(сообщение о поездке в социалистические страны

му замечательному руководителю, как маршал Ким Ир Сен, смогла выйти из величайших бедствий и сделаться сегодня промышленной страной.

Северная Корея могла бы стать для всех здесь, на Кубе, символом одной из стольких отсталых стран Азии. Тем не менее мы ей продаём сахар-сырец и другую продукцию, тоже необработанную, например, хенекен, они же продают нам фрезеровочные станки, разнообразные машины, шахтовое оборудование, то есть товары, производство которых требует высокого уровня технического развития. Поэтому это одна из стран, которые вдохновили нас более всего.

Я уже потратил час из тех минут, которые мне дали, чтобы сделать это небольшое сообщение...

Я хотел ещё сказать вам, что в Китайской Народной Республике в счёт кредита в шестьдесят миллионов, который мы ещё полностью не израсходовали, мы купили оборудование для текстильной фабрики. И ещё оборудование для другой текстильной фабрики на сто тысяч веретён мы купили в Демократической Германии. Очень скоро—как только прибудет это оборудование—та часть проблемы текстиля, которая связана с выработкой тканей, будет решена, останется ещё другая проблема, которая непосредственно относится к Отделу промышленности INRA.

Кроме того, естественно, закуплено оборудование и для других предприятий, которые трудно даже перечислить. Это позволит нам к концу текущей пятилетки, которая заканчивается в 1965 году, стать по меньшей мере аграрно-индустриальной страной.

Если же к тому же мы добьёмся успеха в одном из наших самых неотложных начинаний—превращении сахара в субпродукты, то есть добьёмся полного использования углеводородов сахарного тростника для производства ряда важнейших химических материалов, так, чтобы сахар стал для нас просто ещё одним продуктом, не самым важным, тогда мы сможем считать себя уже индустриально-аграрной страной, а не аграрно-индустриальной. Ясно, что я никоим образом не опьянён увиденным до такой степени, чтобы пророчествовать. Пока что большим успехом будет, если через эти пять лет мы станем аграрно-индустриальной страной.

Ну, может быть, это будет и не таким уж большим успехом, мы уже знаем, что ничего никогда не бывает много и всегда можно достичь чего-то большего. Но, в конце концов, это по крайней мере

] январь 1961 года

уже будет много по сравнению с тем, что существует в других странах Латинской Америки. Когда началась кубинская Революция, они — наши самые любимые братья—находились на одном с нами уровне слаборазвитое™. И если в Латинской Америке не произойдёт чего-нибудь очень важного, то, когда закончится эта пятилетка, они, к несчастью, в подавляющем большинстве останутся в том же состоянии слаборазвитое™, может быть, даже ещё более придавленными империалистическим сапогом.

А теперь, думаю, мне пора перейти в распоряжение ведущих, чтобы и они немного поработали. (Аплодисменты).

с. 16]

Куба — историческое исключение

или авангард борьбы с колониализмом?1

«Рабочий класс — класс плодотворный и творческий. Именно рабочий класс производит всё на--5?. циональное богатство страны. И пока власть не

, находится в его руках, пока рабочий класс позво-

ни ляет, чтобы власть находилась в руках эксплуати-

ДК рующих его хозяев, в руках спекулянтов, в руках

латифундистов, в руках монополий, подчиняясь их интересам, пока оружие находится на службе этих интересов, а не в его собственных руках, рабочий класс будет вынужден влачить жалкое существование, сколько бы крох ни бросали ему с барского стола». Фидель Кастро

Никогда ещё в Америке не возникало явление с такими исключительными характеристиками, с такими глубокими корнями и непреходящими последствиями для судеб прогрессивных движений континента, как наша революционная война. Недаром некоторые доходят до такой крайности, что расценивают её как главное событие в Америке, по своей исторической значимости следующее за великой трилогией, представленной русской революцией, победой над гитлеровской империей и связанными с этим последующими социальными преобразованиями—и победой Китайской революции.

Это движение, в высшей степени еретическое в своих формах и проявлениях, следовало тем не менее—а иначе и быть не могло —некоторым общим закономерностям всех крупных исторических событий нашего века, закономерностям антиколониальной борьбы и перехода к социализму.

Однако кое-кто, руководствуясь корыстными интересами или наилучшими намерениями, приписывает Кубинской революции Ta

ll Статья опубликована в журнале накануне интервенции на Плайя-Хирон (апрель 1961 г.)

кие черты исключительности и настолько завышает удельный вес этих черт в общей характеристике революции как социально-исторического феномена, что исключительное искусственно превращается в определяющее. Говорится об исключительности революции при сравнении её реальности с установками других прогрессивных партий Америки—и соответственно делается вывод, что формы и пути Кубинской революции уникальны и что в других странах Америки закономерности исторического перехода будут иными.

Да, в ходе Кубинской революции выявились некоторые исключительные моменты, которые и придали ей определённое своеобразие. Всем давно известно, что развитие каждой революции включает в себя определённый вектор специфики. Однако также установлено, что развитие это следует определённым общим закономерностям, преступить которые не может ни одно общество.

Давайте же проанализируем факторы этой провозглашаемой исключительности.

Во-первых—и это, возможно, самое важное, самое оригинальное—речь идёт о феномене теллурической силы по имени Фидель Кастро Рус; имени, которое за несколько лет спроецировалось на историю человечества. Будущее более точно определит масштабы заслуг нашего премьер-министра. Но уже сегодня они представляются нам сопоставимыми с масштабом исторического воздействия самых выдающихся фигур Латинской Америки.

Каковы те черты исключительности, которые характеризуют личность Фиделя Кастро? Черты эти—его жизни и его характера— значительно выделяют Фиделя даже среди его товарищей и последователей; он настолько крупная личность, что в любом движении ему принадлежала бы роль руководителя. И он был им всегда — со времён своей студенческой жизни и до нынешней поры, до сегодняшней роли лидера нашей родины и угнетённых народов Америки. Ему присущи качества подлинного вождя, которые в сочетании с его личностными характеристиками—смелостью, силой, мужеством, с его необычайным по силе стремлением и умением постоянно прислушиваться к воле народа привели его на тот почётный и жертвенный пост, который он сегодня занимает. Но Фидель обладает и другими важными качествами: он способен впитывать в себя знания и опыт, что делает его способным оценить ситуацию в целом, не упуская при этом деталей. Он безгранично верит в будущее. Широта его видения позволяет ему предотвратить нежелательный

1621 Куба — историческое исключение или авангард борьбы...

ход событий и опережать их повороты: он всегда видит дальше и чётче, чем его товарищи. Благодаря этим определяющим качествам Фиделя и его способности объединять людей, противостоять ослабляющим нас тенденциям раскола, благодаря его способности возглавить действия народа и его бесконечной любви к этому народу, его вере в будущее и способности это будущее предвидеть—Фидель Кастро больше, чем кто-либо сделал для того, чтобы построить—из ничего! —сегодняшний мощный аппарат Кубинской революции.

Вместе с тем было бы ошибкой утверждать, что на Кубе существовали политические и социальные условия, полностью отличные от тех, которые присущи другим странам Америки, что именно это сделало возможной революцию. Не меньшей ошибкой было бы, с другой стороны, утверждать, что Фидель Кастро совершил революцию вопреки этим различиям. Фидель, выдающийся и умелый руководитель, начал и направлял Кубинскую революцию в тот момент и в той форме, в которых он это делал, точно интерпретируя те глубокие политические потрясения, которые готовили народ к качественному скачку. Кроме того, на Кубе сложились определённые условия, не такие уж исключительные сами по себе, но которые вряд ли смогут быть использованы снова где бы то ни было, потому что империализм в отличие от некоторых прогрессивных групп действительно учится на своих ошибках. Одно из этих неповторимых условий состоит в том, что североамериканский империализм был застигнут врасплох и так и не смог по достоинству оценить подлинные горизонты и масштабы Кубинской революции. Это в некоторой степени объясняет многие из очевидных противоречий так называемой четвёртой власти США". Как это обычно происходит в подобных случаях, монополии уже начинали подыскивать преемника Батисты именно потому, что они знали: народ не принимает диктатуры и стремится покончить с Батистой—но путём революции. Какой умный и умелый ход—убрать отслужившего свой срок диктаторишку и поставить на его место новых молодцов, которые в положенный час взяли бы на себя дело защиты интересов империализма! Империя в своё время поставила на эту карту в масштабах всего континента—и бесславно проиграла.