Идеология ранее господствовавших классов постоянно присутствует на Кубе через её отражение в сознании людей, о котором я вам говорил. Но кроме того, она присутствует потому, что постоянно экспортируется из США, которые являются организационным центром мировой реакции и которые физически экспортируют саботажников, бандитов, пропагандистов различного рода и практически пронизывают всю национальную территорию, за исключением Гаваны, посредством своих передач, постоянно обрушивающихся на нас.

Иначе говоря, весь народ Кубы находится в постоянном контакте с идеологией империалистов, которая, естественно, адаптируется к здешним условиям научно организованными пропагандистскими структурами, чтобы представить мрачный образ такого режима, как наш, а он неизбежно должен и в самом деле иметь темные стороны, поскольку у нас переходный период и мы, которые руководили до сих пор Революцией, пока не профессионалы в экономике

4101 революция и молодёжь

и политике, вопреки накопленному нами опыту и сформировавшейся команде кадров". И в то же время эта пропаганда представляет самую ослепляющую, самую фетишистскую картину капиталистического строя.

Всё это внедряется в страну и иногда находит отклик в подсознании многих людей, пробуждает в нём то, что едва заснуло, что было с трудом усыплено быстротой общественного процесса, огромным количеством эмоциональных разрядов, которые нам пришлось привести в действие ради защиты нашей Революции, когда слово «революция» слилось со словом «Родина», с отстаиванием всех интересов, святых для каждого человека, независимо от его социального происхождения.

Перед лицом термоядерной агрессии, как это было в октябре 1962 г., объединение народа происходило автоматически. Многие люди, которые никогда ранее даже не числились в народной милиции, пришли к нам, чтобы бороться с оружием в руках. Перед лицом очевидной несправедливости произошло всеобщее преображение; всех охватило стремление продемонстрировать решимость бороться за свою Родину до конца, и это была решимость людей, противостоящих опасности, от которой нельзя было скрыться никак, ни на какой нейтральной позиции, потому что атомные бомбы не признают ни нейтралитета, ни иностранных посольств, ничего; они уничтожают всё...

Так мы двигались вперёд, с перерывами, неравномерными скачками, как движутся все революции. Мы двигались вперёд, углубляя в определённых аспектах нашу идеологию, всё больше учась, развивая марксистское образование. И в то же время постоянно опасаясь, как бы не оказаться на позициях, которые задержали бы Революцию, как бы не способствовать внедрению мелкобуржуазных представлений или идеологии империализма через критическое отношение к задачам и роли партии в государственном механизме. Поэтому до сих пор у нас ещё нет должным образом организованной партии, поэтому мы ещё не пришли к определённому уровню инсти-туционализации, поскольку речь идёт о высшем руководстве государства, а это представляется совершенно необходимым.

1) Эта фраза может читаться и по-иному: «... не профессионалы в экономике и политике, не имеем за плечами широкого опыта и устоявшейся команды кадров».

4111 май 1964 года

Но мы ставим и ещё некоторые проблемы. Надо выбрать нечто новое, что, как нам представляется, могло бы точно выразить отношения, которые должны существовать между массой и руководителями как прямо, так и через посредство партии. Так начали осуществляться различные пробные попытки, создаваться опытные образцы разных типов местной администрации: в Эль-Кано—в одной форме, в Гуинесе—в другой, в Матансасе—в третьей. При этом мы постоянно видим преимущества и изъяны, которые каждая из этих систем, несущих в себе зачатки организации более высокого типа, представляет для развития Революции и прежде всего—для развития централизованного планирования.

Среди всего этого океана идейной борьбы между сторонниками по меньшей мере разных взглядов, если не определённых тенденций или течений, и приходилось работать Организации Молодёжи, которая начинала действовать как ответвление Повстанческой армии, потом приобретала всё большую идеологическую глубину, а затем преобразовалась в Союз Молодых Коммунистов — уже как бы преддверие к членству в партии, с необходимостью обязывающее обрести ещё более высокий идеологический уровень.

Вокруг этих проблем не развертывалось никаких дискуссий; но кое-какие дискуссии возникали по вопросу о том, какой должна быть реальная, практическая роль организации Молодёжи. Должна ли она проводить собрания по три, четыре, пять часов для обсуждения высокоучёных философских тем? Конечно, она может заниматься этим, никто не запрещает, чтобы она это делала. Но возникает проблема меры, сбалансированности и практического поведения по отношению к Революции, к Партии и прежде всего—к народу. Проведение дискуссии по теоретическим проблемам указывает на теоретический уровень, уже достигнутый Молодёжью. Однако самоограничение обсуждением теоретических проблем говорит о том, что организации не удалось пока избежать подражательности и терминологической путаницы.

Говорилось также о необходимой спонтанности молодёжи, о радости молодости и тогда организация Молодёжи—я говорю вообще, а не только о группе нашего министерства, организовывала радость. Тогда молодые руководители стали размышлять о том, что именно должна делать молодёжь, поскольку она должна по опреде-лению быть радостной. Но это как раз и превращало молодых в стариков. Как может молодой человек раздумывать о том, чем догокн3

4121 революция и молодёжь

быть молодость? Просто делай то, что думаешь; это и должно быть тем, что делает молодёжь. Но этого-то и не происходило, потому что была целая группа руководителей, которые на самом деле состарили себя. Так что все эти разговоры о радости и спонтанности молодёжи —это та же «поверхностность», исполнение ритуала, и этого тоже надо остерегаться.

Не надо путать соответствующие декларации с тем, что в молодёжи всего мира и прежде всего в кубинской молодёжи— по складу характера и темпераменту её народа—есть действительно радостного, свежего, спонтанного. Это совершенно разные вещи. Можно и нужно быть неформальным и весёлым, но в то же время надо быть глубоким. Тут и встаёт одна из самых сложных для решения проблем, когда она становится темой теоретической дискуссии. Потому что Коммунистическая Молодёжь просто такова, какой должна быть. И не надо ей раздумывать принимать решения о том, какой быть; это должно идти изнутри.

Не знаю, не забираюсь ли я в полуфилософские глубины, но это одна из наиболее обсуждаемых проблем. Основополагающий аспект, в котором Молодёжь должна показывать путь, состоит именно в том, чтобы быть авангардом в каждом касающемся её деле.

Поэтому много раз у нас бывали кое-какие проблемки с Молодёжью—то не срублен весь тростник, который должны были срубить, то не вышло достаточно народа на добровольные работы. В конце концов, это всё потому, что нельзя руководить при помощи теории и уж подавно не может армия состоять из генералов. В армии может иметься один генерал, если она очень большая—несколько генералов или один главнокомандующий, но если некого вести в бой—армии нет. И если на поле битвы армией не руководят те, кто идёт в бой впереди других,—такая армия мало чего стоит. Наша Повстанческая армия как раз тем и отличалась, что в ней воинские звания—любое из трёх воинских званий, которые только и были в ней: лейтенанта, капитана или команданте—получали только люди, отличившиеся на поле боя личной доблестью. И по крайней мере лейтенанты и капитаны были теми, кто реально руководил боем. Вот в этом мы и нуждаемся. В лейтенантах, капитанах—назовите их как угодно, обойдитесь, если хотите, без воинских званий,—но в людях, которые шли бы впереди, показывали пример другим; следовать за Другими или требовать от других—это бывает иногда нелегко, но это во много раз легче, чем побуждать других [первыми] идти за со

4131 май 1964 года

бой по неизведанному ещё пути, по которому никто не сделал ещё и первого шага.