В 60-е гг. девятнадцатого века Эндрю Стейнмец писал, что «Георг III априори одарял дуэлянтов «пардонами», которые те имели в карманах, когда следовали к местам поединков, как в случае эрла Талбота и Джона Уилкеса, что отлично осознавал последний»^{471}. Было ли это справедливо в буквальном смысле — как, если верить самому Уилкесу, обстояло дело на его дуэли с лордом Талботом, — можно посомневаться и поспорить, однако Стейнмец явно находил основания считать, что большинство дуэлянтов с уверенностью могли рассчитывать на помилование со стороны Георга III, если им довелось убить соперника в поединке. Однако приведенные выше статистические данные по дуэлям доказывают (если они вообще что-либо доказывают) обратное: только одного из трех признанных виновными в убийстве в правление Георга III король помиловал, что явно говорит не в пользу версии о том, будто монаршая милость в его царствование даровалась всем без разбора. Статистика говорит скорее в пользу того, что главная гарантия безнаказанности для дуэлянтов заключалась не в надежде на верную королевскую милость, а во-первых, в нежелании властей привлекать подобных нарушителей законов к суду, а во-вторых, в еще большей несклонности присяжных выносить обвинительные приговоры по делам дуэлянтов. Чего, правда, мы никогда не узнаем из статистических данных, — это того, скольких из них помиловали на раннем этапе — то есть фактически не доводя до суда.

Есть, однако, свидетельство того, что Георг III проявлял активную заинтересованность в вопросах дуэлей, особенно между офицерами в вооруженных силах. Данное наблюдение позволяет сделать вывод, что, вовсе не занимая попустительской позиции в отношении дуэлянтов, он делал все от него зависящее для недопущения поединков. Дуглас цитирует два случая, когда король вмешивался в процессы военных трибуналов. Первый касается майора 67-го пешего полка Джона Брауна, которого судили на Антигуа (в Вест-Индии). Председатель суда, лорд Фредерик Кавендиш, сообщал о «большом раздражении и враждебности» между сторонами и что «без какого-то своевременного посредничества можно ожидать последствий, подрывавших военный порядок и дисциплину». Лорд Фредерик получил указание от короля добиться примирения между развоевавшимися офицерами. Точно так же король приложил руку к охлаждению страстей между генералом Мюрреем и сэром Уильямом Дрэйпером. Ссора вспыхнула между этими двумя вследствие написанного Дрэйпером письма, в котором Мюррей обвинялся во лжи. Король велел вновь открыть слушания по делу Мюррея в трибунале с целью примирить офицеров. Желаемое было достигнуто^{472}.

В свете дуэли герцога Йоркского и полковника Ленокса в мае 1789 г. лордам Дувру и Амхерсту — полковникам лейб-гвардейских полков — задали вопрос в отношении того, что будет разумным предпринять, дабы гарантировать корону от подобных инцидентов в дальнейшем. Они посоветовали Георгу III «употребить всю Вашу королевскую власть для пресечения сих тревожащих и к тому же множащихся злодеяний за счет изъявления самым суровым образом Вашего в том неудовольствия». Расшифровывая, что же именно имелось в виду под неудовольствием, их сиятельные лордства предлагали поставить в известность всех и каждого из офицеров, что нарушения Военного кодекса будут караться увольнением со службы^{473}. Тремя годами ранее министр внутренних дел, лорд Сидни, обратился за помощью к королю в деле предотвращения перерастания в опасную фазу длительных разногласий между лордом Макартни и генералом Стюартом^{474}. В 1788 г. Георга III так глубоко и неприятно поразило гнусное убийство на дуэли капитаном де Ланей майора Чэпмена (см. четвертую главу), что король приказал навеки вычеркнуть имя капитана из списков личного состава армии.

Король также оказался вовлечен в кутерьму, поднявшуюся после обвинения майора Кэмпбелла в убийстве капитана Бойда на дуэли в июне 1807 г. Как мы с вами уже видели, обстоятельства поединка выглядели решительно подозрительными. Дело Кэмпбелла в связи с убийством Бойда разбирал судья Мэйн и присяжные на выездной сессии в ирландском графстве Арма летом 1808 г. Защита Кэмпбелла строилась на его завидной репутации как офицера и человека чести. Так или иначе, когда Мэйн подошел к напутствию присяжных — а он стяжал себе славу жесткого судьи, особенно когда дело касалось дуэлей, — он не пожелал почтить добрым словом кодекс чести. Мэйн также противодействовал любой попытке вызвать у жюри симпатию к Кэмпбеллу. Другими словами, он ни в коем случае не стремился использовать свое влияние и воздействовать на заседателей, расположив их к обвиняемому, как, например, поступил судья при разборе дела Лэндейла в Шотландии за несколько лет до того. В результате жюри признало Кэмпбелла виновным в убийстве — как мы уже не раз убеждались, случай на самом деле редкий в судебной практике того времени, — а Мэйн приговорил его к повешению. Как бы там ни было, все ожидали, что в итоге Кэмпбелла простят. Большое жюри графства Арма обратилось с ходатайством о помиловании к лорду-местоблюстителю (главе судебной и исполнительной власти в графстве. — Пер.), герцогу Ричмонду (который и сам, как полковник Ленокс, дрался на дуэли 20 годами ранее), но судья Мэйн блокировал этот шаг тем, что не квалифицировал Кэмпбелла как личность, достойную прощения. И все же исполнение наказания отстрочили до изъявления королевской воли по делу^{475}.

16 августа 1808 г. лорд Хоксбери (который, как эрл Ливерпуль, позднее служил премьер-министром) написал Георгу III относительно дела Кэмпбелла. Хоксбери сообщал королю, что, по мнению доверенных советников Его Величества, данный случай не заслуживал королевского вмешательства. Иными словами, он рекомендовал дать правосудию свершиться и препроводить Кэмпбелла к виселице. Соображения, двигавшие Хоксбери, были, если можно так сказать, трехсторонними. Во-первых, имело место явное нарушение обычных дуэльных норм. Во-вторых, из показаний свидетелей становилось совершенно очевидным, что Кэмпбелл вынудил Бойда драться тут же, причем против его воли, лишая возможности прибегнуть к посредничеству секунданта или даже успеть уладить дела. В-третьих, Хоксбери держался мнения, что бой случился все же через достаточно продолжительный промежуток времени после провокации, чтобы здравый смысл мог возобладать. Король последовал совету министра^{476}. На том все и решилось, несмотря на личное обращение миссис Кэмпбелл к королю и другое обращение — уже к принцу Уэльскому. 24 августа 1808 г. вынесенный Кэмпбеллу приговор был приведен в исполнение.

Дело Кэмпбелла стало одним из печально знаменитых дуэльных инцидентов за продолжительное правление Георга III, причем ход его сопровождался упорными попытками со стороны Кэмпбелла добиться помилования. Однако факт твердости Георга III, который не поддался давлению, оказываемому на него в пользу прощения Кэмпбелла, указывает на то, что король все же не проявлял неизменной готовности так уж попустительствовать дуэлянтам, как обычно принято думать о нем.

Доктор Джонсон выступал квалифицированным защитником дуэлей. В 1773 г. Босуэлл (сын которого погиб на дуэли) вспоминал о мнении Джонсона, которое тот высказал следующим образом:

Десятью годами позднее доктор все так же утверждал, что «человек имеет право выстрелить в того, кто вторгается в его персональные сферы, как не запрещено стрелять в тех, кто пытается вломиться в чужой дом»^{478}.