Тут понял Ратбод, что побежденный князь вступает с ним в открытую борьбу за приязнь короля. Стеснилось сердце маркграфа, и он поспешил с отъездом.

Когда же покинули они замок короля и вернулись домой, возросла вражда между обоими. Взаимные подозрения охватили их. Маркграф и князь больше не доверяли друг другу.

Однажды осматривал Прибина копья своей дружины. Осматривал, ощупывал острия мечей, и это внушило маркграфу опасение. С того дня всякая радость отошла от Ратбода. Он ходил бледный, днем и ночью стерег Прибину. Не спускал с него глаз, бодрствовал еженощно, но никакие предосторожности не могли остановить Прибину. Он уже вошел в сговор со своими воинами. И кони готовы, и пешие латники ждут в лесу.

Когда наступила ночь, вышел Прибина вместе с сыном своим Коцелом в серую тьму. Взобрался на крепостной вал, переметнулся через заостренные колья и спрыгнул в глубокий ров. Вскоре можно было видеть, как медленно поднимается князь, упираясь руками в вязкую землю, как запрокидывает он голову. Он устремлял взор в искрящееся небо, на темную тень, что ринулась сверху: глядел на страшный прыжок своего сына.

Когда Коцел упал и зарылся во влажную землю, Прибина отер кровь с его губ и заторопил прочь отсюда. Они спешили. Шли дубравами, частым лесом, прогалинами и чащобой, шли бездорожьем, пока не добрались до своих верховых и пока к ним не подоспели пешие воины. Тогда они двинулись дальше и в конце пути достигли Болгарской земли.

Царь болгарского народа вышел навстречу Прибине и приветствовал его, и воздал ему почести, подобающие князю. Троекратно поклонился ему царь, и Прибина ответил троекратным поклоном.

Казалось тогда, что князь Нитранский и царь заживут в покое и мире. Казалось, ничто не мешает Прибине быть счастливым в Болгарской земле. Но Прибина не обрел покоя, его любовь к власти заглушила любовь к беспечной жизни. Он был грустен и мрачен. Все тосковал и с неприязнью смотрел на дикий Болгарский край, на дикий народ, едва постигший искусство строить, нарушавший торговые обычаи и не заботившийся о порядке. Эта дикость претила Прибине, он мечтал о Немецкой земле. Мечтал о более утонченных нравах, которые побуждают пригожих юношей вплетать в косы цветные нитки, и в грезах своих слышал он голос, нашептывающий ему мысль о побеге. Прибина прислушивался к этому голосу и повиновался его советам. Он пустился в путь и по дороге к Немецкой земле, пришел к Ратимиру, князю Хорватскому.

После того как Прибина явился в его пределы и прожил у Ратимира какое-то время, случилось так, что воинственные баварские дружины вторглись в Хорватские земли и превосходными силами достойно овладели ими. Хорватский князь бежал, покинув и замок свой, и державу, и едва спас свою жизнь. Ратимир бежал, но Прибина остался. Он выжидал. Вспоминал былые дни и все упования свои возлагал на недруга своих друзей. Надеялся на него. Он любил обычаи бавар и верил, что немцы — длань его руки и рукоять его меча.

Узнав, что баварское войско уже близко, Прибина вскочил в седло и поспешил ему навстречу. Подъехав, остановил коня перед скакуном Ратбода, и тот, обменявшись с князем дружеским приветствием, спросил:

— Друг ли ты королю, Прибина? И ответил нитранский князь:

— Чрез короля принял я святую веру. Я разделяю ее, разделяю в сердце своем склонность к прекрасным христианским нравам и радуюсь, глядя на искусных рабов, что строят храмы из гладко обтесанных бревен. Мне нравятся обычаи, которые распространяет король. Хочу жить в согласии с ним, и когда мне вернут власть, то всею этой властью я буду его поддерживать.

Услыхав такую речь, Ратбод подавил в себе неприязнь к Прибине и, обняв его, двинулся вместе с ним к королю Людовику. Долог был их путь, ехали они вдоль рек и по лесным тропам и наконец достигли замка короля, и. ступили во двор под звуки дудок и барабанный бой.

Потом предстал Прибина пред Людовиком Немецким. Король дал знак удалиться дамам и карликам, увеселявшим его. Когда остались одни мужчины, король подал второй знак — толмачам: пусть слушают, что скажет Прибина. Тогда промолвил нитранский князь и сказал так:

— Мало проку тому, кто побеждает только мечом! Мало проку тому, у кого нет благоприятелей среди князей побежденного народа. Поставь меня владыкой над завоеванной тобою Хорватской землей, и я сделаю так, чтобы там процветали твои законы. Польза и удача пойдет по моим следам. Купцы пойдут по моим следам, и там, где леса покрывают горы, встанут городища и крепкие селения.

Король вслушивался в отзвуки голоса Прибины, падавшие из-под сводов залы, хотя не понимал его слов. Затем, узнав через слуг своих и советников, что князь Нитранский обещает ему послушание и просит отдать в его руки княжескую власть, повелел король приготовить пир. И ел он вместе с Прибиной в кругу своих подданных, и держал с ними совет. На третий день созрело решение, и король Людовик так ответил Прибине:

— Благое внушение побудило меня приклонить твое сердце к вере христианской и к святому крещению. Благое внушение вернуло тебя в мой замок. Благое внушение утвердило твою преданность. Принимаю тебя дружески и в ответ на преданность твою вверяю тебе власть над землею Словинской.

— Король, — сказал Прибина, — король Людовик, я просил тебя о другой земле, но пойду и туда, куда ты меня посылаешь. Обращу, там дремучие леса в плодородные нивы и сделаю так, что посреди этих нив поднимутся дома. Люди расселятся в городищах, а твердыня, которую я воздвигну, оградит безопасность твоей империи. Затем я сделаю так, что словинский народ уверует в чудотворную силу Креста и заживет по законам, которые тебе по душе.

Говоря так, трепетал Прибина от блаженного чувства, ибо видел у ног своих путь, сворачивающий от бездны отчаяния к счастливым пределам. Он испытал радость, что жжет сильнее, чем рана от удара мечом. Блаженное чувство коснулось сердца его и чела, необузданные желания и жажда бились в жилах. Тут глянул он на Ратбода и увидел, что тот клонит голову. Перевел взор туда, где стояли советники Людовика, — все они, как и Ратбод, потупились. Один лишь король смотрел ему прямо в лицо. Тогда шагнул Прибина к толмачу и, схватив его за запястья и сильно сжав их, промолвил:

— Передай мою любовь королю! Передай маркграфу, пусть ожидает вестей, что придут из моей земли! Когда он услышит их, когда донесется до него слух о крепости Мозабург — пускай велит купцам отправляться в ту сторону! Их законы будут уважены, их обычаи соблюдены, и все, что увидят они, — будет похоже на Нитру и на баварские замки.

Закончив речь и простившись с королем, сел Прибина на коня и поехал с дружиной своей в Словинскую землю. И снова пробирались они по лесам, по горам и по той равнине, что снижается к озеру Балатон. Много дней длился их путь, и все эти дни снедало Прибину желание действовать и заниматься трудами властителя. И видел он себя в цветущей Нитре. Видел, как, разбитый, бежит из этой страны, видел воинственные толпы Моймира, и жажда новых трудов сплеталась в сердце его с гневом и ненавистью. Эти два чувства — одно, алкающее власти, и второе, преисполненное гнева, — не покидали его до конца жизни.

Могучая крепость, названная, как и обещал Прибина, Мозабургом, уже поднялась на высоком холме. По безопасным дорогам ехали купцы, леса вокруг селений поредели, уступив место плодородным полям, новая и богатая жизнь входила в страну паннонских словинцев, а сердце князя не утихло. Все та же жажда гнала его дальше, та же ненависть обращала зрак его к границам Моймировой державы.

И случилось лета восемьсот сорок шестого, что король Людовик Немецкий вторгся с войском в Моравию и, победив Моймира, увел его, связанного, в плен. Потом Людовик королевской властью своей посадил на княжеский стол Моймирова племянника, Ростислава. Услышав такую весть, обрадовался Прибина и еще усерднее стал служить королю. С той поры ничто уж не препятствовало воле Людовика воцариться над всеми славянскими княжествами, над Хорватией и землей Словинской, над Нитрой и Моравским краем. Все славянские князья должны были служить ему, и слава имени его, и молва о прекрасных немецких обычаях разнеслись вширь и вдаль.