В эту ночь Джейн спала с ней в одной комнате. Несколько раз Рейчэл преследовали кошмары, и она сотрясалась от подавленных выкриков. Она чувствовала объятия Джейн, старавшейся успокоить ее. При первых проблесках солнца Рейчэл посмотрела на сестру и увидела, что та спит. Рейчэл осторожно поднялась с постели, оделась и вышла из дома. Было уже тепло, но, пройдя мимо колодца и углубившись в лес, она почувствовала, что воздух недвижим и все еще прохладен.

Рейчэл бродила долго, отгоняя от себя мысль, что, когда пробьет семь часов, произойдет обмен выстрелами, но она почувствует сердцем, если случится что-либо серьезное с Эндрю. Лес стоял как стена, через его гущу не могут проникнуть ни человеческий глаз, ни человеческий голос, и это защищало ее одиночество, возможность быть наедине с собой. Было сумеречно, но деревья казались друзьями, словно они понимали, что ей нужна защита от жестокого и хаотичного мира. Она шагала по мягкой, покрытой мхом земле, не прилагая усилий, словно плыла по тихой теплой воде в период созревания, когда еще не нужно думать и бороться.

Солнце поднялось довольно высоко, освещая верхушки деревьев.

Она осмотрелась и через некоторое время вышла на тропу, ведущую к поместью. Было десять часов утра, когда она добралась до дома. Джейн сидела на ступеньках и вязала, а у ее ног играл Энди. Она посмотрела вверх, быстро оценила выражение лица Рейчэл, затем сказала:

— А я было подумала, что ты ушла в Гаррисон-Милл сражаться на дуэли за него.

— Нет известий, Джейн?

— Нет, да и как они могут быть? Пройдет еще несколько часов, прежде чем Эндрю прискачет домой, как бы быстро он ни мчался. — Джейн встала, взяла сестру под руку. — Тебе нужно отдохнуть. Ведь ты провела столько бессонных ночей.

— Думаю, я могла бы соснуть… часок или два.

Она положила голову на подушку, вспомнила, как один приятель Эндрю, знавший его с детских лет, сказал ей: «Я могу в трех случаях из четырех свалить Эндрю, но он никогда не опрокидывается», и провалилась в бездонную дрему.

Рейчэл пробудилась во второй половине дня. Она слышала, как внизу напевала Молл, а Джейн читала вслух Энди. Она налила холодной воды в тазик на туалетном столике, быстро умылась, расчесала волосы и надела белое льняное платье, на которое приколола жемчужную брошку — первый подарок Эндрю. Спускаясь по лестнице, Рейчэл услышала шум приближающихся лошадей, а подойдя к двери, увидела Эндрю, едущего по тропе в сопровождении Томаса Овертона и доктора Мея — нашвиллского хирурга. Она была рядом с Эндрю, когда он осторожно слезал с лошади.

— Слава Богу, дорогой! С тобой все в порядке?

— Ой, он проколол меня.

— А мистер Дикинсон? Как он?

— Ну, я точно не знаю. Я попал в него. Послал доктора Мея для оказания помощи, но помощь была отклонена.

Мужчины последовали за Рейчэл в дом и наверх, в спальню, где они помогли Эндрю снять сюртук и рубашку. Его грудь была перевязана, и кровь просочилась через бинт.

— Я пытался убедить мистера Джэксона остаться в таверне Дэвида Миллера на Ред-Ривер на пару дней, чтобы подлечить рану, — сказал доктор Мей, — но он настоял на том, чтобы вернуться домой и показать вам, что остался жив.

— Насколько серьезна рана?

— Она болезненная, но неопасная — пуля сломала ребро, а может быть, и два, повредив переднюю, соединяющую ребра кость.

Рейчэл села рядом с ним и держала его руку, в то время как хирург почистил рану и вновь ее забинтовал. Эндрю сжал губы и, превозмогая боль, рассказал ей:

— Мистер Дикинсон не хвастался. Он прекрасно прицелился. Он стрелял точно туда, где, по его представлению, находилось сердце. Но ты знаешь, насколько широк мне синий сюртук. Стоя в пол-оборота, как положено, я почувствовал, что ветер раздул сюртук на моей груди. Никогда не думал, что худоба принесет мне удачу, но именно она спасла мою жизнь… пуля прошла мимо всего на полдюйма.

Доктор Мей вытащил из своего кармана носовой платок и вытер пот с лица Эндрю.

— Сейчас, я думаю, нам всем не повредит доброе крепкое виски. Мистер Джэксон получит свою порцию в постели.

— Всего одно слово, джентльмены, прежде чем вы уйдете, — сказал Эндрю, опираясь на локоть. — Когда сообщите об этой ране в Нашвилле, будьте добры употребить мои слова: «Мистера Джэксона проткнули, больше ничего».

Мужчины согласились, затем сопроводили Рейчэл вниз. Томас Овертон быстро проглотил две порции виски и затем рассказал о дуэли:

— Во время нашей поездки к Ред-Ривер генерал и я обсудили, как следует драться на дуэли. Как вы знаете, пистолеты надо держать дулом вниз до подачи сигнала, после этого каждый стреляет, как считает нужным. Едва ли возможно, что оба пистолета могут выстрелить одновременно, поэтому более проворный может закончить дуэль одним выстрелом. Должны ли мы попытаться быть первыми или же дать возможность быть первым Дикинсону? Мы согласились, что Дикинсону нужно демонстративно дать возможность выстрелить первым…

— …Пожалуйста, мистер Овертон…

— Я рассказываю так быстро, как могу, миссис Джэксон. Когда я дал команду «Огонь!», Дикинсон молниеносно поднял свой пистолет и выстрелил. Я увидел, как от груди сюртука генерала отлетел клубок пыли. Потом он поднял левую руку и прижал ее к груди. Дикинсон сделал шаг или два назад и бросил неуверенным тоном: «Боже мой, неужели я промахнулся?» Я крикнул: «На место, сэр…»

— Мистер Овертон, будьте добры…

— Генерал прицелился в мистера Дикинсона и нажал на спусковой крючок. Оружие не щелкнуло и не выстрелило, курок остановился на полпути. Генерал оттянул курок назад, вновь прицелился и выстрелил. Он попал в цель. Это станет концом заносчивого мистера Дикинсона, бросившего вызов людям, которых он рассчитывал убить на расстоянии двадцати четырех шагов.

Рейчэл поднялась наверх к Эндрю с подносом, на котором стоял его ужин. Она обложила Эндрю подушками, а когда он почувствовал боль в руке, накормила его.

Вскоре он спокойно уснул. Когда Роберт Хейс пришел за Джейн, Овертон и доктор Мей ушли вместе с ними. Рейчэл разделась и осторожно легла в постель, не желая разбудить Эндрю. Ее сон был беспокойным, она знала, что не успокоится, пока не получит утешительных новостей относительно Дикинсона. Она никогда не питала к нему ненависти, она лишь считала его нападки на беззащитную женщину бестактными. Если мистер Дикинсон смертельно ранен, то ее ответственность будет такой же, как ответственность Эндрю. Она не хотела, чтобы кто-то был убит из-за нее.

Новости из Нашвилла поступили достаточно быстро.

На следующее утро, когда Эндрю еще спал, Молл тихо позвала ее вниз, к лестнице. Рейчэл, накинув на плечи халат и надев тапочки, спустилась к ожидавшему внизу милиционеру. Он просил разрешить ему встретиться с генералом Джэксоном. Она настойчиво доказывала, что Эндрю нельзя тревожить, тогда офицер сказал:

— Меня послали, чтобы сказать генералу, что Чарлз Дикинсон умер в девять часов вчера вечером.

Рейчэл ухватилась за стул, чтобы не упасть. Когда милиционер ушел, она опустилась на колени:

— Ой, Боже, пожалей бедную жену, будь милостив к ребенку на ее руках.

Затем из глубины ее рассудка выплыли произнесенные шепотом слова: «И пожалей и нас».

Рейчэл размышляла по поводу смерти Чарлза Дикинсона. Она с тревогой наблюдала, как огорченные жители долины Кумберленда поменяли местами роли дуэлянтов: каким-то образом Эндрю Джэксон превратился в непобедимого стрелка, безжалостно убившего более молодого и менее опытного противника. В письме капитана Эрвина, опубликованном в «Импаршиал ревыо», утверждалось, что, хотя Эндрю технически действовал в рамках своих прав, он, нажимая второй раз на спусковой крючок, тем не менее по сути дела нарушил неписаный закон дуэли. Это утверждение было воспринято с доверием в Нашвилле, и его честь, ради которой он рисковал жизнью, была серьезно подмочена. Среди женщин миссис Сомерсет Фарисс, кузина Чарлза Дикинсона, обвинила Рейчэл в том, что из-за двух нападок на нее мистера Дикинсона она подстрекала мистера Джэксона к дуэли, и намекала, что кровь Чарлза Дикинсона на руках Рейчэл Джэксон. Когда нашвиллцы явились на похороны Дикинсона, страсти настолько накалились, что состоялся массовый митинг протеста.