Хосман внимательно посмотрел на пленника, будто не ожидал, что тот так легко пойдет на сближение.

— То есть, — спросил он, — вы согласны отвечать на поставленные вопросы.

— А разве у меня есть другой достойный выход из сложившейся ситуации? — ответил вопросом на вопрос Влад.

— Вы правы, господин Троянов, — одобрительно кивнул вэк, — это единственно правильное решение.

Страж попытался изобразить удивление. Не "внешне", не для дознавателя, а "внутренне" для датчиков труфорума. Откуда, мол, известна моя настоящая фамилия? Владу показалось, что у него это получилось не очень хорошо.

— Я рад, что рациональное в вас сильнее мнимых ценностей, — сказал агент Хосман.

— А это правильно? — стражу вдруг подумалось, что упражняться в дискурсе ему больше уже никогда в жизни не придется, так почему бы не поразвлечься в последний раз?

— Конечно, — рефлекторно ответил вэк, — прагматизм и рациональность всегда, в конце концов, берут верх над абстракциями.

— Видите ли, — произнес Влад таким тоном, будто общался не с заклятым врагом, а со вспыльчивым товарищем Лешей Планкиным, — это очень спорный вопрос. Разумеется, в философии, истории и политологии можно с легкостью обосновать правдивость любых аргументов, а затем также просто их разоблачить, доказав, что все вышеприведенные доводы есть не что иное, как сущая ересь. Но иррациональность доминирует над рациональностью даже с точки зрения математики.

— Да? — поднял брови агент Хосман.

— Да, — подтвердил Влад, — сложив два иррациональных числа можно получить рациональное, в то время как из суммы двух рациональных чисел вы никогда не получите иррационального. То же касается вычитания, умножения и деления.

Влад с удовольствием мог бы развить тему дальше, связав мнимые ценности с мнимыми числами, иначе именуемыми комплексными, но, видя как напрягся Хосман, решил, что этого делать не стоит.

— Почему же вы сотрудничаете с нами? — настороженно спросил агент. — Из‑за иррациональной ненависти ко всему русскому?

Влад, не выдержав, засмеялся:

— Нет, просто сложение и вычитание чисел никак не отражается на моей карьере и моем кармане. Да и жить охота, знаете ли.

Хосман одобрительно кивнул, а затем неожиданно вытащил из пиджака сигару.

— Курить не хотите?

— Бросил, — ответил Влад.

— А ваши анализы говорят, что вы курите сигары, — заметил Хосман и подхихикнул.

— А я только что бросил, — нашелся Влад.

— Тогда, — сказал вэк, — займемся насущным. Попрошу вас отвечать без запинки.

Влад так и сделал. Сперва были тестовые вопросы для фиксации различных эмоциональных состояний. Страж изображал интенсивные переживания, озадаченность, заторможенность и так далее. Глядя на лицо агента, Влад сделал вывод, что симулирует он не очень хорошо, но в то же время и не совсем бездарно. Видимо, на фиксатор и психосканер выводится противоречивая информация. То ли врет, то ли не врет — пятьдесят на пятьдесят.

"Продолжим в том же духе", — подумал страж.

Допрос длился примерно полчаса. Влад рассказал, что зовут его Ипполит Троянов, что он является специальным агентом КОБ, что был выслан с группой с заданием вернуть по горячим следам или, в крайнем случае, уничтожить ренегатку Марию Зайцеву. Надеясь, что остальные стражи будут молчать, Влад назвался главным в группе. Кратко поведал о структуре подразделений КОБ. В общем, рассказал все то, что могло быть известно в WEC и без него. К концу допроса на лбу агента Хосмана появилась испарина. Он постоянно склонял голову, устремляя взгляд в виртуальную даль. Видимо через микрофон до него доходили противоречивые сведения. Пятьдесят на пятьдесят. Ну, даже если семьдесят на тридцать, все равно это очень недостоверно.

Не выдержав, дознаватель объявил перерыв. Влад остался наедине с собой и холодными, но весьма чувствительными к чужим переживаниям стенами труфорума.

"Сейчас они применят какое‑нибудь радикальное средство, — подумал Влад, — и мне нужно будет реагировать соответственно".

Через двадцать минут два человека в белых халатах и масках вкатили массивное кресло на колесиках, следом за ними в помещение вошли охранник в экзоскелете и Хосман.

— Господин Троянов, — сказал агент, — сложилось впечатление, что вы пытаетесь обмануть нас, или, по крайне мере, не договариваете что‑то. Мы вынуждены провести комплексный фармакологический допрос. Пересядьте, пожалуйста, на кресло.

— Как скажете, — улыбнувшись, страж выполнил приказ агента.

Пока Владу стягивали ремнями руки и ноги, он расслабился, сосредоточился. У любого стража Шестого отдела в подкорке головного мозга были записаны несколько безымянных личностей. Сейчас Влад должен был "вызвать" одну из них, дать ей имя "Ипполит Троянов" и оставить вместо себя на время психоделической экзекуции. Главное вовремя среагировать на наркотик.

Один из белохалатных людей поднес Владу капсулу.

— Вам следует ее проглотить, — сказал Хосман.

— Не разжевывая?

— Как хотите.

Затем стражу сделали укол в правую руку. Влад почти сразу же почувствовал накатывающую на него сонливость, однако с помощью внутреннего сосредоточения подавил первую волну дурманящего воздействия. Рано еще. В свое время Черноземов на тренировках умудрился в течение нескольких часов оставаться в трезвом уме и здравой памяти, несмотря на слоновью дозу ЛСД у себя в крови. Но одно дело бороться с лизергамидом и совсем другое с веществами, применяемыми вэками для допросов.

Один из белохалатников поднес стражу ингалятор.

— Сделай глубокий вдох, — приказал Хосман, почему‑то перейдя на "ты".

Влад понял, что пора. Он вдохнул стальной запах и "провалился" внутрь себя, в бескрайние черные глубины микрокосма, оставив на поверхности славного парня по имени Ипполит Троянов. Человек, ни разу не испытывавший или не помнящий пережитого в измененных состояниях сознания, еще может представить в своем воображении, что значит выйти из тела, но понять как это, "провалиться внутрь себя" он не способен. Это как объяснять девственнику, который даже суррогатным онанизмом никогда не занимался, что такое удовольствие от секса. Словно ты громадное здание, и фундамент под тобой ровно посередине вдруг начинает проседать, тело будто сворачивается в точку, а затем выворачивается наизнанку в бесконечную пустоту. И все это длится считанные мгновения.

Осознав себя в непроницаемой мгле, Влад помыслил. В своем собственном микрокосме можно быть богом. Первое, о чем подумал страж — о свете. Тьма тут же исчезла. Он захотел оказаться в гигантском зале, немеблированном, без украшений, без окон и дверей с потолком, излучающим голубоватое сияние и полом в шахматную клетку. Вот так. Неплохо. Далее Влад решил, что в глухой вселенной жить не очень комфортно. Он подумал о звуках и тут же услышал отдаленное эхо, похожее на голос агента Хосмана:

— Твое имя?

— Ипполит… Ипполит Троянов… — послышался гулкий, но заторможенный ответ.

— Место работы?

— В КОБ, в Комитете Общественной Безопасности. Дальневосточный сектор…

Влад щелкнул пальцем, и голоса исчезли. Ипполит Троянов сам разберется, что к чему.

Зато теперь по безбрежному пустому залу разносилась музыка. "Революционный этюд" Фредерика Шопена. Черноземов почему‑то всегда любил этого польского композитора и вот сейчас в последний раз решил насладиться мелодией. Он вдыхал голубоватое сияние, он впитывал кожей мятежный этюд для фортепиано до минор. Он чувствовал силу, и знал, что не отступит. Наступает финальная игра.

Наконец, наслушавшись вдоволь, Влад погасил мыслью музыку и, осмотревшись, принялся визуализировать людей. Тех, кто оставил в его жизни хоть какой‑то след. Пришло время прощаться.

Он подошел к кучерявому пятилетнему Максимке, детсадовскому товарищу. Тот что‑то лепетал на суржике. Целых два года они были лучшими друзьями. Потом пути их разошлись. Влада отдали в специнтернат, Максимка пошел в обычную школу. Страж махнул рукой, и мальчишка растворился.