целиком и полностью и лишь только, выступающих, на первый

взгляд, как фразеологизмы, созданные по одному и тому же

если не структурному, то по крайней мере

образно-художественному образцу — путем объединения слов-синонимов. Если

фразеологизм целиком и полностью является действительно

таким, то устойчивое сочетание слов лишь только можно

считать таким лишь в синхронном плане. В настоящее время

значение фразеологизма лишь только равно значениям

составляющих его компонентов. Фразеологизм лишь только (как и

целиком и полностью) можно свободно заменить или одним

первым его компонентом, или одним вторым, потому что слова

лишь и только сейчас употребляются как синонимы. Таким

образом, получается, что лишь только принадлежит как

будто к числу фразеологизмов, построенных на синонимии,

составленных из равнозначных слов, повторяющих в

«усилительных» целях одно и то же (ср.: целиком и полностью; судить

да рядить; ум за разум заходит; переливать из пустого в

порожнее; маг и волшебник).

Однако это не так: слова лишь и только не всегда были

синонимами. В устойчивом сочетании слов вокруг да около

бывшие синонимы вокруг (от кругъ) и около (от коло 'круг';

ср.: округ, окрест) превратились в слова, различающиеся по

значению. В фразеологическом обороте целиком и полностью

разные слова превратились в синонимы. О несинонимичности

слов лишь и только свидетельствует старая поговорка

Только стало, а лишку нет. Слово только восходит к толико

(ср. малая толика), обозначавшему первоначально 'столько*

(сколько есть), т. е. какое-либо количество. Слово лишь

возникло из лише 'больше, сверх, свыше* (ср.: авось < авосе;

а осе 'вот'), формы сравнительной степени имени

прилагательного лихъ 'большой, лишний' (давшего также и лишек

'излишек'). Букву ь в этом слове стали писать по аналогии со

словами типа авось или бишь.

Где же были точки соприкосновения в значении таких

разных слов, как лишь и толико? Они были, очевидно, в

обозначении словом толико малого количества (недаром В. И. Даль

объясняет лишь и только через посредство слов чуть, едва,

141

еле) в контекстах типа малая толика; только-только

хватило; излишек же всегда был по отношению к общему

количеству небольшим. Таким образом, фразеологический оборот лишь

только возник на основе совершенно иного по своей

структуре свободного сочетания слов, нежели фразеологизмы типа

целиком и полностью и сложносоставные слова типа тоска-

печаль, друг-приятель, путь-дорога.

Так же неверным было бы, исходя только из состава и

структуры, считать идентичными по происхождению, например,

фразеологические обороты артезианский колодец; блудный

сын; закадычный друг. Если фразеологическое сочетание

закадычный друг (первоначально Собутыльник1, слово

закадычный возникло на основе фразеологизма залить за кадык

'выпить') является исконно русским, то в фразеологизмах

артезианский колодец и блудный сын заметно иноязычное

влияние: артезианский колодец представляет собой полукальку

фр. puits artesien; блудный сын является заимствованием из

старославянского языка.

Разного характера будут здесь и комментарии лексико-

семантического характера, так как в фразеологических

оборотах артезианский колодец и закадычный друг имена

прилагательные имеют исходное фразеологически связанное значение

(слово артезианский неразрывно связано со словом колодец,

слово закадычный — со словами друг и приятель), тогда как

в процессе употребления фразеологизм блудный сын с точки

зрения степени его семантической слитности изменился. В

древнерусском языке блудный сын было фразеологическим

выражением (ср.: жена блудная; блудное глумление; блудная

одежда); впоследствии, с утратой именем прилагательным

способности соединяться с другими словами и приобретением им

значения 'вышедший из повиновения родителям', этот

фразеологизм превращается в фразеологическое сочетание и даже —

при употреблении в переносном значении (по отношению к

члену какого-либо коллектива, не подчиняющемуся его воле) —

в фразеологическое единство.

Данной характеристике изменения степени семантической

слитности фразеологического оборота блудный сын не

противоречит созданный на его основе фразеологический неологизм

блудный отец, в котором слово блудный как бы приобретает

свое первоначальное значение, переосмысленное в духе прит-

142

чи о блудном сыне. Ср. индивидуально-стилистическое

использование фразеологизма блудный отец:

«События развернулись стремительнее, чем ожидал Котельников. Семья

его приехала из Вольска нежданно-негаданно и встретила сочувствие у

командующего и члена военного совета. Через много дней, очнувшись от всего

происшедшего, Котельников понял, что семью нарочно вызвали, удружил кто-то из

поборников нравственности. Встреча состоялась в холодной гостинице.

Валентина постарела и казалась Котельникову совсем чужой. Ребята держали себя

стойко, по-мужски, и с любопытством поглядывали на блудного отца*'.

Лексический анализ слов важен и при этимологизации

родственных фразеологических оборотов, так как только он

позволяет определить, какие из фразеологизмов возникли на

основе первоначально свободного сочетания слов, а какие

образованы по модели. Так, фразеологизмы нести вздор;

нести чепуху, с одной стороны, и нести ерунду; нести чушь —

с другой, по своему происхождению различны. Обратим

внимание на исходные значения образующих слов: нести, та-

щить можно было только вздор (старое значение 'стружки,

отходы') и чепуху (старое значение 'щепки, мусор'), но не

ерунду и чушь (это ведь абстрактные «предметы»). Таким

образом, фразеологизмы нести вздор и нести чепуху возникли

на основе свободных сочетаний слов в результате их

метафорического употребления. Что касается фразеологизмов нести

чушь и нести ерунду, то они являются вторичными и

образованы по модели названных выше путем синонимических

подстановок. Об этом ясно свидетельствуют первичные значения

слов чушь (чужь 'чужое') 'непонятное, бессмысленное' и

ерунда 'вздор, чепуха; пустяки' (< герундий — одна из наиболее

трудных для усвоения глагольных форм в латинском языке);

эти слова никогда не обозначали конкретных предметов,

которые можно было бы тащить или нести.

Существование в пределах фразеологического оборота слов

с устаревшим сейчас или известным лишь в диалектах

значением с необходимостью требует при этимологическом анализе

внимательного и дифференцированного подхода также и к

фразеологизмам, включающим, на первый взгляд, одинаковые

компоненты. Эти компоненты могут быть на поверку разными,

если и не омонимами, то отражающими различные значения

1 Пример из книги В. В. Виноградова «О языке художественной

литературы» (М., 1959).

143

одного и того же слова. Например, всем хорошо известны

фразеологизмы С милым рай и в шалаше и Милости прошу к

нашему шалашу. Пословица С милым рай и в шалаше

значит 'с любимым человеком всегда хорошо, даже в очень

стесненных материальных условиях'; поговорка Милости прошу

к нашему шалашу — 'фамильярно-шутливое приглашение

присоединиться к компании, сесть за стол*. Сближает эти

фразеологизмы наличие в их составе имени существительного

шалаш. Однако это разные слова. И смысловая разница

между ними возникла в результате развития у слова шалаш