Курить табак во Франции начали при Людовике XIII (правил в 1610–1643 годах), который сам не курил табак, но с наслаждением его нюхал. Разведение и продажу табака дозволил министр Арман Жан дю Плесси Ришелье своим распоряжением от 17 ноября 1621 года. Он имел неограниченную власть над королем, отсюда и столь решительные и, главное, нужные для процветания табака шаги. Спустя год, в 1622 году, министр Ришелье стал кардиналом.

Многим в Европе было непонятно, как это жалкое, невзрачное на вид растение, с отвратительным вкусом и запахом, выделяющее при горении удушливый дым, может доставлять человеку одно из самых больших и, главное, незаменимых и ни с чем несравнимых удовольствий? Ответ на этот непростой вопрос не найден до сих пор, так что не будем им больше задаваться.

Меж тем «королевские» наименования табака просуществовали недолго, и во Франции за растением все-таки по справедливости закрепилось название никотиновой травы — «herbe nicotiniane» («никотиновая трава»), в честь Нико; по фамилии Нико был назван алкалоид (растительная щелочь), содержащийся в табаке, — никотин, тот самый, капля которого будто бы убила не одну лошадь (кролику, чтобы покончить с собой, нужна лишь четверть капли никотина). Никотин не входит в состав никакого другого растения; он дружит только с человеком («умирают от другого», — говорят бывалые курильщики. И в самом деле — и от другого тоже. Кто же спорит?). Шведский ученый Карл Линней, создатель системы растительного мира, в 1735 году назвал в честь Нико два вида табака (как растения) — Nicotiana rustica и Nicotiana tabacum, под которыми они известны до сих пор.

В 1565 году табак вместе с никотином добрался до Германии, где получил отнюдь не оригинальное название «heilige Kraut» — «святая трава», а потом оказался и в Италии. Семена этого пахучего и, до поры до времени, комнатного растения были впервые присланы во Флоренцию посланником при французском дворе епископом Торнабони, а в Рим привезены кардиналом Санта Кручче, который был папским нунцием в Лиссабоне. В Италии табак до того всем понравился, что лучшим выражением любезности стало предложение сигары. Даже священнослужители принялись нюхать табак, при том во время богослужения.

Nicotiana rustica

Nicotiana tabacum

Их примеру последовали прихожане, каковые в ту пору составляли все ходячее население страны. Но папа Урбан VIII (был папой в 1623–1644 годах) издал буллу (или указ, скрепленный круглой металлической печатью, по-латыни — «bulla», т. е. «шарик»), в которой угрожал отлучением от церкви всякому, кто будет нюхать табак в церкви. Угроза страшная, но была ли хоть раз приведена в действие, неизвестно. В соседней с Италией Швейцарии курение табака приравняли в 1661 году к убийству и блуду; в 1675 году там была учреждена особая судебная палата для преследования и осуждения табачников. И что же? Швейцарцы курят до сих пор. Так же, как и венгры, а ведь и в их стране было запрещено курить еще в 1670 году. Венгры уже и забыли, когда это было, и напоминать им об этом нет никакого смысла.

В 1586 году английский адмирал Фрэнсис Дрейк возвратился вместе с колонистами из Вест-Индии и привез табак в Англию. Не прошло и года, как англичане вслед за другими европейцами сдались заокеанскому растению. Доктора, разумеется, предупреждали сограждан о вредоносности табака; в написанных наспех пьесах осмеивалось курение. Король Яков I, заключив мир с испанцами, объявил войну табаку. В 1603 году, едва взойдя на трон, он даже написал сочинение о тлетворности табака — не помогло (такова судьба большинства сочинений нравоучительного свойства). А ведь король, повинуясь творческой фантазии, заявил, что если б ему пришлось угощать дьявола, то он подал бы ему свинину, горчицу с сушеной треской и трубку табака (если такое спросить сегодня в некоторых петербургских ресторанах, то ваш заказ будет тотчас исполнен).

Британский Соломон, как называли Якова I, писал, что курение, «это нестерпимая привычка, отвратительная для глаз, для чувства обоняния, опасная и для мозга, вредная для груди — привычка, которая около курителя распространяет запах заразительный и столь смертоносный, что кажется, будто он исходит из ада».

Спустя год после провала своего произведения Яков I пошел по другому пути — велел взыскивать пошлину на ввоз табака, но и эта мера не возымела должного действия. Англичане продолжали курить, а во время правления Карла II (1630–1685, на британский престол вступил в 1660) вошли в моду еще и нюханье, и жеванье табака. Мало того — английские студенты знаменитого в ту пору Лейденского университета экспортировали привычку курить и в Голландию (во 2-й половине XVI века). Скоро голландцы настолько пристрастились к табаку, что жить без него не могли, а умирая, вспоминали прежде всего о товарищах по увлечению. Так голландский купец ван Класс в завещании просил похоронить его в гробу, сколоченном из ящиков от гаванских сигар, а все состояние оставил «лучшим курильщикам» своей родины. С 1821 по 1840 год в Голландию только из Северо-Американских Соединенных Штатов было ввезено 423407 бочек табака. Сколько человек за эти годы пали жертвой пагубной привычки, истории неведомо: обычно считают только количество выпущенных по врагу снарядов; число же жертв по ту сторону линии фронта неподвластно подсчету.

«Великий герой был тот, кто первым решился съесть рака. Велик и тот, кто выкурил первую трубку табаку. Для этого непременно надо быть англичанином», — справедливо (за исключением раков, о которых можно бы и поспорить) отмечал фельетонист петербургского журнала «Иллюстрация» в 1845 году. Как тут не вспомнить Уолтера Рали (Рэли, Ралей, Raleigh Walter, 1552–1618), пирата, драматурга, поэта, историка, щеголя, то есть настоящего англичанина, каковые давно уже вывелись (чтобы и щеголь был, да еще и пират)? Это он, побывав в Гвиане, ввел обычай курить при дворе Елизаветы (до кончины королевы, последовавшей в 1603 году, ходил в ее фаворитах). За удовольствие курить Рали заплатил тем, что был облит холодной водой. А все дело в том, что поначалу он курил только в своей комнате. Однажды он позвал к себе слугу. Войдя, тот решил, что у хозяина загорелись внутренности. И принявшись брызгать Рали водой в лицо, слуга несколько переусердствовал.

Свою последнюю трубку, как и подобает настоящему курильщику, пирату и щеголю, Рали выкурил по пути на эшафот, выбив об него пепел. На одной из его трубок, поныне украшающей экспозицию лондонского музея, сохранилась надпись: «Мой лучший друг в самые трудные времена». Не о каждом человеке такое скажешь.

Англичане завезли табак в Россию еще прежде, чем у них на родине объявился Фрэнсис Дрейк, — вот такие бывают парадоксы истории. 24 августа 1553 года буря застала капитана Ричарда Ченслера в Белом море. Пришлось пристать к российскому берегу, за неимением другого. На борту оказался табак (вместе с солью, вином, бумагой). Скоро табак оказался в Москве. Прошло сто лет. Английский посланник Карлайл, проживший два года в Вологде, сообщал куда надо: «Русские очень любят табак и натягиваются им до обморока» (отдадим должное безвестному переводчику, нашедшему точный глагол). О том, что с Россией произошло дальше, читайте в 1-й главе этого сочинения. А также во 2-й, в 3-й и т. д., вплоть до оглавления, где тоже упомянут табак; всего же в этой книге, разумеется, 10 глав (вместе с предисловием) — по количеству пачек в блоке сигарет.

А англичанам все-таки скажем спасибо — они дали миру Шерлока Холмса с его трубкой, не менее популярной и доступной, чем малопонятный дедуктивный метод. Особенно сыщик хорош в исполнении курящего Василия Ливанова, что признали и те англичане, которые умудрились где-то увидеть наш фильм. И еще не надо забывать, что Холмс обстоятельно изучил курильщиков и даже опубликовал небольшую монографию о 140 различных видах трубочного, сигарного и сигаретного пепла, которую, увы, никто не читал, включая Артура Конан Дойла и самого доктора Ватсона.