Уильям Дуглас, автор «Времен дуэлей в армии», приводит другой похожий пример, который можно счесть едва ли не официальным одобрением дуэльной практики среди военных, причем дело происходило на исходе 1843 г. Энсин Фредерик Дэкр из 1-го Бомбейского европейского полка — и, таким образом, офицер Ост-Индской компании — оказался в зале трибунала в Пуне по причине того, что не потребовал удовлетворения от энсина Маркема из 78-го пешего полка — то есть королевского офицера — за нападки и физическое насилие, которым подвергался со стороны последнего. Дэкра признали виновным в поведении, недостойном офицера, и отстранили от службы в звании энсина сроком на шесть месяцев, приостановив также выплату жалованья на указанный период. Как и Шауэрс, Дэкр понес наказание за нежелание вызывать обидчика на дуэль[48].{362}
Одной из худших проблем службы в Индии являлась изоляция и скука, которую та порождала. Спиртное и игра выступали в качестве средства отвлечься и способа убить время, однако они же создавали свои сложности. Если не считать больших городов, военным (и равно с ними штатским) всюду приходилось вести довольно замкнутую жизнь. Во многих расположенных во внутренних районах страны военных городках находилось обычно по горстке офицеров-европейцев, существовавших бок о бок в течение месяцев, а то даже и лет. Случалось, что люди ссорились уже от одного только этого. Подобный случай проиллюстрирован печальной историей капитана Булла.
Капитан Булл перевелся из кавалерийского полка в 34-й пеший, который в то время — в 1828 г. — дислоцировался в Веллоре, отдаленной от побережья и «большого жилья» стоянки в Мадрасском округе. Булл обручился с девушкой-англичанкой, которой скоро предстояло приехать к нему в Индию, а потому старался побольше сэкономить. Поскольку офицеры 34-го полка относились к нему очень недружелюбно и жили на широкую ногу, Булл вышел из их компании. Его товарищи по службе, офицеры, расценили это как оскорбление, нанесенное коллективу, а потому вдевятером стали тянуть жребий, кому вызывать Булла на дуэль. Короткую палочку вытащил лейтенант Сэндис, а следовательно, он и пригласил на бой Булла, который вызов принял, но, не питая никакой неприязни к сопернику и не видя для себя никакого оскорбления, требовавшего бы воздаяния, решил выстрелить в воздух.
В назначенное время Булл встретился с Сэндисом и его секундантом, Иитманом. Капитана сразил первый же выстрел Сэндиса. Сэндиса и Иитмана отправили на суд в Мадрас, где их, ко всеобщему удивлению, оправдали. Но кто поразился больше всех, так это судья, который, услышав приговор, воскликнул: «Не виновны! Какое великодушное жюри! Обвиняемые, если бы вас признали виновными, вы не дожили бы до утренней зари». Присяжные, которых набирали среди «лавочников Мадраса», оправдали подсудимых потому, что — как считали некоторые — боялись негативных последствий для торговли в случае, если бы осудили двух британских офицеров. Нет ничего удивительного в том, что случай «вызвал всеобщее возмущение по всему округу». В итоге, однако, справедливость все же отчасти восторжествовала: Сэндиса и Иитмана признал виновными военный трибунал, что закончилось изгнанием их из армии{363}.
Проблема усугублялась тем фактом, что отдельные европейцы не просто оказывались обязанными жить рядом — чуть ли не до клаустрофобии тесно, — а еще и тем, что вообще все европейское население в Индии было незначительным. Конечно же, это обусловливало быстрое распространение слухов. Как писал в 1810 г. Томас Уильямсон, посвящавший строки жизни в Индии: «В Индии, где ни от кого ничего не скроешь, индивидууму редко приходится тратить время на общепринятые любезности вроде представлений — его биография известна всем за много дней до его приезда!»{364} В таких условиях для благородного господина становилось куда более важным, чем дома, следить за охраной драгоценной репутации — за тем, чтобы на нее не упало ни тени подозрения в чем-то недостойном. Данный факт, вне сомнения, подталкивал мужчин к тому, чтобы драться на дуэлях во имя неприкосновенности их чести.
Другим веским определяющим аспектом дуэлей в Индии — как и в Европе — выступал алкоголь. Восемнадцатый и девятнадцатый столетия были — в Британии, по крайней мере — периодом, когда люди повседневно потребляли огромное количество спиртного. Те, кто отправлялся в Индию, не видели никаких причин менять привычки, несмотря даже на климат, который в меньшей степени благоприятен для любителей выпить, чем северные районы Европы. В семнадцатом веке подушный уровень потребления на британской фактории в Сурате составлял кварту вина и полпинты бренди[49] при каждом приеме пищи{365}. Другим поводом для ссор, причем таким, что уладить разногласия представлялось возможным только силой оружия, служили, конечно же, азартные игры. Опять-таки данное обстоятельство справедливо как для Индии, так и для самой Англии. Сахибы в Индии тоже могли найти развлечение в бегах и пари, вечерами же они коротали время за картами.
Надо ли говорить, что фраза cherchez la femme — ищите женщину — не раз прозвучит справедливо, когда речь зайдет о поисках причин, заставивших мужчин кромсать друг друга в кровавых поединках. И все же для Индии она окажется несколько менее актуальной, чем для прочих стран, но единственно потому, что в описываемый период (примерно до 1850 г.) в Индии нечасто встречались европейские женщины. С конца первой четверти девятнадцатого века количество европейских женщин в Индии стало раз за разом прибавляться, хотя, как и ранее, длинное путешествие вокруг Африки и мыса Доброй Надежды, а также считавшийся нездоровым климат служили сдерживающим фактором. Поступлению женщин в Индию в заметно больших количествах дало старт открытие в 1869 г. Суэцкого канала, вследствие чего дорога туда сильно сократилась.
Как бы там ни было, и в Индии неизбежно случались дуэли из-за слабого пола. Лоренс Джеймс приводит пример 1836 г. с участием 60-летнего майора кавалерии и его жены, юной ирландки, которую соблазнил молодой офицер из того же полка. Майор застукал парочку in flagrante delico — так сказать, в самый пикантный момент — и, естественно, вызвал любовника жены на дуэль. Когда дошло дело до поединка, молодой офицер, чувствуя себя обидчиком, поначалу не захотел стрелять в майора, однако во втором круге все же сделал в свою очередь выстрел после соперника и… уложил им его наповал. Смерть официально списали на холеру{366}.
Рассказ этот — а Джеймс цитирует и другой случай, когда «холера» при сходных обстоятельствах пожрала фактически убитого на дуэли человека, — явное свидетельство того, как власти в Британской Индии откровенно закрывали глаза на поединки чести. Другие доказательства тому предоставляет «Ост-Индский ваде-мекум»[50] Томаса Уильямсона, вышедший в 1810 г. Книга Уильямсона — двухтомник объемом свыше 1000 страниц — действительно дает читателю массу информации: вряд ли есть хоть какой-то аспект жизни британцев на чужбине, в Индии, который остался бы незатронутым. Поразительно, но там ничего не говорится о дуэлях. Все это, несмотря на тот факт, что в первые годы девятнадцатого столетия молодой человек в Индии — неважно, штатский или солдат — весьма вероятно, так или иначе сталкивался с рассматриваемым нами явлением. Ключ к разгадке тайны такой немоты прост — Уильямсону требовалось официальное одобрение, а потому он почел за благо не раскачивать лодку, в которой сидел, ненужными упоминаниями о дуэлях как о привычной части жизни европейцев в Индии. Власти явно предпочитали не выносить сора из избы.
