Только после этого Рогуля вручил Филистовичу фотографию «президента» Абрамчика с его автографом, и на прощание посоветовал не скромничать в информации «с той стороны».

Американская разведка не поскупилась на оснащение своего нового агента. Он получил немецкий автомат, два бельгийских пистолета, большое количество патронов к ним, сорок тысяч рублей советскими деньгами, несколько наручных часов, мастерски изготовленные фиктивные документы и, как обязательное приложение ко всему этому, ампулу с ядом. На всякий, так сказать, случай. А потом – самолёт без опознавательных знаков и ночной прыжок с парашютом над заданным районом территории Белоруссии.

На первых порах Филистович нашёл пристанище у своего дяди, лесника. Он и свёл его с «лесными братьями» – бывшими полицаями.

Характеристику им дал сам шпион:

– Не люди, а барсуки, отупевшие от страха. Ни опоры среди населения, ни цели в жизни.

– Неужели ни одного порядочного не было? – спросил следователь.

– Был один, – последовал ответ. – Денис Дубовик.

– Чем же он от всех остальных отличался?

Филистович злорадно ухмыльнулся:

– Всем. Ни на кого не похож. Даже немцы его оценили, в офицеры произвели.

– И где же он теперь?

Лютая злоба взяла верх над собранностью, насторожённостью преступника.

– Где? – переспросил он. – Откуда мне знать. В одном уверен – не нашли вы его, не найдёте и дальше.

– Вы уверены в этом? – с трудом удержался от улыбки следователь.

– Да! – Филистович вскинул голову. – Будь он в ваших руках, давно бы устроили мне с ним очную ставку.

Разумеется, никто не пытался разубеждать его в этой уверенности. Если даже у прожжённого «представителя БНР» не возникло ни малейшего сомнения в истинной сущности «мстителя-одиночки», так нам и подавно такие сомнения не нужны. Кто может знать, не появится ли из-за кордона ещё один самолёт без опознавательных знаков…

И такой самолёт появился.

Он прошёл тёмной ночью на высоте около четырех тысяч метров от границы по направлению к городу Барановичи. Через некоторое время шум моторов был услышан юго-западнее Гродно, откуда до пограничной линии подать рукой.

Через несколько часов после этого один из наших радиоцентров зафиксировал работу американской радиостанции во Франкфурте-на-Майне. Очевидно, условными позывными она вызывала своего агента. Тот немедленно откликнулся на вызов короткой зашифрованной радиограммой.

Совпадение? Может быть. А если нет?..

И ночной визит неизвестного самолёта, и двусторонние радиопереговоры наводили на мысль, что одно событие неразрывно связано с другим. Напрашивался вывод: в приграничном районе, скорее всего в Налибокской пуще, сброшен на парашюте один, а быть может и несколько вражеских лазутчиков.

Надо было немедленно принимать меры к их розыску и обезвреживанию.

Утро ещё только начиналось, а в Минске и Барановичах уже были скомплектованы оперативные группы чекистов.

Едва они добрались до места, откуда было решено начинать поиски, как в одну из них поступило первое сообщение.

На рассвете к небольшому лесопильному заводу, находящемуся на реке Каменка, что неподалёку от деревни Рудня, вышли из леса два молодых человека. Старик-сторож, в одиночестве коротавший ночь, даже обрадовался появлению незнакомцев – хоть поговорить будет с кем. Приветливо встретив парней, он пожелал им приятного аппетита, когда те решили перекусить. А потом вдруг, ни с того ни с сего, втемяшилось в голову: «Что за люди? Проверю-ка я у них документы».

Сторож шагнул в сторонку, вскинул старенькое незаряжённое ружьё и скомандовал:

– Руки вверх!

Он и не ожидал, что получится из этой полушутливой затеи. Незнакомцы, будто их кипятком ошпарило, сорвались с места и во всю прыть кинулись к лесу. Перепрыгивая через изгородь, один из них зацепился лямкой заплечного мешка за сучок, тут же сбросил его и нырнул в кусты. Только треск по лесу пошёл.

Постоял сторож, послушал: никого…

Подошёл к мешку, развязал его и ахнул: поверх какой-то, поклажи блестит новёхонький автомат!..

Чуть ли не весь день прочёсывали чекисты и многочисленные добровольцы-колхозники окрестные леса, но так ничего и не нашли. Не нашли и в последующие дни.

Зато стало известно кое-что другое.

В управление МГБ в Барановичах позвонил по телефону бухгалтер хлебозавода Иван Фёдорович Семененко и попросил принять его по очень важному делу. Оказалось, что за неделю до звонка Семененко встретился в одной из столовых с человеком, отрекомендовавшимся Михаилом Акимовичем Бобровничи, московским электросварщиком, решившим перебраться на работу в здешние, родные для него места. За работой дело не стало, сварщики везде нужны, но вот жить Михаилу Акимовичу негде. Может быть, Иван Фёдорович знает, кто в городе комнаты сдаёт? Ищешь, ищешь, – все бестолку…

– А зачем вам искать? – предложил Семененко. – Идите ко мне. Живу один, без семьи, во всей квартире только глухая старушка. Веселее вдвоём будет.

Бобровничи обрадовался, горячо поблагодарил. Тут же, прямо в столовой, и документы свои предъявил: паспорт, выданный в Москве, и справку о том, что работал на одном из заводов Главного управления шоссейных дорог.

– В общем, так он и поселился у меня, – рассказывал Семененко чекистам. – Днём на стройке, а вечером из дома ни на шаг. Я тоже домосед. Подружились, повели разговоры о том, о сём. Иной раз вспоминали за рюмочкой, кто что делал во время войны. А когда я сказал, что служил в немецкой хозяйственной части, тут и пошло.

– Значит, мы с вами одного поля ягоды? – рассмеялся Бобровничи. – Тогда слушайте: вовсе я не москвич, а прибыл из Западной Германии, где встречался с людьми, желающими счастья белорусскому народу.

Очевидно, решив подавить хозяина квартиры этими сообщениями и окончательно подчинить себе, квартирант сыпал все новыми подробностями. За границей уже знают, у кого он живёт, и щедро отблагодарят Семененко. Бывший гитлеровский холуй не посмеет выдать чекистам закордонного гостя, а попробует выдать, получит из бесшумного пистолета пулю в лоб. Или после упекут в тюрьму за то, что приютил в своём доме шпиона. Пусть не думает, что Михаил Бобровничи прибыл из-за границы один. В Налибокской пуще сейчас таких, готовых на все, парней много.

– А поэтому, – закончил квартирант, – вот что я тебе предлагаю: или будешь работать с нами, или считай, что ты уже покойник.

«Или – или», извечная альтернатива, предоставляемая вербовщиками неустойчивым и слабовольным. Но Иван Фёдорович Семененко оказался не из таких. Он и в гитлеровскую хозяйственную часть пошёл лишь потому, что иначе пришлось бы умереть в концлагере с голоду. И недолгую, но позорную эту службу не скрывал от органов Советской власти. Теперь, когда свалилась новая беда, Иван Фёдорович только спросил:

– Что же я должен буду делать для вас?

– Подбирай людей, недовольных Советами. Или с рыльцем в пушку, таких же, как сам. Обеспечь встречи с ними. Остальное тебя не касается.

Обо всем этом Семененко и рассказал в управлении МГБ. Когда закончил, здесь ещё раз повторил тот же вопрос:

– Что я должен теперь делать?

– Помогите нам выловить этих врагов.

– А как помочь?

– Бобровничи пускай живёт у вас и дальше. Относитесь к нему так же, как и прежде. Но каждое его слово и каждый шаг должны быть нам известны. Вы согласны?

– Конечно.

– Постарайтесь ничем не вызывать у него подозрений, будьте очень осторожны. Квартирант ваш действительно опасный, готовый на все человек. Если нужно будет ещё что-нибудь, мы вам сообщим.

Успокоенный состоявшимся разговором, ободрённый оказанным ему доверием, Семененко ушёл.

А чекисты принялись за работу.

Стройплощадку, охотно принявшую «московского электросварщика», удалось разыскать быстро. Как и следовало ожидать, трудовая книжка Михаила Акимовича Бобровничи оказалась фальшивой. Очевидно, и паспорт такой же. Ничего, пускай пока работает, теперь ему из города не уйти. Те, что сбежали от сторожа лесопилки, все ещё где-то скрываются. Выходит, что трех человек перебросил в ту летнюю ночь самолёт через нашу западную границу?