустарника. Срезанные ветки навалили на башню – теперь на расстоянии даже меньше ста метров никто не заметил бы замаскированный броневик.

Джейк налил немного бензина из канистры в ведерко с песком, поставил ведерко на дно лощины и поджег. Они склонились над этим примитивным очагом, спасаясь от ночного холода в ожидании, пока сварится кофе. Оба молчали, каждый погрузился в свои мысли.

– Думаю, у нас будут проблемы, – сказал наконец Джейк, не отрывая глаз от огня.

– Это непременное условие моего существования, с тех пор как себя помню, – вежливо ответил Гарет. – Однако за исключением того обстоятельства, что я застрял в самом центре кошмарной пустыни в компании кровожадных дикарей, что итальянская армия намеревается меня убить, а также, кроме того, что в кармане у меня лежит отсроченный чек сомнительной ценности и на расстоянии больше чем полторы сотни километров окрест нет ни единой бутылки «Старого Чарли», а перспективы выбраться отсюда весьма туманны… за исключением всего этого, я в прекрасной форме.

– Я думал о Вики.

– Ах, о Вики!

– Ты знаешь, я люблю ее.

– Ты меня поражаешь! – Гарет дьявольски ухмыльнулся в мерцающем свете огня. – Так вот почему ты бродишь с такой сентиментальной рожей и ревешь как бык в брачный период? Боже мой! Вот уж никогда бы не предположил, старина!

–Я серьезно, Гэри.

– А уж это, старина, одна из твоих личных проблем. Ты ко всему относишься слишком серьезно. Я готов поставить три против одного, что в твоей голове уже существует увитый плющом коттедж, битком набитый противными сопляками.

– Совершенно верно, – резко оборвал его Джейк. – Боюсь, это вполне серьезно. Как мы поступим?

Гарет вытащил из нагрудного кармана две сигары, одну сунул в рот Джейку, поджег сухую ветку и дал ему. Насмешливая улыбка вдруг пропала с его губ, голос стал раздумчивым, но выражение глаз в неверном свете огня понять было трудно.

– Там, в Корнуолле, я знаю одно место. Шестьдесят гектаров. Старый удобный фермерский дом. Конечно, кое-что там мне придется переделать, но скотный двор в прекрасном состоянии. Я всегда воображал себя деревенским сквайром, который между пахотой и дойкой развлекается стрельбой и охотой. В конце концов три-четыре сопляка тоже не помешают. Думаю, с четырнадцатью тысячами фунтов стерлингов под огромную закладную я смогу это осилить.

Пока Джейк разливал кофе, задувал огонь и снова усаживался на корточки перед Гаретом, оба они молчали.

– Это вполне серьезно, – наконец проговорил Гарет.

– Значит, перемирия быть не может? Никакого джентльменского соглашения? – пробормотал Джейк в свою кружку.

– Боюсь, нашла коса на камень, – ответил Гарет. – Пусть победит сильнейший, а первого сопляка мы назовем в твою честь. Обещаю твердо.

Оба замолчали, уйдя в свои мысли, только прихлебывали кофе и курили сигары.

– Один из нас может поспать, – прервал молчание Джейк.

– Бросим монету. – И Гарет вынул серебряную Марию-Терезию, подбросил и поймал на запястье.

– Орел, – сказал Джейк.

– Жутко тебе не везет, старина.

Гарет спрятал монету в карман, выплеснул кофейную гущу и пошел стелить себе одеяло на дне лощины под «Свинкой Присциллой».

На рассвете Джейк слегка тряхнул его, приложив палец к его губам. Гарет проснулся моментально, поморгал глазами, обеими руками пригладил волосы, вскочил на ноги и вслед за Джейком быстро взобрался на корпус «Присциллы».

Рассвет беззвучно взорвался красными, золотыми и ярко-оранжевыми красками, заполыхавшими сразу на всей восточной половине неба; он охватил огнем вершины гор, от которых потянулись серо-голубые тени. Серп заходившей на западе луны белел, как акулий зуб.

– Послушай, – сказал Джейк, и Гарет слегка повернул голову, чтобы получше разобрать, откуда доносится неясный звук, дрожавший в рассветном безмолвии.

– Слышишь?

Гарет кивнул, поднес к глазам бинокль и медленно обвел взглядом дальние позолоченные солнцем кряжи.

– Вон там, – резко сказал Джейк, и Гарет направил бинокль в ту сторону, куда показывала рука Джейка.

В нескольких километрах от них цепочка темных непонятных шариков двигалась по слабо пересеченной местности. Однако похожие на букашки шарики находились так далеко и так тускло были освещены, что даже в великолепный бинокль Гарета нельзя было различить их толком.

Они смотрели, как цепочка вытянулась почти правильной синусоидой, как передний «шарик» стал взбираться на пологий холм. Когда он добрался до вершины, солнце внезапно осветило его золотыми лучами. Видимость была прекрасная, холодный утренний воздух не давал никаких искажений, при театральном боковом освещении все было видно четко и ясно.

– Легкие танки СV-3, – сказал Гарет без колебаний. – Двигатель «альфа» мощностью пятьдесят лошадиных сил. Лобовая броня – десять сантиметров. Максимальная скорость – почти тридцать километров в час. – Он словно читал спецификацию из каталога. Джейк вспомнил, что это и есть главная специальность Гарета. – Экипаж – три человека: водитель, стрелок и командир. Судя по всему, на них установлены пятидесятимиллиметровые пушки «шпандау». Дальность стрельбы – девятьсот метров, скорострельность – пятнадцать выстрелов в минуту.