— Эй, — прорычала Женевьева. — Трахни меня.

— Я не буду трахать тебя, если ты не заплатишь, — один из парней засмеялся.

В груди болело, я поставила напиток, который держала в руке, и начала протискиваться через толпу, стремясь уйти. Через некоторое время я почувствовала свежий воздух, который обдувал мое лицо; вздохнула. Мое тело было ослабленным, давая понять, что я была на грани. Я просто хочу вернуться к нему. Не имеет значения, как сильно они пытаются убедить меня, что я не нуждаюсь в Уильяме - они ошибаются.

— Привет.

Я повернулась и увидела молодого парня из компании, которая стояла возле меня. У него были светлые волосы, коричневые глаза, и он был примерно шесть футов ростом (прим. ред. - 180-182 см.).

— Привет, — пробормотала я.

— Я извиняюсь за то, что они здесь натворили.

Он что, серьезно? Сомневаюсь в этом.

— Я уже должна идти домой, — сказала я.

— Слушай, — говорит он, вставая передо мной. — Мне искренне жаль. Они могут быть полными задницами.

Я смотрю на него, и, кажется, он говорит правду.

— Все в порядке.

— Могу я тебя кое о чем попросить? Ты выпьешь со мной чашечку кофе?

Я сомневалась, правда не хотела идти и делать вообще что-либо, что могло помешать мне прийти домой и свернуться калачиком на своей кровати. Но мы пытались жить нормально, насколько это возможно. То правило, о котором сказала Мэри.

— Х-хорошо. Возможно одну.

Он засиял, словно фонари на дороге.

— Мы будем тут, справа, твои подруги смогут найти тебя, когда захотят.

Я кивнула и последовала за ним в маленькую, тихую кофейню. Мы сели за небольшие круглые столики, которые располагались на улице. Я пробежала пальчиками по красно-белой клетчатой таблице.

— Так, расскажи мне о себе?

Я посмотрела на него.

— Эм, ну, меня зовут Эмелин.

— Ну, это, конечно, хорошо, — он улыбнулся. — Я Тим.

— Ах, хорошо.

— Чем ты занимаешься по жизни, Эмелин?

— Я... Да ничем в принципе.

Он кивнул, словно немного задумался.

— Это хорошо. Как ты веселишься?

— Эм, ну, я люблю наслаждаться отдыхом на пляже.

— Оу, я тоже, — ответил он. — Я ходил туда, когда еще был ребенком.

Следующий час Тим снова и снова рассказывал о себе. Я из последних сил пыталась выдержать все это. Парень оказался самовлюбленным.

Это на самом деле заставило думать, насколько же прекрасным был Уильям.

Я очень скучала по нему.

***

Тринадцатая

Неделя третья.

— Она подавлена, — прошептала я Рейгн.

Мы смотрели на Двенадцатую, которая медленно, но верно шла на дно. Она закрылась сама в себе от всех нас, стала больше спать и мало кушать. С трудом говорила и иногда не могла связать и двух слов. Я не знаю, как долго она будет оставаться в таком состоянии. Двенадцатая замкнулась в себе, и все видели, что мы теряем ее.

— Я не знаю, что уже делать, — прошептала Рейгн в ответ.

— Как и я.

Я вздыхаю от чувства беспомощности. Последние две с половиной недели были сложными. Мы еле научились жить нормальной жизнью. Часто видились с Мэри и, не смотря на то, что она помогала нам понять смысл нашей жизни, мы чувствовали что просто не вписываемся в неё. Все что мы делали — пытались. Люди смотрели на нас, словно мы были странными, не похожими на них.

— Я потеряла работу, — Женевьева вздохнула, и села на диван рядом с нами.

Я посмотрела на нее. Она начала работать неделю назад, пытаясь наладить свою жизнь, следуя указаниям Мэри. Женевьева работала официанткой, но, вернувшись этой ночью домой, выглядела сердитой и готовой сорваться в любой момент. Она просто не могла справиться со стрессом.

— Что случилось? — спросила я.

— Они сказали, что я недостаточно общительна, а также, что я колючая и злая.

Я тряхнула головой. Они не понимали ее.

— Все будет хорошо, мы найдем выход из этого.

— Я чувствую, что выхода нет, — прошептала она, будучи гораздо более расстроенной, чем я когда-либо ее видела.

— Но есть же выход, — настаивала я.

Она покачала головой и замерла.

— Я больше не уверена насчет этого.

Я смотрела, как она уходит, и мое сердце сжималось.

Мы медленно катимся вниз.

***

Тринадцатая

Неделя четвертая.

— Можно еще одну, — попросила Женевьева налить водку себе и мне.

Я взяла и выпила ее. Это должно заглушить боль.

— Где Джейбелл? — спросила я, оглядывая бар.

Мы только недавно пришли, пытаясь осознать нашу жизнь. Через некоторое время ночь показалась не такой уж и плохой. Мы решили провести это время вместе.

— Посмотри на нее, — послышался мужской голос с насмешкой. — Жалкое зрелище.

Я повернула голову и увидела Джейбелл с опущенной головой и красными щеками.

— Она бы не согласилась на секс, даже если бы ей заплатили, — засмеялся мужчина.

Он не очень привлекательный человек, но все же это не мешает женщинам виться вокруг него. Мое предположение? Он при деньгах. Я встаю, медленно подходя к ней и волнуясь в эту минуту за Джейбелл. Она слабая. Хрупкая. Разбитая. У нее не осталось сил, чтобы терпеть эти пытки.

— Ты, наверное, еще не знаешь, как выглядит член, — насмехался он. — Такой девушке, как ты, положено стоять на коленях. Ты ни на что не способна, кроме как быть хорошей игрушкой; как личность — ты мертва. Возможно, ребятам понравится видеть тебя, стоящую на коленях, давай же, сделай это, принцесса. Покажи нам свои старания.

Медленно, как только возможно, Джейбелл опустилась на колени. Возмущение зарождается в груди, когда я подбегаю к ней. Я опускаюсь на колени рядом с ней, сжимая её руки.

— Посмотри на меня, Джейбелл.

— Оу, посмотрите, — ухмыльнулся мужчина. — Уже двое.

Я услышала громкий удар и, подняв голову, увидела, как Женевьева бьёт мужчину кулаком в лицо. Он зарычал и попятился назад. Гордость захлестнула мою грудь, и я снова вернулась к Джейбелл.

– Посмотри на меня, — прошептала я.

Она подняла свою голову, в ее глазах виднелись слезы. Я протянула ей руку, и она, не торопясь, приняла ее.

— Никогда больше не вставай на колени снова.

Я подняла ее с колен, надеясь, что вместе с этим придет дух и надежда.

Я не позволю, чтобы кто-то снова встал на ее пути. Обещаю.

Уильям

Прошло четыре недели.

Я не могу дышать без них.

И полностью разрушен.

***

Тринадцатая

— Я не могу объяснить вам этого, — шепчет Мэри офицеру полиции. — Хотела бы, но не могу. Он сделал для них то, что не сделали годы терапии. Каким-то образом ему удалось исцелить их. Они доверяют ему. Нуждаются в нем.

Я жду в коридоре, чтобы поговорить с Мэри. И когда слышу ее слова, мое сердце пускается вскачь. Мы нуждаемся в нем. Я пыталась убедить их в этом месяц назад.

— У нас ничего нет на него, дело закрыто, — говорит офицер. — Наша работа окончена. Девушки теперь свободны.

Я разворачиваюсь и срываюсь с места, направляясь в комнату, где собрались все девочки. Нас позвали с утра, и теперь я знаю причину.

— Мы... мы... мы, — заикаюсь я.

— Что? — спрашивает Райли.

— Мы свободны, — пищу я.

Их лица светятся, а настроение мгновенно меняется. К тому времени, как офицер выходит и говорит нам о том, что дело закрыто и мы свободны, мы все уже на ногах, поджидаем его у двери. Мчимся на улицу, а наши сердца стучат в ритме настоящей жизни, словно мы впервые вздохнули за месяц.

А потом, мы понимаем — у нас никого нет.