И жизнью всей тебе принадлежа,
Прошу лишь, подскажи, чем удоволить
И как лелеять мне тебя и холить,
Чтоб никогда - помилуй Боже! - впредь
Ничем не удручить и не задеть.
Во мне лишь преданность и послушанье
Найдешь ты, о нежнейшая из жен:
Крессиды слово и ее желанье,
Покуда жив я, для меня закон.
Когда ж тобою буду уличен
Я в нарушенье данного обета -
Своей рукой казни меня за это!"
- "Любовь моя! - воскликнула вдова, -
Источник радостей, мой друг бесценный,
Благодарю тебя! твои слова
Столь непритворны, сколь благословенны.
Но полно! помолчим для перемены:
Все сказано; приди ко мне скорей,
Избранник сердца, свет моих очей!"
Убогий стих мой передать не в силах
Всю сладость нег, что выпало тогда
Им испытать: лишь тот, кто сам вкусил их,
О сем предмете судит без труда.
Для прочих повторю, коль есть нужда,
Что в эту ночь они, забыв печали,
Свою любовь достойно увенчали.
Ночь долгожданная! благая ночь,
Пора щедрот, неведомых дотоле!
Прочь, глупый стыд, и ты, тревога, прочь!
Зачем нельзя блаженству длиться доле?
Зачем я не могу и малой доли
Такой, как эта, ночи из ночей
Купить, хотя б ценой души моей!
Теперь, однако, должен пояснить я:
Хоть мудрено мне с автором моим
Тягаться, все важнейшие событья
Точь-в-точь я излагаю, вслед за ним;
Когда же вдруг, усердьем одержим,
Рассказ и приукрашу я немного -
Меня за это не судите строго.
Для вас я повествую, чьи сердца
Любовь познать успели и восславить;
И волен всяк, дослушав до конца,
Рассказчика прилгнувшего поправить:
Где надобно, прибавить иль убавить, -
Тут смело полагаюсь я на вас
И продолжаю прерванный рассказ.
Царевич и вдова, сплетясь в объятьях,
По-прежнему не размыкали рук,
И мнилось каждому: на миг разжать их
Подобно жесточайшей из разлук!
А ну как это сон и милый друг
Исчезнет вновь? И шепотом твердили
Они друг дружке: "Ты ли это? ты ли?"
И, не сводя с Крессиды жадных глаз,
Троил, не веря собственной отраде,
Все вопрошал - должно быть, в сотый раз:
"Ужель со мной ты рядом? Бога ради,
Не сон ли это?" С ласкою во взгляде
Та отвечала: "Нет, моя любовь", -
И друга целовала вновь и вновь.
К ее очам он приникал устами:
"Вот он, источник всех моих невзгод!
Два ясных светоча, плененный вами,
Я вырваться не в силах из тенет.
В вас есть и милосердье, но прочтет
Его не всякий; мне же это чтенье
Немалые доставило мученья".
И, милую к груди прижав тесней,
Он воздыхал стократно, но не с мукой,
Как мы вздыхаем от больших скорбей,
Недугом истомленные иль скукой, -
Но сладко, так (мой автор в том порукой),
Как может лишь от полноты души
Счастливец воздыхать в ночной тиши.
Они беседам предались, для коих
Подобный час, не правда ль, так хорош,
И обменялись кольцами: обоих
Девизы мне неведомы, но все ж
Одно я знаю - золотую брошь
С рубиновым сердечком прикрепила
Вдова к сорочке своего Троила.
О небо! Пусть какой-нибудь скупец
Любовь зовет безумством: он, бедняга,
Упрятав лишний пенни в свой ларец,
Готов плясать; но истинного блага
Такому не вкусить! несчастный скряга,
Ни крохи, ни минутки ни одной
Не купит он и всей своей казной!
Не верьте, что дано, мол, и скупому
Познать любовь! Век над своим добром
Хлопочет он, но в жалкую солому
Рок обращает злато с серебром.
Тоска - его удел, и поделом
Презревшему любовь! Да обездолит
Его Господь, что любящим мирволит.
Тех, кто любовь считает за порок,
Ослиными ушами, как Мидаса,
Я б наделял! Пусть будет им не впрок
Богатство, как для римлянина Красса!
Пускай, не пропустив ни дня, ни часа,
Твердят: "Любовь священна, и гнусней
Порока нет, чем небреженье к ней!"
Однако же, пора нам воротиться
К царевичу с прекрасною вдовой.
Они, друг дружке вглядываясь в лица,
О прошлом толковали вперебой:
Как встретились они, как меж собой
Заговорили, как она скучала,
Как он страдал... и снова все сначала.
О горестях минувших разговор
Нередко прерывался для лобзаний
И новых ласк - как будто, вперекор
Судьбе, пославшей столько им терзаний,
Они друг другу сделались желанней
И после мук упиться торжеством
Спешили, став единым существом.
О сне я умолчу, предполагая,
Что им сегодня было не до сна:
И впрямь, ведь эта ночь, их ночь благая,
Не для того им наконец дана, -
О нет! Хотелось им, чтоб ни одна
Минутка понапрасну не пропала,
И оба преуспели в том немало.
Когда ж петух прилежный возвестил
Конец для тьмы отмеренного срока
Протяжным криком и биеньем крыл,
И Веспер засветился одиноко
На бледном небосводе, и с востока
Юпитер показался, - тут вдова
Промолвила, от грусти чуть жива:
«О жизнь моя! Души моей отрада!
Уже разлуки нашей близок час:
День настает, увы! Расстаться надо,
Иль я погибла. О, зачем хоть раз
Не может мрак утешный ради нас
Подольше простираться над вселенной,
Как в ночь, когда Зевес лежал с Алкменой!
О ночь! о тьма! Иль философы зря
Толкуют, что Всевышним создана ты,
Чтоб, отдых нам достаточный даря,
Набрасывать на мир свой плащ крылатый?
Зачем же ты назад, в свои палаты
Бежишь? зачем до срока люд и скот
Спешишь запрячь в ярмо дневных забот?
Тебя за нераденье пусть накажет,
Господь, чтоб горю моему помочь,
И к полушарью нашему привяжет,
Чтоб ты опять не ускользнула прочь,
Под нижний край Земли... О гостья-ночь,
Ты слишком скоро покидаешь Трою,
Отраду сердца унося с собою!"
При сих речах Крессиды нежный друг
Едва дышал; в нем сердце больно сжалось
И точно кровью облилося вдруг
(По крайней мере, так ему казалось);
В разгар блаженства муку он и жалость
Почувствовал и, милую тесней
К себе прижав, воскликнул вслед за ней:
"Жестокий день! всех радостей гонитель,
Какими одарил нас щедрый мрак!
Зачем стучишься в нашу ты обитель?
Из каждой щели твой блестящий зрак
Таращится; чего ты хочешь, враг?
Завистник вечный, хитрый соглядатай,
Да угасит Господь твой свет проклятый!
За что ты, день злонравный, столько бед
Приносишь всякий день влюбленным парам?
Нигде им от тебя спасенья нет.
Поди ты прочь! Нам свет не нужен даром,
В кромешный ад ступай с таким товаром -
Иль в мастерскую, где златокузнец
Печатки вырезает для колец".
И к Солнцу он воззвал в своем задоре:
"Ах ты, Титан безмозглый, неужель,
С ней ночь проспав, позволил ты Авроре
Чуть свет покинуть брачную постель?
Скорей верни назад ее! Тебе ль
Тревожить нас? Ты сам не будь разиней:
Сперва поладь-ка со своей богиней!"
И к милой вновь оборотился он
И ей промолвил, тяжко воздыхая:
"Увы! Неужто впрямь я принужден
Тебя покинуть? О, судьба лихая!
О, горечь мук моих и сладость рая,
Ты сердце раздираешь мне, любя:
Ты - жизнь моя! Как жить мне без тебя?
Бог весть, когда теперь еще свиданье
Нам выпадет с тобой наедине!
И если долгим будет ожиданье -
Что станется со мной? Что делать мне?
Разлуки не вкусив, уж я в огне!
Минуты не прожив с тобою розно,
О встрече уж готов молить я слезно.
Но все-таки, будь я уверен в том,
Что у любимой в сердце столь же прочно
Я водворен, как ты царишь в моем
При свете полдня и во мгле полночной,
