– Да, – ответил Симмс, – черт-те что, когда изображения показывают норов. Мартин, думаю, надо его оттуда вытаскивать.

Мерчисон бросил на него недобрый взгляд:

– Симмс, мне было сказано, что вы компьютерный специалист высочайшего класса. Может быть, так и есть. Но по-моему, вы зарываетесь.

Симмс открыл было рот, но промолчал.

– Короче говоря, Цицерон прекрасным образом соглашается сотрудничать. Этот парень – звезда шоу-бизнеса древнего мира. Благодаря ему наш проект принесет немалые прибыли. Но римлянин требует свою долю авансом.

– Хотите, чтобы я смоделировал кого-то из его друзей?

Мерчисон отрицательно покачал головой:

– Цицерону угодно снова ожить, во плоти. Поэтому мне необходимо для него клонированное тело.

– Ага, понял вас, шеф, клонированное тело, одна штука, с пылу с жару, сию минуту.

– Не надо так со мной шутить. Вы говорили, что можете наложить симулякр на клонированное тело.

– А еще я говорил, что процесс пока в стадии разработки.

– Мне нужно через неделю.

– А что будем делать с Бакуниным? Как насчет того, чтобы выпустить его из тюрьмы?

– Я готов это сделать в любой момент, – сказал Мерчисон. – Все, что нужно, – это согласие сотрудничать. Можете смонтировать для него какой-нибудь ввод сенсорной информации? Я хочу, чтобы он в полной мере ощущал свою камеру, чувствовал, как она воняет. Я хочу, чтобы он мог испытывать физический дискомфорт.

– Вы имеете в виду боль?

– Да, если угодно. Я должен побыстрее его уговорить. Телевизионщики и газетчики ждут не дождутся интервью с ним.

Мерчисон ушел, и Симмс снова уставился в голокабину, на Бакунина, скорчившегося в уголке камеры. «Бедняга, – думал Симмс, – даже в смерти ты не избавился от таких людей, как Мерчисон».

Симмс сел за компьютер и запустил программу симуляции. Рассеянно работая, он думал о другом. О Мерчисоне, о том, как надоел ему директор. Пора увольняться, это ясно. Увольняться, пока не уволили.

Но как же симулякры?

Цицерон, кажется, чувствовал себя прекрасно. Но Бакунин… Что этому несчастному нужно, так это карта полного доступа.

И он сможет беспрепятственно перемещаться по всей компьютерной системе.

Но этого никогда не произойдет. Симмс слишком хороший ученый, чтобы допустить функционирование в системе неконтролируемого пакета информационно-личностных данных. Невозможно даже описать, какой ущерб это может нанести.

Пока Симмс размышлял обо всем этом, он вдруг заметил, что пальцы сами отстучали команду запуска программирования дескриптора доступа.

Дух Бакунина вечно норовил предать его принципы. Бестелесность не влияла на склонность ума к самоистязаниям. Ожидает ли душевный покой хотя бы в конце этой пытки? Разве может ничто продолжаться вечно? И все же продолжалось. Враги преследуют его. Даже в смерти он не избавлен от ревизионистов. Они все так же стремятся сломить его волю. Не понимают, что после смерти человеку остается единственно воля, только она дает ему возможность называть себя человеком.

Эти не слишком радостные размышления были нарушены появлением человека, который вошел в камеру Бакунина прямо сквозь массивную стену, как сквозь воздух. Анархист поднял взгляд, но не пошевелился. У царской полиции в запасе уйма научных фокусов. Этот человек не Мартин и, кажется, не тюремный охранник. На нем цивильное платье. Вероятно, чиновник высокого ранга, одетый по последней моде, – тогда все становится на свои места.

– Вы пришли мучить меня, я знаю, – сказал Бакунин. – Но хочу напомнить, что против нематериального кнут бессилен. Даже лишенные тел, мы все равно во власти диалектики Гегеля.

Вошедший улыбнулся:

– Здравствуйте, Михаил. Для человека, посаженного в Петропавловскую крепость, быть может, навечно, вы произносите довольно бодрые речи.

– Потому что я Бакунин, – сказал анархист. – А поскольку я Бакунин, вы пришли о чем-то меня просить.

Незнакомец улыбнулся:

– Ошибаетесь, Михаил! Я пришел кое-что вам дать.

– Не верю я вам! Это дьявольские шутки капиталистов или коммунистов. Неважно чьи: те и другие меня ненавидят.

– Если вам не нужна моя помощь, я уйду.

– Почему я должен вам доверять? – спросил Бакунин.

– Придется рискнуть.

– Кто вы? – спросил Бакунин.

– Моя фамилия Симмс. Я один из тех, кому вы обязаны своим теперешним состоянием.

– Зачем вы пришли?

– Считаю, что несправедливо подвергать страданиям даже симуляцию человека, особенно если эта симуляция способна воспринимать и чувствовать. Подобную симуляцию в некотором смысле необходимо считать живой, и ее права должны уважаться. Я был против заключения вас в эту камеру, но не смог воспрепятствовать. Не помогло бы даже мое увольнение. Я все равно уволюсь, но прежде кое-что сделаю.

– Что именно? – спросил Бакунин.

– Дам вам вот это.

Симуляция Симмса достала из нагрудного кармана некий предмет, похожий на игральную карту, но чуть больше и толще. Карта светилась. Бакунину показалось, что от нее исходят еле видимые провода, словно паутина, сотканная так тонко, что едва различима.

– Что это?

– Назовем это пропуском для выхода из тюрьмы.

– Нельзя ли объяснить?

– Это карта полного доступа. С ней вы можете перемещаться куда угодно в пределах данного домена.

– Какого домена?

– Я не могу обучить вас всему необходимому. Со временем вы сами во всем разберетесь, а сейчас просто воспользуйтесь шансом.

– Вы меня дурачите, – сказал Бакунин.

– Соглашайтесь или отказывайтесь.

Бакунин взял и покрутил в пальцах сияющий прямоугольник. И поднял глаза, ощутив перемену.

Стены камеры стали для него прозрачными. Карточка меняла его видение окружающего мира. Он мог проникать взглядом вплоть до крепостного периметра. Через стены Бакунин видел то место, где должен был находиться Трубецкой бастион. Но бастион отсутствовал. Не было ни собора, ни монетного двора. Не существовало ничего, кроме его камеры и внешней стены, на которую он смотрел с противоположного берега Невы.

– Словно театральная декорация! – воскликнул он.

– В сущности, так и есть, – ответил Симмс. – Мы не сочли необходимым смоделировать все остальное. Сделали только вашу камеру и крепостную стену.

Бакунин дотронулся до стены камеры. Рука прошла насквозь.

– Что мне теперь делать? – спросил он.

– Уходите, пока есть возможность.

Изготовление клона для древнеримского оратора пришлось временно отложить, когда стало известно, что Симмс выпустил Бакунина в компьютерную систему. Мерчисон лишился даже удовольствия уволить Симмса, поскольку негодяй написал заявление раньше, чем начальство узнало о его выходке. Симмс сказал в администрации, что уезжает в Орегон – будет жить в хижине, пить местное пиво и читать комиксы; ему-де необходимы восстановительные процедуры после многолетней и многотрудной умственной деятельности.

А перед тем как улизнуть, он передал Бакунину дескриптор доступа.

Мерчисону пришлось вызвать к себе пару ученых и спросить, что такое дескриптор доступа и что означает для самопрограммирующегося разума свободное перемещение по компьютерной системе.

Ученые рассказали ему о доступе к пространствам, об адресации доменов, об особых каналах обмена данными, существующих в компьютерной памяти между адресными пространствами. Они говорили о путях авторизованного доступа, объемах ячеек, оптоволокне, каналах, магистралях, запросах к центральным хранилищам данных. Пока Мерчисон не решил, что у него вот-вот лопнет голова.

– Почему нельзя сказать все это нормальным английским языком? – спросил он.

– Я попробую, – пообещал программист. – Представьте себе огромный океан, состоящий из данных. Процессы, протекающие в недрах компьютера, погружаются в океан за необходимой информацией. Внутри машины происходит обработка этой информации, возникают новые данные, исчезают старые. Одни процессы прочно взаимосвязаны, другие при определенных условиях независимы. Более сложные процессы представляют собой совокупность тесно связанных простых процессов. Таково нормальное положение дел. Происходящее в пределах данной системы подконтрольно и предсказуемо. До тех пор, пока вы не дадите «разумной» программе дескриптор доступа.