Она влюбилась, будто по заказу,

Хотя геройский вид и стойкий нрав

Ее к нему расположили сразу;

Но кто прилежно следует рассказу,

Тот знает, что любовь ее не вдруг

Ему далась, но после долгих мук.

К тому же не забудьте о Венере,

Потворщице влюбленных бедолаг:

В тот день она в своей небесной сфере

Царевичу являла добрый знак.

Планета же сия отнюдь не враг

Была ему от самого рожденья,

И в том я вижу волю Провиденья.

Теперь, однако, принца мы в пути

Оставим и вернемся с полдороги

К Крессиде, что сидела взаперти

И размышляла в страхе и тревоге,

Что делать, и откуда ждать подмоги,

Коль дядюшка к ней явится опять

О прежнем уговоре поминать.

И Бог мой! что за спор она горячий

Сама с собой без устали вела!

Сказать ли этак? Сделать ли иначе?

Что выбрать ей? Как остеречься зла?

И жар ее томил, и дрожь брала...

Вот мысли эти: изложу их кратко,

Как автор мой, не изменив порядка.

Младую стать его и царский род

Припомнила она - и без боязни

Себе сказала: "Что ж, коль речь идет

Не о любви, не о дурном соблазне,

Лишь о взаимной дружеской приязни,

Что исцеленье, может быть, обресть

Ему поможет, - это ли не честь?

Притом, он сын могучего Приама,

О чем никак не должно забывать:

Начну ль дичиться чересчур упрямо -

Принц может и прогневаться, как знать?

Тогда и вправду мне несдобровать.

Что за нужда по собственной охоте

В опалу лезть, коль можно жить в почете!

Во всем потребна мера. Пьянство - грех,

Для многих ненавистный. Но при этом

Нельзя же требовать, чтобы для всех

Хмельное оказалось под запретом.

К тому же, став причиной и предметом

Царевичевых мук, могу ли впредь

Я на беднягу свысока смотреть?

Ведь он, я знаю, ничего худого

Не замышляет! Он учтив, умен,

И не хвастун, ручаться в том готова;

А вздумай мной перед друзьями он

Похвастать - нужен повод и резон,

Моей же благосклонности на это

Не станет: я не преступлю обета.

Допустим даже, люди как-нибудь

Прознают о любви ко мне Троила.

Зазорно ль это для меня? Ничуть!

Ведь я его об этом не просила.

С иными дамами такое было

Не раз; в иных и нынче влюблены,

И в том никто не видит их вины.

Он мог бы выбрать из троянок знатных

Ту, что достойней всех и всех милей:

Ведь кроме Гектора в свершеньях ратных

По доблести и стати, ей-же-ей,

Нет равного ему среди мужей.

И все ж меня он предпочел всем прочим.

О, сколь судьба причудлива! А впрочем...

Что выбрал он меня - немудрено!

Самой себе признаюсь без обмана:

Хоть это вслух и вымолвить грешно,

Я вправду многих краше. Нет изъяна

Во мне: так все твердят. И разве странно,

Что изо всех троянских жен Троил

На мне с отрадой взор остановил?

Себе хозяйка я, живу в достатке,

Имею пропитанье и досуг,

Подобно вольной молодой лошадке,

Расседланной и пущенной на луг.

И никакой заносчивый супруг

Из ревности, иль опьянившись властью,

Мне шах и мат уж не объявит, к счастью.

Но как мне быть? На что употребить

Мою свободу? Жить монашкой чинной?

Не столь я набожна! А полюбить

Достойного такого господина

Любовью добродетельной, невинной,

Какая нам обоим не во вред, -

И в самом деле, отчего бы нет?"

Так мысли у вдовы текли в согласье;

Но тут внезапно, словно бы назло, -

Как мартовская туча в одночасье

Находит на небесное чело, -

Незваной хмарью вмиг заволокло

Ее безоблачные рассужденья,

И задрожала бедная в смятенье!

Ужасною догадкой сражена,

"Любить? - она вскричала, - как! ужели

Моя мне воля больше не нужна?

Рабою стать? Да я в своем уме ли?

Не все ль, кто этой немочью болели,

Утратили свободу и покой,

Вкусив отрады пополам с тоской?

Любовь уж по самой своей природе

Полна тревог: у ней и в ясный день

Хоть облачко да есть на небосводе -

Размолвка, ссора, подозренья тень -

Не все ль равно? Нам, женщинам, не лень

Без передышки горю предаваться:

Над ним рыдать и им же упиваться.

А сколько мук от злых нам языков!

А ветреность мужская сколь обидна:

Свой пыл едва насытив, уж готов

За новой жертвой ринуться бесстыдно

Любовник нежный... Впрочем, незавидна

Их участь, так примета говорит:

Кто скоро вспыхнет - скоро и сгорит.

Немало женщин оным же обманом

Загублено: уж это ль не беда?

Зачем любовь подобная нужна нам?

Отколь она берется и куда

Уходит, не оставив и следа?

Кто ведает? Бесплотна и незрима,

Любовь - ничто, в ничто и обратима.

А злоречивцы? Если б я любить

Отважилась - о милосердный боже,

Чтоб улестить их и угомонить,

Мне вылезти пришлось бы вон из кожи!

Пусть о невинной дружбе речь, но все же

У сплетен да у слухов свой закон:

Как переспоришь колокольный звон?"

Но прояснилось вдруг от мысли новой

Чело Крессиды, - и сказала так:

"Ни доброго пути и ни дурного

Не распознать, не сделав первый шаг!"

Но тут опять закрался в душу мрак,

И вновь надежда... Бедная вдовица,

Вконец устав, решила порезвиться.

И в сад она спустилась поскорей,

Спеша предаться играм и беседам.

Три девы, родственницы, вместе с ней

Прогуливались там перед обедом:

Флексиппа, Тарба, Антигона. Следом

Прислужниц верных гомонящий рой

Кружил за ними в зелени густой.

Цветущий сад был обнесен забором,

Беседки и скамьи встречались там,

Песок желтел на тропках, по которым

Вдова ступала в окруженье дам.

Вдруг песня зазвучала в лад шагам:

То нежный гимн во славу Купидона

Прекрасная запела Антигона.

"О бог любви, хвалу тебе пою,

Тебе клянусь я век служить отныне,

За милость многощедрую твою

Тебя, ликуя, славлю, господине!

Освящена твоею благостыней,

Отрадна жизнь моя, как никогда:

Забыта скорбь и не страшна беда.

О стреловержец! ты своею властью

В любви меня столь чудно одарил,

Что своему с трудом я верю счастью:

Мне сердцем предан тот, кто сердцу мил,

И не мрачится сей чистейший пыл

Ни тенью ревности или раздора,

Ни каплей лжи, ни пятнышком укора.

Умом и статью сущий Аполлон,

Тревог и бед отважный сокрушитель,

Столп верности, зерцало чести - он,

В премудростях любовных наставитель;

Воистину, душа его - обитель

Всех добродетелей! и наконец,

Он мой, да сохранит его Творец.

Полны услады дни мои. Кого же

Восславить мне и возблагодарить,

Как не тебя, о милостивый боже?

Теперь я знаю: надобно любить,

Дабы в душе всю скверну истребить.

Живя в любви, обрящешь совершенство,

И праведность, и вечное блаженство.

А кто любовь бесстыдством прозовет,

Кто скажет, что влюбленный, мол, подобен

Злосчастному рабу, - уж верно, тот

Завистлив или глуп, иль просто злобен

И полюбить всем сердцем неспособен:

Кому твой лук любви вкусить не даст,

Тот прежде всех ее хулить горазд!

Ужель потухнет солнце оттого лишь,

Что немощным очам любезней мгла?

Так и любовь хулой не приневолишь

Затмить свой блеск! Добру страшиться зла

Не должно; кто же сделан из стекла,

Тому пускай достанет разуменья

При драке не хвататься за каменья.

Что до меня, я повторяю вновь:

Я всеми силами души и тела

Люблю, любима, и свою любовь

К избраннику, что предан мне всецело,

Я сохраню до смертного предела.

Сперва в любви я видела врага,

Теперь навек она мне дорога!"

И смолкла песнь. Крессида же с волненьем