Когда Аркадий перечитывал свое предварительное донесение, постучавшись, вошли Павлович и Фет. Паша был с портфелем.

– Сейчас вернусь, – Аркадий надел пиджак. – Паша, ты знаешь, что делать.

Чтобы попасть на прокурорскую половину, Аркадию нужно было выйти на улицу. Прокурор обладал огромной властью. Он осуществлял надзор за расследованием всех уголовных дел, представляя при этом и государство и подсудимого, давал санкции на арест, рассматривал приговоры суда и мог их обжаловать по своему усмотрению. Он мог при желании сам возбуждать иски, давал заключения о законности постановлений местных органов власти и в то же время выносил решения по искам и встречным искам на миллионы рублей, когда, скажем, один завод поставлял другому гайки вместо болтов. Не важно, каким было дело, крупным или малым, все они – преступники, судьи, мэры и директора держали ответ перед ним. Сам он отвечал только перед Генеральным прокурором.

Прокурор Андрей Ямской был у себя. Гладко выбритый розовый череп являл собой разительный контраст со специально пошитым на его могучий торс темно-синим мундиром с генеральскими золотыми звездами. Мясистые переносица и скулы, толстые бледные губы довершали облик прокурора.

– Подождите, – бросил он, продолжая читать лежавшую перед ним бумагу.

Аркадий стоял на зеленом ковре в трех метрах от стола. Отделанные деревянными панелями стены были увешаны фотографиями: Ямской во главе делегации прокуроров на официальной встрече с Генеральным секретарем Брежневым. Генеральный секретарь пожимает Ямскому руку. Ямской выступает на международной конференции прокуроров в Париже. Ямской купается в Серебряном Бору. Совершенно уникальный, замечательный снимок, опубликованный в «Правде», – Ямской на коллегии Верховного суда опротестовывает приговор по делу рабочего, несправедливо обвиненного в убийстве. Сквозь окно с темно-бордовыми шторами из итальянского бархата проникали солнечные лучи и падали на блестящий череп Ямского, покрывая его крупными бурыми пятнами.

– Да? – Ямской перевернул бумагу и взглянул на посетителя светлыми, водянистыми глазами. Как всегда, он говорил так тихо, что собеседнику невольно приходилось быть очень внимательным. Аркадию уже давно было известно, что внимание – ключ к расположению Ямского.

Аркадий сделал шаг к столу, положил свой отчет и отошел в сторону. Будь собранным – помни, кто ты такой и о чем хочешь сообщить, точно знай свое место в служебной иерархии.

– Там был майор Приблуда. Вы об этом не упоминаете.

– Ему не хватало только помочиться на трупы. Наломал дров и укатил. Он что, звонил, чтобы меня отстранили от расследования?

Ямской внимательно посмотрел на Аркадия.

– Аркадий Васильевич, вы старший следователь по расследованию убийств. С какой стати ему нужно, чтобы вас отстранили?

– Недавно у нас с этим майором были трудности.

– Какие трудности? КГБ забрал дело себе, и тем самым вопрос был закрыт.

– Извините, но сегодня мы обнаружили трупы трех молодых людей, с которыми разделался в общественном парке опытный убийца, пользовавшийся пистолетом калибра 7,65 мм. Москвичи могут достать только пистолеты армейского образца калибра 7,62 или 9 мм, не имеющие ничего общего с орудием убийства. Кроме того, жертвы были изуродованы. Пока что в моем заключении не содержится никаких предположений.

– Предположений о чем? – удивленно поднял брови Ямской.

– Вообще никаких, – помолчав, ответил Аркадий.

– Благодарю вас, – сказал Ямской, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Аркадий был уже в дверях, когда прокурор, будто что-то вспомнив, заговорил снова.

– Все необходимые юридические нормы в этом деле будут соблюдены. Не придавайте значения исключениям, которые лишь подтверждают правило.

Аркадий, кивнув, вышел.

Фет и Паша развесили план Парка имени Горького, сделанный Левиным набросок места преступления, снимки трупов и заключения о вскрытии. Аркадий тяжело опустился на стул и открыл пачку сигарет. Закурил он только с третьей спички. Две сломанные и одну обгоревшую спичку он положил посреди стола. Фет хмуро смотрел на него. Аркадий поднялся, сорвал со стены снимки убитых и бросил в ящик стола – ему не хотелось глядеть на них. Снова сел и стал перебирать спички.

– С кем-нибудь говорил?

Паша открыл блокнот.

– Опросил десять милиционеров, которые ничего не знают. Коли на то пошло, я сам за зиму раз пятьдесят пробегал на коньках мимо этой поляны.

– Ладно, попробуй поговорить с буфетчицами. Эти бабки замечают многое из того, чего не видит милиция.

Фет был явно не согласен. Аркадий взглянул на него. Теперь, когда Фет был без шляпы, его уши, подумалось Аркадию, торчали именно под таким идеально выверенным углом, какой необходим для того, чтобы поддерживать очки в металлической оправе.

– Вы были там, когда нашли последнюю пулю? – спросил его Аркадий.

– Так точно. ПП-А была обнаружена в земле точно в том месте, где находился череп первого мужчины, ПГ1.

– О черт, может быть, все-таки назовем их как-нибудь вместо этих «один», «два», «три».

Паша стрельнул у Аркадия сигарету.

– Так как? – спросил Аркадий.

– Можно спичку? – попросил Паша.

– Парк Горького-один, Парк Горького-два… – начал было Фет.

– Не то, – затряс головой Паша. – Спасибо, – поблагодарил он Аркадия, выдыхая дым. – Скажем, Парк Горького-один. Это здоровый парень. Пусть будет Боров.

– Не совсем литературно, – заметил Аркадий. – Зверь. Женщину назовем Красоткой. Зверь – здоровый парень, Тощий – тот, что поменьше.

– Вообще-то у него рыжие волосы, – сказал Паша. – Рыжий.

– Красотка, Зверь и Рыжий. Наше первое важное решение, Фет, – сказал Аркадий. – Кто знает, как у криминалистов идут дела с коньками?

– Может быть, коньки для отвода глаз? – предположил Фет. – Трудно поверить, что в Парке Горького можно застрелить трех человек так, чтобы никто не услышал. Возможно, их убили где-то в другом месте, потом надели на них коньки, а ночью перетащили в парк.

– Согласен, трудно поверить, что можно убить трех человек так, чтобы никто не услышал, – сказал Аркадий. – Но невозможно надеть на мертвого коньки. Попробуйте как-нибудь. К тому же в Парк Горького нельзя незаметно переправить три мертвых тела.

– Я просто хотел узнать, что вы думаете о такой возможности, – ответил Фет.

– Ладно, – сказал Аркадий. – Теперь давайте посмотрим, что нового у Людина.

Он набрал номер лаборатории в Кисельном переулке. На двадцатом гудке коммутатор ответил, и его соединили с Людиным.

– Полковник, я… – успел произнести он, прежде чем его разъединили. Набрал снова. Кисельный переулок не отвечал. Он посмотрел на часы. Четыре двадцать – время, когда телефонисты выключают коммутатор и собираются домой. Работа заканчивается в пять. Скоро начнут собираться и сыщики. Паша пойдет работать со штангой. А Фет? Домой к маме или сперва к Приблуде?

– Возможно, их убили в другом месте и ночью перенесли в парк, – следователь сдвинул спички в сторону.

Фет аж подскочил.

– Вы же только что говорили, что так не могло быть. Кстати, последнюю пулю мы нашли там. Значит, там их и убили.

– Это говорит лишь о том, что там стреляли в голову пострадавшего, живого или мертвого. – Аркадий вернул одну спичку на середину стола. – Не обнаружено ни одной гильзы. Если пользовались автоматическим пистолетом, то гильзы летели бы в снег.

– Он мог их подобрать, – возразил Фет.

– Для чего? Чтобы установить огнестрельное оружие, достаточно пуль.

– Возможно, он стрелял с большого расстояния?

– Нет, – сказал Аркадий.

– Может быть, он решил подобрать гильзы, потому что, обнаружив их, стали бы искать тело?

– Стреляные гильзы, раскаленные во время выстрела, глубоко ушли бы в снег задолго до того, как тела засыплет снегом. Однако любопытно, – Аркадий взглянул на Фета, – почему вы решили, что убийца был один?

– Налицо один пистолет.

– Нам пока известно, что стреляли из одного пистолета. Можете представить, как трудно одному убийце заставить три жертвы стоять рядом и не двигаться, пока он их убивал… если только он был один? Почему они считали свое положение настолько безнадежным, что даже не пытались бежать? Ладно, этого убийцу мы поймаем. Мы только начинаем. Всегда найдутся какие-нибудь улики. Мы поймаем этого жирного сукина сына.