В 1819 г. капитан лейб-гвардии Пеллью с женой мистера Уэлша — бывшего прежде офицером того же полка — нашел укрытие в Париже.
Безоблачное счастье любовников омрачило появление во французской столице расположенного к мести мужа, который предпочел «то, что называют сатисфакцией меж благородными господами, поиску законных путей возмещения» (то есть открытию дела по факту адюльтера). Стороны достигли договоренности о дуэли на пистолетах с 12 шагов. Пеллью с пулей в голове «скончался прежде, чем тело его коснулось земли». История умалчивает, смогли ли мистер и миссис Уэлш спасти брак по итогам грустного разрешения конфликта{120}.
Порой заинтересованным сторонам приходилось изрядно поколесить по матушке Земле, чтобы в итоге удостоиться долгожданной встречи. В пятницу, 17 октября 1828 г., некий Ричард Питерс с Парк-Стрит, «вест-индийского происхождения, потомок одного из первоначальных жителей, поселившихся на острове», выразил согласие помериться силами на дуэли с капитаном Хатчинсоном, прежде служившим в 47-м пешем полку. Разногласия случились из-за обоюдных претензий на внимание «молодой ирландской леди большой красоты и немалого успеха». Ассистировали дуэлянтам врач и майор Хорнер — друг Хатчинсона. Они встретились у Глостер-Гэйт Риджентс-Парка, откуда проследовали к Чок-Фарм. Так или иначе в Чок-Фарм их заметили какие-то прохожие, а потому кавалькада отправилась дальше к Хэмпстед-Хид в надежде отыскать укромное место, где бы никто не помешал дуэли. Там, к всеобщему облегчению, они действительно нашли такой уголок около прудов, где и состоялся поединок на пистолетах с 12 шагов.
В конечном итоге после долгих перемещений — от Риджентс-Парка к Чок-Фарм и далее к Хэмпстед-Хид — дуэлянты обрели спокойствие, так необходимое им, чтобы перейти к важному делу, ради которого они, собственно, и собрались. Питерс и Хатчинсон побросали в сторону плащи и изготовились к бою. Майор Хорнер дал сигнал: «Господа, приготовиться. Огонь!» Пуля Хатчинсона сорвала с головы Питерса шляпу. Питерс вообще в оппонента не попал, после чего секунданты бросились мирить драчунов и благополучно исчерпали проблему, приведя их к мирной конклюзии{121}.
В золотой век дуэлей джентльмены путешествовали к месту выяснения отношений в каретах, верхом, на лодке или корабле, а то даже и пешком. Двадцатый век внес свои коррективы, способные, как часто бывает в истории, опошлить романтические тонкости предшествующих времен, — некоторые дуэлянты прибывали к месту встречи на моторных экипажах, при этом часто — в случаях, когда речь шла о широко разрекламированных поединках театральной богемы, — преследуемые толпами вездесущих журналистов и неугомонных папарацци.
Ну как тут не поплакать над традицией, которая прослеживала корни родства в рыцарственных поединках Средневековья и переживала высшую фазу успеха в эру париков и треуголок? Только представьте себе, что сказал бы по сему поводу лорд Кэмелфорд!
По прибытии в назначенное место дуэлянты с их секундантами могли приступить к самому серьезному делу в их повестке дня. Как твердо знаем мы из доклада Молони (см. гл. 3), описавшего процесс приготовления к дуэли между Кроутером и Хелшемом, существовало несколько пунктов в списке, которые ожидали заслуженного крестика, или «птички» в соответствующей графе. В настоящем разделе основное внимание будет уделено способам, избираемым сторонами для ведения дуэли, с упором на проходящие через века сходства между дуэльными поединками — на общие черты, присущие всем им. Более детальные рассмотрения национальных или местных особенностей будут представлены по мере того, как мы подойдем к более пристальному изучению процесса развития дуэльных традиций в отдельно взятых культурах и странах. Во взаимосвязи с хронологией благородного поединка мы не преминем уделить должное внимание основному оружию большинства дуэлянтов — клинкам и пистолетам.
Применительно к дуэлям на шпагах и тому подобном колющем или рубяще-колющем оружии, организация боя отличалась предельной простотой. Какой бы тип клинка ни использовался — рапира, шпага, палаш, эспадрон или кавалерийская сабля, — оружие сравнивалось, чтобы убедиться в совпадении размеров[22]. Перед дуэлью в 1613 г. между Эдуардом Сэквиллом и лордом Брюсом оба оппонента столкнулись с затруднениями в подборе подходящих клинков. Вначале Брюс приготовился вооружиться мечом равной длины с оружием Сэквилла, но вдвое более широким. Секундант Сэквилла посоветовал ему отвергнуть предложение Брюса, попросить того взять сходное оружие и позволить Брюсу самому выбрать из двух равных или почти равных клинков.
В шестнадцатом и семнадцатом столетиях обычной практикой являлось применение в дополнение к мечу кинжала. В 1568 г. в Венеции Камилло Агриппа опубликовал дуэльный учебник «Наука об оружии» для просвещения заядлых фехтовальщиков или дуэлянтов с помощью «пошагового» руководства на примере иллюстраций и пояснений к ним, позволявших постепенно изучить сложную технику владения мечом; в данном наставлении автор делал главный упор на применении основного клинка и кинжала. Де Бутвиль и его секунданты дрались на дуэли как раз с таким оружием. Кроме того им пришлось позволить осмотреть себя на предмет возможного наличия на них лат, что тоже представляло собой обычную практику.
Когда завершалась проверка холодного оружия, а затем противники снимали все лишнее перед поединком, более не оставалось почти ничего, кроме как дать сигнал к началу боя. На раннем этапе — в первые столетия истории дуэлей — схватка продолжалась до тех пор, пока один из участников не падал замертво или же — лишенный оружия — не сдавался на милость оппонента. Позднее, когда основным дуэльным оружием по-прежнему оставались все те же клинки, секунданты обговаривали условия боя. Иной раз сигналом к окончанию поединка служил выход одного из участников из строя, порой дрались лишь au premier sang — до первой крови, но случалось, что мерилом становилось количество раундов. Жесткость или, напротив, мягкость условий зависели от того, как и на чем удавалось сговориться секундантам.
Печальной памяти встреча между лордом Моханом и герцогом Хэмилтоном в Хайд-Парке в ноябре 1712 г. стала примером дуэли, в которой дрались и секунданты сторон. Самый, наверное, противоречивый аспект этой дуэли — упорное подозрение, что Макартни, секундант Мохана, убил герцога после того, как главный участник с его стороны — доверитель Макартни — оказался неспособным продолжать бой. Ожесточение сторон на поединке (как и их непримиримое отношение друг к другу) привело к тому, что как герцог, так и Мохан в результате боя простились с жизнями.
К середине восемнадцатого века практика участия в поединках в качестве дополнительных бойцов и секундантов стала отмирать, и постепенно традиции проведения дуэлей на мечах стали принимать более четко отрегулированные формы. Ближе ко второй половине девятнадцатого столетия дуэли на холодном оружии все еще не вышли из моды во Франции и — хотя, пожалуй, в меньшей степени — продолжали пользоваться почтением в Германии и в Австро-Венгрии. В Британии и в Америке пистолеты к тому времени давным-давно заменили шпаги в роли предпочтительного оружия джентльменов.
Помимо сравнения на предмет соответствия клинков в распоряжении дуэлянтов и проверки оппонентов на предмет тайного ношения доспехов, в дуэли на холодном оружии оставался все же еще один вопрос — площадка, на которой предстояло протекать поединку. Данный пункт не вызывал особой озабоченности со стороны дуэлянтов первых поколений, готовых скрестить шпаги где угодно, но позднее — вероятно, вследствие влияния развивающихся школ фехтования — выбору места уделялось все больше и больше внимания.
В 1913 г. Жорж Брейттмайер — признанный авторитет в вопросах дуэльного этикета — дрался на шпагах с месье Бержером в Шато д’Орли, что поблизости от Парижа. Изначально Брейттмайер настаивал на том, что за дуэлянтами должен оставаться только участок протяженностью в 5 метров, что считалось очень жестким условием, но, оказавшись на месте, смягчился и согласился на 10 метров земли для отхода{122}. Важность большего пространства за спиной у дуэлянта, конечно же, очевидна, ибо ему требовалось место для маневра: чем больше расстояния для отступления, тем больше свободы движения.
