— А ты… имени твоего я не припомню… А на гробнице прочитать, — здесь темно, да я и неграмотен. Но ты была хорошенькой женщиной, клянусь твоим прахом. Твои губки были как вишни, щёчки как розы, волосы как золото. И всё это — и вишни, и розы, и золото — отдать кому же? Пажу! Который даже и толка-то в вишнях, как следует, не понимает!

Так плакал славный рыцарь Рауль фон-Синяя Борода по горячо любимым жёнам, и когда оплакал последнюю гробницу, вынул меч и дал торжественную клятву честного рыцаря никогда больше не верить женщинам и вперёд принимать свои меры.

Довольно!

Он вышел из склепа совсем другим.

— Собираться в дорогу! — крикнул он через неделю после того, как женился на хорошенькой Алисе, — Да собирайтесь все! Все до одного! Пажи, оруженосцы, — все!

— А кто же будет защищать нашу знатную госпожу, если на замок вдруг сделают нападенье?

— Для этого останутся только хромые, слепые, горбатые оруженосцы, и то не моложе пятидесяти лет! Знаем мы, собаки, как вы заботитесь о вашей госпоже, когда меня дома нет! Этот способ забот мне не нравится! Так-то.

— Алиса, — обратился он к жене, — наша верная супруга! Ни шагу не переступать через ворота замка! А вы, старые псы, смотрите в оба за нашей верной супругой! И чтоб сюда не переступал ногой ни один мужчина. Женской прислуги тебе оставлено довольно, а насчёт пажей… Нет, шалишь, мой верный друг!

Сказал, дал шпоры коню и был таков со всею свитой.

Прошёл год.

Рыцарь Рауль фон-Синяя Борода возвращается из блестящего похода, везёт подарки верной жене.

Дома всё благополучно.

— Все ли выполнила мои приказы? — спрашивает Рауль.

— Все! — отвечает Алиса.

— Молодцом! Видишь, можно прожить и с одной женской прислугой. Пажи, это — глупость! Эге… да ты себе новенькую горничную завела… Мила! Как тебя зовут, моя красавица?

— Бертраном, г. рыцарь! — крикнула во всё горло оторопевшая «горничная».

— Пополани! — только с грустью позвал Рауль фон-Синяя Борода.

Два дня он чинил суд и расправу, вешая по стенам хромых, горбатых и слепых оруженосцев.

— Как же вы, старые псы, пропустили его?

— Кто ж её, господин, кроме барыни-покойницы, знал, что она женщина. Прошёл в замок в женском платье, — да и всё!

Два дня длилась расправа, а на третий Рауль фон-Синяя Борода праздновал новую свадьбу.

От дурных привычек люди отвыкают с трудом!

— Но теперь-то я знаю, что делать!

И рыцарь Рауль фон-Синяя Борода не раньше уехал из дома, чем готова была высокая башня.

— Сиди здесь, мой друг, до тех пор, пока я не вернусь! Припасов запасено в башне довольно, а прислуги не нужно. Без прислуги обойдёшься!

И Рауль фон-Синяя Борода собственными руками замуровал дверь, ведущую в башню.

Год прошёл — и Рауль возвращается из похода.

Оглядел дверь, — цела.

«Теперь-то душа моя спокойна!» думает Рауль, и принялся ломать дверь.

Как вдруг из окна показалась мужская голова.

— Ты чего здесь чужие двери ломаешь? Вот постой, вернётся рыцарь Рауль фон-Синяя Борода, он тебе покажет, как к его жене двери ломать.

Рауль глазам не поверил:

— Да ты-то как сюда попал, если дверь замурована?

— А по стене влез.

— Да кто ж ты такой, что по гладким стенам лазать можешь?

— Я-то? Я — трубадур. Иду по полю, вижу башня, окно открыто, и в окне прекрасная дама. Я ей песни начал сочинять и петь, а она, пока я песни сочинял, мне лестницу плела! Вот и всё. А этот дурак Рауль фон…

Жену было поручено «обработать» Пополани, а трубадура рыцарь «обработал» сам…

— Ну, теперь-то я её в землю упрячу! — решил Рауль фон-Синяя Борода, женясь как только кончился у него траур, — через два дня.

— В земле сидя, не надуешь!

Вырыл в лесу пещеру, отделал её как замок настоящий, — кровать, туалетный столик поставил, — всё.

— В соседних пещерах найдёшь всё: припасы, масло для светильника. Воздух есть, — для воздуха я тебе отверстие в земле оставил и железную трубочку сделал, чтобы не завалилось. Сиди и жди меня, а главное — не скучай!

Сказал, завалил вход в пещеру и приказал всем пажам и оруженосцам три раза по этому месту проехать, чтоб и следов никаких не осталось.

Потом хорошенько запомнил место:

— Ещё потом и сам не найдёшь!

И уехал.

Прошёл год.

Летит назад, с нетерпением отрывает вход, входит и… чуть на месте не умер.

Жена кушанье готовит, а какой-то мужик ей дрова рубит.

Хозяйство завела!

— Ты как здесь? — крикнул Рауль таким голосом, что даже земля со стен посыпалась.

Мужик — бух в ноги.

— Не гневайтесь, добрый господин! Я, бедный дровосек, выкорчёвывал пни. Рыл, рыл землю, как вдруг возьми и провались. Сперва испугался даже, а потом вот госпожу увидал. Я бедный дровосек.

— Это ничего, что ты дровосек, — всякий труд почтенен. Но только вот зачем у вас в соседней пещере ребёнок пищит, — этого я никак не пойму!

Опять Пополани досталась работа.

Дровосека живым закопали.

— Чтоб ему вперёд наука была! — Как решил Рауль фон-Синяя Борода.

«Наваждение какое-то! Ничего с ними не поделаешь! — думал Рауль, снова стоя под венцом. — Разве вот что попробовать»

Снарядили ладьи, — и Рауль фон-Синяя Борода отвёз молодую жену на необитаемый остров, в море.

— Сиди здесь, гуляй, сколько хочешь, и жди!

«Ну, теперь-то, моя душа спокойна, наконец!»

Так думал Рауль и, вместо одного года, провоевал целых три.

Возвращается, едет на остров, и первым долгом навстречу ему мальчик.

Умненький такой мальчик, лет двух, а уж говорит.

— Дяденька, — спрашивает, — ты не рыцарь Рауль фон-Синяя Борода, о котором мама говорила?

— Он самый! А ты кто такой?

— Я тут с папой и мамой живу. Папа теперь с охоты пришёл, отдыхает, а мама мою сестрёнку качает.

Словно буря ворвался Рауль фон-Синяя Борода в скромную хижину.

— Ты кто такой? — крикнул он на мужчину, развалившегося на ковре.

— Не убивайте меня, сострадательный барин! Я несчастный мореплаватель. Наш корабль потерпел крушение близ этих берегов. Весь экипаж погиб, — я один, измученный, обессиленный, доплыл до острова. Видит Бог, я ничего дурного не хотел сделать вам, я только жизнь свою спасал!

— Гм! — сказал Рауль фон-Синяя Борода, — Пополани! Оруженосцы! Верёвку!

В страшном гневе вернулся Рауль фон-Синяя Борода в свой замок!

В гневе и в горе:

— Нигде! Ни в воздухе, на неприступной башне, ни в земле, ни на воде…

Три дня он предавался этим безрадостным мыслям, а на четвёртый приказал позвать к себе Пополани.

Приказал очень серьёзно:

— Подать мне сюда этого учёного бездельника, — я раскрою его учёную голову!

Так что все сразу поняли, что дело серьёзное.

Пополани явился ни жив ни мёртв.

— Ты что ж это, учёная шельма! — крикнул рыцарь. — Тебе мало моих великих милостей? Мало того, что я, по неизречённому великодушию своему, позволяю жить в моём замке человеку, который ученее меня, и терпеливо сношу такую дерзость? Мало, собака? Так вот что я тебе скажу. Ты хоть и учёный человек, а дурак! Вот сейчас, вот этим самым мечом — видишь? — я раскрою тебе голову и посмотрю, что за дрянь там понапихана! Ты что ж это? Ты что делаешь? Только умеешь отравлять моих жён? Я по твоей милости сколько раз вдовцом был?! А чтобы предохранить своего рыцаря от позора и измены, этого ты не можешь? Чтобы завтра же было найдено средство против измены! Слышишь! Работай своей учёной головой, пока ещё есть время. Завтра же она разлетится пополам, как ореховая скорлупа! Пшёл!

Прошёл день, — Пополани явился к рыцарю ещё бледнее, чем прежде.

— Ну! — встретил его рыцарь.

— О, господин, я рылся в книгах, доискивался ответа среди звёзд, вызывал духов…

— Ну?

— Нигде нет средства для охранения верности.

Рыцарь взялся за меч.

— Постой, благородный рыцарь! Испытай последнее средство.

— Ну?

— Если женщину предоставить самой себе, она наверное сочинит себе какую-нибудь пакость. В замке прошёл радостный слух, что ты хочешь жениться на Булотте.