При столь непростых взаимоотношениях – как нам дальше вести себя? Где искать выхода из сумрачных обстоятельств? Как сделать так, чтобы леса и бумага мирно уживались между собой? Может, нам стоит впредь обходиться для всех своих нужд исключительно древесиной упавших от старости и поваленных ветром деревьев? Или давайте все станем как Генри Дэвид Торо и построим себе хижины из молодых белых сосен? Или все-таки постараемся заменить древесное сырье бумажного производства другим растительным – соломой, конопляным, льняным или джутовым волокном? Ну или, как минимум, будем с уважением относиться к бумаге – хотя бы в знак уважения к самим себе.

План поместья Бёрли-Хаус, копия рисунка Ланселота Капабилити Брауна

«Карты создаются людьми, а не машинами”, – писал ученый-географ Дж. К. Райт в своем классическом эссе “Картографы – тоже люди” (Map Makers are Human). Это было в далеком 1942 году, с тех пор очень много изменилось, и теперь карты именно что автоматически создаются машинами – ну, или людьми с помощью машин и геоинформационных систем (ГИС). Эти последние представляют собой сочетание аппаратных и программных средств для сбора, хранения, анализа и визуализации географических и топографических данных. В наши дни ГИС “меняют мир и все наличествующие в нем объекты”, как говорится в пользовательской инструкции к одной из таких систем. Первые компьютерные картографические системы были разработаны для государственных нужд в Канаде, в 1960-х ими занимались специалисты Гарвардского университета. И вот, как результат, мы привычно скачиваем карты, одним движением увеличиваем-уменьшаем, щелчком мыши ставим метки. Раньше мы чиркали что-нибудь на карте, складывали ее по старым сгибам и запихивали на дно рюкзака – сейчас же у нас на ладони помещаются целые географические атласы, мы запросто суем глобус в карман. По логике, бумажные карты давно пора упрятать в темный чулан истории. Но никто их туда не прячет.

Все дело в том, должно быть, что людям просто очень нравится рассматривать бумажные карты и держать их в руках – причем кому-то это нравится гораздо больше, чем остальным. В 2006 году некий Эдвард Форбс Смайли-третий сел в тюрьму за то, что похитил из собраний Йеля, Гарварда и Британской библиотеки больше сотни старинных географических карт общей стоимостью 3 миллиона долларов, вырезая их бритвой из атласов, книг и альбомов. Точно так же действовал другой прославившийся похититель карт, торговец антиквариатом из штата Флорида Гилберт Блэнд. Автор биографии Блэнда называет своего героя “картографическим Аль Капоне”, однако до легендарного гангстера Блэнд – как, впрочем, и Эдвард Форбс Смайли-третий – очевидно не дотягивает, поскольку за ним не числится ни кровавых расправ, ни бутлегерства, ни взяток, ни запущенного нейросифилиса.

Зачем красть карты? Да затем же, понятное дело, зачем крадут деньги и книги: и то, и другое, и третье – бумага, на которую нанесены знаки и письмена, придающие ей материальную ценность. Возможно, у такого воровства есть и менее банальная причина: коль скоро географическая карта символизирует завоевание нарисованной на ней территории, значит, ее похищение, то есть овладение средством овладения, является как бы апофеозом завоевания.

Не знаю, как вам, а мне этот мотив близок. Ни в коем случае не претендуя на лавры картографического гангстера, я, между тем, вынужден признать, что, бывало, с превеликим трудом противостоял искушению, любуясь, к примеру, великолепными, играющими золотом и богатыми оттенками цвета, вручную раскрашенными картами, которые издавал в XVII веке Виллем Янсзон Блау с сыновьями (чтобы добиться желаемого качества, издателю пришлось сконструировать и построить специальный печатный станок). Выставленные в экспозиции амстердамского Музея судоходства, эти дивные произведения картографического искусства не пробудят тайное вожделение разве что в самом безнадежном рабе экранных пикселей. А вспомнить работы Кристофера Сакстона – в XVI столетии под покровительством королевы Елизаветы он издал первые в истории карты английских графств, прекрасные своей сдержанностью и простотой, с любовью выгравированные мастерами из Нидерландов, самой передовой в смысле картографии европейской страны, и впоследствии воспроизведенные на рубашках игральных карт. Или мореходные карты Джона Селлера, XVIII век – самые настоящие и неповторимые шедевры. Или карты великих французов из семьи Сансон (всего лишь однофамильцев, а не родственников прославленного палача), о которых в одном авторитетном источнике говорится, что “украшенные картушами, они неизменно исполнены изящного достоинства”.

Даже имеющиеся в моем скромном собрании классические “полудюймовки”[15] шотландских картографов Бартоломью, по-эдинбургски непритязательно элегантные, радуют своей вещностью, обстоятельностью, тем самым, что мы так ценим в деревянных игрушках-головоломках или, например, в старом бакелитовом радиоприемнике – живом напоминании о том, что в прежние времена предметы были прочнее, надежнее, весомее. Недаром принято считать, что, чем старше вещь, тем она увесистее и прочнее, поскольку в большинстве случаев так оно и есть. Некоторым из моих карт издания Бартоломью уже больше ста лет, но, наклеенные на полотняную основу, они отнюдь не выглядят на свои года и в дальних загородных прогулках служат не хуже, чем неизменная трубка Альфреда Уэйнрайта[16] или пергаментная завертка для сэндвичей.

Прокладывать путь по бумажной карте – что может быть естественнее и удобнее? Мы воспринимаем это как само собой разумеющееся потому, видимо, что на протяжении многих столетий люди ориентировались именно по рисованным и печатным картам и настолько к этому привыкли, что чтение карты сделалось одним из многих наших врожденных бумажных навыков.

В статье “Ориентирование на местности с помощью GPS-навигации в сравнении с ориентированием по карте и по устным объяснениям” (Wayfinding with a GPS-Based Mobile Navigation System: A Comparison with Maps and Direct Experience), опубликованной в 2008 году в “Журнале экологической психологии”, Тору Исикава, специалист по когнитивным аспектам географии из Токийского университета, указывает, что пешеходы, использующие GPS-навигаторы, сбиваются с пути чаще, чем те, которые ориентируются по традиционным картам (но последние, в свою очередь, показывают результат хуже, чем пешеходы, спрашивающие дорогу у местных жителей). Тот же доктор Исикава изучал, насколько зависит восприятие музейной экспозиции посетителями от того, используют ли они аудиогид, классический путеводитель или аннотированный план залов: оказалось, что посетители, вооруженные современными технологиями, забывают увиденное быстрее, чем те, кто осматривал музей с путеводителем или планом в руках. То есть и тут старая добрая бумага неотступно следует за нами, как верный ретривер.

На нее, на проверенную временем бумажную карту, запросто можно положиться и в путешествии по виртуальным мирам. Так, например, в знаменитой серии видеоигр “Супер Марио” – точнее, таких играх как “Бумажный Марио”, “Супер Бумажный Марио”, “Бумажный Марио: Тысячелетняя дверь” и стоящая чуть особняком “Марио и Луиджи” – наряду с эффектным умением Марио в нужный момент складываться в бумажный самолетик или кораблик есть и другая прекрасная деталь: отважный усатый сантехник прокладывает себе путь в головоломно утроенном виртуальном пространстве, глядя на бумажную карту. С этой картой в руках Марио и нам указывает путь в дебрях, в которых без него мы бы мигом заблудились. Бумажная карта помогает нам с Марио ориентироваться в виртуальной, компьютерной реальности, а с другой стороны, компьютерные технологии служат для картирования мира реального. Благодаря широкой доступности открытых данных и инструментов цифрового картирования каждый в наши дни может при желании создавать свои собственные карты – в соответствии с принципами Web 2.0 пользователи карт становятся их творцами. Для обозначения этого нового феномена все чаще используется термин «неокартография», одним же из первых неокартографов стал Стив Коуст – случилось это в 2004 году, когда он положил начало проекту OpenStreetMap, или OSM, этакой картографической