Эффект распространения газет широкого рынка особенно сказался ввиду факта отмены в 1881 г. цензуры. Снятие всех запретов, однако, не уравновешивалось введением эффективных законодательных норм, позволявших бы привлекать ретивых газетчиков за клевету. С тех пор газеты получили свободу безнаказанно публиковать любые истории, независимо от их правдивости и обоснованности. Закон о наказании за клевету, принятый в 1894 г., оказалось почти невозможным применять на практике.
Нетрудно понять, что дуэль процветала в подобных обстоятельствах, и многим журналистам приходилось отстаивать собственное облеченное в печатную форму мнение со шпагой в руке. И в самом-то деле, если можно так сказать, классическими дуэльными встречами Третьей республики служили поединки между журналистами и оскорбленными ими политиками. Ситуация становилась и вовсе взрывоопасной, поскольку нередко политики тоже выступали в амплуа журналистов или владельцев газет.
Эмиль де Жирарден (1806–1881) называется «вероятно, самой влиятельной фигурой в истории современной французской прессы»{666}. Он выступил в роли основателя многих газет, включая и «Ла Пресс», ставшую первой во Франции газетой, снизившей стоимость экземпляра для читателя за счет добора разницы на поступлениях средств от рекламы. Де Жирарден в течение многих лет являлся парламентарием, хотя никогда не достигал высоких постов, будучи чем-то средним между бизнесменом и политиком, что вполне типично для прессы времен Третьей республики. Де Жирарден дрался, по меньшей мере, на одной дуэли. В 1836 г. он стрелялся с Арманом Каррелем, редактором газеты, которому встреча стоила жизни.
Анри Рошфор — следующий из выдающихся журналистов с репутацией дуэлянта. Рошфор — сын аристократа — стал редким примером, когда человек отказывался от титула; во Франции девятнадцатого века было куда более привычным приписывать к имени вожделенное для многих «де», чем отбрасывать его. Рошфор зарекомендовал себя как талантливый писатель и полемист, а также и как успешный владелец периодического издания. Он основал газету «Ла Лантерн» («Фонарь»), написал в ней чуть ли не все и умудрился продать 100 000 экземпляров первого же издания, благодаря чему смог тут же вернуть средства инвесторам. Памятной красной строкой первого выпуска «Ла Лантерн» стали слова: «У Франции тридцать шесть миллионов подданных, не считая поводов для недовольства»[81]. Рошфор дрался на нескольких дуэлях, в том числе и с принцем (князем) Ашиллем Мюратом — кузеном императора{667}.
При всех высотах этой чрезвычайно горючей смеси нестабильных субстанций едкой, как купорос, политики и разгула откровения прессы Третью республику раздирали долгоиграющие скандалы в верхах, или causes célèbres. Самым памятным из них стало так называемое дело Дрейфуса (см. в начале второй главы), шумевшее на протяжении двенадцати лет — с 1894 по 1906 г. В центре стоял вопрос отношения Франции к антисемитизму, и — что, вероятно, неудивительно — годы эти ознаменовались дуэлями между евреями и неевреями. Один историк насчитал 31 дуэль, спровоцированную делом Дрейфуса{668}. Еще одним такого же рода долгосрочным событием было Панамское дело — афера начала 90-х гг. девятнадцатого века, представлявшая собой сложный, как лабиринт, клубок темных финансовых махинаций со стойким запахом коррупционной гнильцы. Многие члены французского политического истеблишмента оказались замаранными связями с Панамским делом. Именно Панамский скандал побудил Жоржа Клемансо драться на одной из столь многочисленных в его карьере дуэлей.
Клемансо во многих смыслах заслуживает звания архетипа дуэлянта Третьей республики. Он был политиком-радикалом, послужившим на посту премьер-министра Франции в период между 1906–1909 гг., а затем в 1917–1920 гг. Он славился как отъявленный дуэлянт — прозвище «Тигр» дали ему отнюдь не без причины. В некоторых кругах склонны считать Клемансо участником не менее чем 22 дуэлей. По более трезвому подсчету Ричарда Коэна, за Тигром числится только 12 боев — семь пистолетных и пять с клинковым оружием{669}. Для владельца газеты и журналиста, к тому же радикального политика Третьей республики, если он только хотел иметь право высоко держать голову, драться в поединках считалось чем-то de rigueur — то есть правилом, и Клемансо вовсе не являлся исключением.
Схватка с националистски настроенным автором и политиком, Полем Деруледом, уходившая корнями своей подоплеки в Панамский скандал, по праву считается самой знаменитой из дуэлей Клемансо. История с Панамским скандалом вещь весьма причудливо запутанная, достаточно заметить, например, что Панамская компания использовала месье Герца — еврейского финансиста иностранного происхождения и типичного «нувориша» — с целью добиться жизненно важного парламентского одобрения решения в пользу учреждения лотереи с целью привлечения средств. Не составляло большого секрета, что Герц являлся близким соратником Клемансо.
К декабрю 1892 г. домыслы в отношении коррупции начали просачиваться в прессу, и дело стало вентилироваться в Национальном собрании. Именно в ходе тех дебатов Поль Дерулед указал на Клемансо как на человека, ответственного за опеку над карьерой Герца и за облегчение проникновения последнего в высшие эшелоны французской политической жизни. Порицания Деруледа были крепко приправлены антисемитизмом и ксенофобией, но самые ударные реплики его метили в Клемансо как в лицо повинное в скандале, который опутал сетями весь французский истеблишмент; в общем, обвинения доходили до того, что Клемансо сам и есть главный коррупционер. Тот выдвинул аргументы в свою защиту и, после того как Палата закончила заседание, при посредстве секундантов направил Деруледу вызов. У Клемансо не оставалось выбора.
Стороны согласились встретиться в Сент-Уане во второй половине дня 22 декабря. Секунданты обговорили условия для дуэли, которые едва ли грозили превратить дуэль в некое опасное боевое соприкосновение: каждый из основных участников имел право на три выстрела с дистанции в 25 шагов. Клемансо провел утро с любовницей, после чего отправился в офис газеты, чтобы уладить дела на случай собственной гибели.
Дуэль началась в три часа. В первом и во втором круге оба промахнулись. Тут на место поединка выбежал какой-то зритель, заклиная стороны остановиться. Увещевания миротворца участники боя дружно проигнорировали и разрядили друг в друга пистолеты, промахнувшись и в третий раз. Пошли слухи о том, что Клемансо намеренно не целился в Деруледа, поскольку Тигр славился как очень хороший стрелок.
Много позднее Клемансо, уже как премьер-министр Франции, председательствовал на мирной конференции в Версале, которая изменила порядок вещей в Европе после Первой мировой войны. Другими столь же выдающимися фигурами на встрече являлись американский президент Вудро Вилсон и британский премьер-министр Дэйвид Ллойд Джордж. Великолепное живописное полотно сэра Уильяма Орпена с изображением заседания конференции запечатлело трех великих людей сидящими за высоким столом, решающими судьбу стран и народов и фактически пишущими саму историю. Невольно задаешься вопросом, что могли думать праведный книжник и миролюбец Вилсон и один из первых социалистов на государственном посту Ллойд Джордж о старорежимном и старомодном Клемансо — Тигре — с его 22 дуэлями? Вот уж и в самом-то деле встреча людей старой и новой закалки.
Другим стимулом для дуэлей служило возвращение на исходе девятнадцатого столетия во Франции интереса к фехтованию как к спорту. В шестнадцатом и семнадцатом веках любой более или менее крупный город имел фехтовальный salle (зал) с учителем, действовавшим под эгидой Королевской военной академии. Коль скоро институт этот революция отменила, к 1840 г. во Франции осталось, наверное, не более 10 salles. К 1870 г. увлечение фехтованием стало возрождаться, а после франко-прусской войны начался просто новый бум. К 1890 г. только в одном Париже к услугам желающих имелось свыше сотни salles d'armes с учителями, и такие же заведения открылись во многих провинциальных городах. Спорт стал настолько популярен, что ряд парижских универмагов — само по себе уже феномен — открыли у себя залы для фехтования, как поступили подобным образом и некоторые газеты{670}.
