Порою кто-то из его вельмож

Вздыхал, на даму взглядывая жадно;

Но вздохов сих не ставил он ни в грош

И забавлялся ими беспощадно:

"Бедняга, - восклицал он, - как досадно!

Утратил ты и сон, и аппетит -

Она же, я смотрю, спокойно спит".

"Да, видывал влюбленных я, ей-Богу!

И что у них за глупое житье:

Терпеть, корпеть, добиться понемногу

Любви - чтоб тут же потерять ее

И плакать... О, слепое дурачье!

И хоть бы раз кому-то ненароком

Чужой несчастный опыт стал уроком!"

И гордо вскинул голову Троил:

Мол, я ли не философ? И не диво,

Что сына он Киприды прогневил

В тот миг своею речью нечестивой

И сам для стрел разящих стал поживой:

Павлинов не таких еще Амур

Ощипывал, как неразумных кур!

О люди с их гордынею слепою!

Как часто их пустая похвальба

Внезапной обернется западнею

И властелина превратит в раба.

Троил, чья занимает нас судьба,

На лестницу взойдя, не ждал паденья;

Но искушать опасно Провиденье.

Как резвый конь с дороги норовит

Свернуть - но чуть хлестнет его возница,

Смиренный тотчас принимает вид:

"Я, дескать, хоть и сыт, и шерсть лоснится,

И первым запряжен, и скор, как птица, -

Но я всего лишь конь и обречен

Влачить с другими воз: таков закон", -

Так наш Троил: хоть был он царским сыном

И рыцарем достойным, хоть во всем

Был сам себе доселе господином, -

Хватило взгляда, чтобы сердце в нем

Неукротимым занялось огнем

И, одержимый прежде лишь гордыней,

Любви он преисполнился отныне.

Вам, внемлющим рассказу моему,

Я говорю: не будьте гордецами!

Пренебрегать Любовью никому

Не должно - в том вы убедитесь сами:

Любовь над всеми властвует сердцами,

Все существа связует меж собой -

Таков закон Природы вековой.

Тому примеров названо немало:

Известно, как Любовь в единый миг

Могучих воинов превозмогала,

В полон брала надменнейших владык;

И мудрецы, чей разум был велик,

Не избежали маеты сердечной:

Так было встарь, и есть, и будет вечно.

И в том довольно вижу я добра:

Не раз Любви целительная сила

Недужным помогала встать с одра,

Страдающим отраду приносила,

Смиряла злобу и вражду гасила,

Достойнейших на подвиги звала

И отвращала грешников от зла.

Итак, хотя Любовь необорима,

Во благо нам ее любезный гнет:

Так не противьтесь мощи сей незримой,

Вотще не рвитесь из тугих тенет!

Тот сук прочней, что гнется, а не тот,

Что ломится; ступайте ж за Любовью

Смиренно: здесь не место прекословью.

Но полно! в рассуждениях я увяз

И должен, дабы вы не заскучали,

О сыне царском продолжать рассказ:

Живописать восторги и печали,

И прочее, что обещал в начале...

Пора к Троилу возвратиться мне -

Иных пока оставим в стороне.

Давно прохаживался он по храму,

С усмешкою бросая праздный взгляд

То на одну, то на другую даму:

На городских и пришлых - всех подряд;

И вдруг, скользя по лицам наугад,

Случайный взор он обратил к Крессиде -

И замер, ничего вокруг не видя.

Что с ним содеялось? В ее черты

Вгляделся и подумал он: "Откуда

Взялась и где досель скрывалась ты,

Чтоб взору моему предстать как чудо?"

И сердце в нем все ширилось, покуда

Он не вздохнул, но потихоньку - так,

Чтоб перед свитой не попасть впросак.

Она была немаленького роста,

Но столь округло, гибко сложена,

Столь безупречно - что, казалось, просто

Вся женская в ней суть воплощена;

Вдобавок отличалася она

Повадкою степенной и достойной,

И скромностью, и строгостью спокойной.

Лишь раз, головку наклонив к плечу,

Надменный взор назад она скосила,

Как бы сказав: "Что смотришь? где хочу,

Там и стою". И вновь отворотила

Лицо, и так все это вышло мило -

Ничто не восхищало до сих пор

Троила, как минутный этот взор.

И под ее животворящим светом

В нем страсть такая разгорелась вмиг,

Что в сердце, точно в воске разогретом,

Оттиснулся навеки милый лик.

И принц, дотоле бойкий на язык,

В сужденьях не боявшийся оплошки,

Притих: как говорится, спрятал рожки.

Подумать только! Любящим сердцам

Дивился он, смеялся их мученьям,

Не ведав, что погибнуть может сам,

Подставив грудь могучим излученьям

Очей любимых: ярким их свеченьем

Был страж его сердечный ослеплен!

Воистину жесток Любви закон.

Итак, одетой в черное Крессидой

Любуясь издали, стоял Троил:

Терзаясь, но не подавая вида,

Ни слова он ни с кем не проронил,

Порою взгляд с усильем отводил -

И возвращал все в то же положенье...

Так было до конца богослуженья.

С другими вместе он покинул храм

И по дороге размышлял с досадой,

Что кару на себя накликал сам

Своею неразумною бравадой.

Решил он притвориться, коли надо,

И впредь себя ничем не выдавать

И страсть от всех нежданную скрывать.

Исполненный веселья напускного,

С друзьями воротившись во дворец,

Он их дурачить начинает снова -

Столь мастерски, что ни один хитрец

Обмана не прознал. И наконец,

Дабы ввести полнее в заблужденье,

Рисует им влюбленных поведенье.

"Вот вам удел завидный! - молвит он. -

Обычаи у них блюдутся свято:

Кто служит всех усердней - выгнан вон,

Зато другой вознагражден богато;

По прихоти там раздается плата,

Иным за их самозабвенный труд

Холодным небреженьем воздают.

Да, славно этой братии живется!

Обеты их невелики числом,

Но тяжко послушанье им дается:

Вы, впрочем, сами знаете о том;

И все ж досада главная - в другом...

Но говорить я опасаюсь дале:

За правду как бы вы не осерчали!

Вот штука в чем: сколь ни трудись бедняк

Влюбленный, потакая всякой блажи, -

На дам не угодишь! Им все не так:

Придешь с дарами - заподозрят в краже,

С добром - поймут превратно... Если даже

Она не в духе - виноват все он;

Воистину счастливец, кто влюблен!"

От сих речей ничуть не полегчало

Царевичу: едва договорил,

Он новых мук почувствовал начало.

В силках Амура из последних сил

Барахтаясь, он свиту удалил,

Сославшись на дела иль на усталость,

И ни души в покоях не осталось.

Тогда он опустился на кровать

И, обхвативши голову руками,

Сначала стал вздыхать, затем стонать,

Переживая снова встречу в храме,

Пока не встала пред его очами

Сама Крессида в комнате пустой -

Правдивый образ, вызванный мечтой.

Так разум свой он обратил в зерцало,

Где отражалась полностью она

И вся, как наяву, красой сияла:

Добро тому, чья страсть порождена

Сим совершенством! Может, суждена

Ему за службу верную награда?

А нет, так и служить ей - все отрада.

Труды и муки - всё готов он снесть

Во имя госпожи, и будь что будет!

Искать ее любви - такая честь,

Что если и прознают - кто осудит?

Ему чрез то почета лишь прибудет.

Так сам себя он утешал как мог

И худших не предчувствовал тревог.

Решивши так и боле не спесивясь,

На поприще Любви вступает он,

Однако страсть свою берет на привязь

И до поры таиться принужден,

Ведь если сад любви не огражден

От ветреной молвы - приходит время,

И плод горчит, хоть сладким было семя.

Теперь пора бы к делу перейти:

Признаньями стяжать Крессиды милость.

Но как начать? И как себя вести,

Чтоб на мольбы скорей она склонилась?

Не худо было б - так ему помнилось -

Все это в песне изъяснить сперва;