– Ладно, я тогда побегу покупать галстуки. Меня девчонки просили купить, наши пионерки. Знаете, мелкота, лет по тринадцать, глупые все невероятно, просто не верится, что и ты когда-то была такой же. – Таня пожала плечиками. – Ну хорошо, вы тогда идите, а встретимся лучше у Октябрьских ванн – знаете? Это вот прямо, такое низкое здание и четырехугольная башенка с часами, а напротив еще аптека. В пять часов, хорошо? Успеете?
Виген посмотрел на часы:
– Да, успею, я там засиживаться не собираюсь. Ладно, договорились. Не заблудитесь только, я за вас отвечаю…
Магазин "Динамо" был недалеко, за утлом. Войдя, Таня осмотрелась, потрогала обтянутую коричневой клеенной "кобылу". Ей вдруг вспомнилось, что по БГТО осталось сдавать самое трудное – упражнения на снарядах. В отделе пионерского инвентаря полки были уставлены небольшими барабанами и сверкающими шеренгами горнов; поджидая отлучившуюся продавщицу, Таня мечтательно морщила нос, глядя на соблазнительные вещи и представляя себе, как здорово было бы научить Раечку дудеть в горн (сама она довольно хорошо умела выбивать дробь на барабане) и на страх врагам устраивать в доме комсостава ежевечерние концерты. Если бы не мать-командирша, это отлично можно было бы провести в жизнь.
Вернувшаяся продавщица оторвала ее от приятных мыслей. Купив галстуки, Таня вышла на улицу и остановилась. У дверей магазина двое мальчишек деловито – по очереди – надували волейбольную камеру, очевидно только что купленную и еще покрытую серебристой пыльцой талька.
– Эх, дураки, – сказала Таня, понаблюдав с минуту. – Кто же так надувает? Вот я бы надула сразу. Хотите, покажу?
– Не лапай, не купишь! – сипло ответил мальчишка. – Иди, а то как урежу…
Таня презрительно сморщила нос.
– Это ты-то? Меня? – Она подошла на шаг ближе и деловито спросила: – Хочешь драться?
– Ну чего она ле-е-езет! – плаксиво завопил вдруг мальчишка таким противным голосом, что на них оглянулись прохожие. Таня сразу отошла.
– Просто не хочу связываться, – бросила она через плечо, – а то бы я из вас двоих четыре сделала…
Зайдя в гастроном, она купила для Люси полкило ее любимых "тянучек". Потом на пути к Октябрьским ваннам встретился комиссионный, – в этих витринах всегда можно увидеть что-нибудь интересное. Таня сунула в рот тянучку и прижалась носом к стеклу.
Ее внимание сразу привлек крошечный театральный биноклик – перламутровый, с золочеными ободками, на длинной ручке вроде лорнета. Не иначе, еще пушкинских времен. Ох, вот бы побывать там хотя бы на немножко – придумать какую-нибудь "машину времени" и…
Используя витрину как зеркало, Таня наклонила голову чуть набок и сделала томные глаза – как на портрете Натальи Гончаровой. Рядом кто-то остановился, она покраснела и быстро нагнулась, разглядывая старинные бронзовые часы под стеклянным колпаком. Оказалось вдруг, что часы идут и стрелки показывают двадцать минут шестого; она ахнула и помчалась по улице, расталкивая прохожих.
Лейтенант уже похаживал у здания Октябрьских ванн, заложив руки за спину.
– Э, ничего, – сказал он, когда Таня прерывающимся от бега голосом извинилась за опоздание. – С делами мы покончили, куда спешить? Я вот что сейчас подумал – ужин в лагере вы ведь потеряли, а покушать надо. Вы шашлык любите?
– Я никогда не ела, только слышала. Это на палочках, как эскимо? А вкусно?
– Шашлык? Ха-ха! Идемте, – решительно сказал лейтенант, взяв ее за руку, – тут есть одна шашлычная, настоящая. Сейчас увидите, что такое шашлык…
Они пришли в небольшой прохладный подвальчик, где чуть пахло вином и погребной сыростью, а по стенам висели безобразно растопыренные бурдюки, – с первой же минуты Таня старательно избегала их взглядом. Откуда-то доносилась странная восточная музыка.
Маленький багровый толстяк с разбойничьими усами быстро накрыл на стол и поставил перед лейтенантом бутылку вина.
– А этого вам нельзя, – сказал Виген, шутливым жестом убирая бутылку подальше от Тани.
– А этого я и не прошу, – сморщила она нос, наклоняя голову набок.
Виген улыбнулся.
– Почему вы улыбаетесь?
– Просто так. Смотрю на вас и улыбаюсь.
– Нет, пра-а-авда…
– Тсс! – Он приложил палец к губам. – Смотрите, вам уже несут…
Шашлык и в самом деле оказался вкусной штукой. Разбойничий толстяк прибегал с железными прутиками, где кусочки мяса были нанизаны вперемежку с ломтиками помидоров, и ловко состругивал их на тарелки. Таня уплетала за обе щеки, – только сейчас она почувствовала, как проголодалась за это время. Утолив голод, она опять пристала к лейтенанту:
– Нет, Виген, ну скажите серьезно, почему вы тогда улыбнулись?
– Слушайте, Таня! – вместо ответа сказал тот. – Вы уже видели, как на Кавказе кушают, – теперь увидите, как на Кавказе пьют…
Подозвав крючконосого разбойника, он сказал ему несколько гортанных слов. Тот улыбнулся Тане, цокнул языком и убежал. Через минуту он вернулся и подал лейтенанту большой кривой рог. У Тани загорелись глаза.
– Из этого вы будете пить? – недоверчиво спросила она, дотронувшись до рога. – Ох как интере-е-есно…
Сароян взял рог и вылил в него все вино из бутылки. Потом, держа его в обеих руках, встал и поклонился Тане.
– Пью за ваше здоровье, – сказал он негромко и торжественно. – Живите много лет, и пусть с каждым годом ярче сияют звезды ваших глаз…
Таня не сразу поняла смысл последних слов – они дошли до ее сознания минутой позже. Сейчас она с изумлением смотрела, как лейтенант стоя пил из рога, не отрываясь и все выше запрокидывая голову. "Задохнется!" – испуганно подумала она, но в этот момент Виген вскинул пустой рог и перебросил стоявшему поодаль крючконосому. Тот поймал его на лету, что-то восторженно крикнул и зааплодировал, держа рог под мышкой. Только тут Таня поняла смысл сказанного о звездах и почувствовала вдруг, как загорелись ее щеки.
– Спасибо, что вы пили за мое здоровье, – не поднимая глаз, сказала она севшему на место лейтенанту и улыбнулась. – Только не нужно так много…
– На Кавказе это не называется много, это называется – в самый раз, – засмеялся лейтенант. – А теперь рассказывайте вы.
– Что же я могу рассказать? Про лагерь – так это же совсем не интересно… вы так много интересного видели, а тут вдруг какой-то лагерь. Вы вот японцев видели…
– Вот поэтому мне и хочется услышать про что-нибудь такое, где нет японцев. Серьезно, Таня, расскажите просто про себя.
– Ну хорошо, я расскажу – только придумаю, с чего начать. Слушайте, а что все-таки Дядясаша делает в Монголии?
– Ну, как что? Командует, что же ему еще делать.
– А чем он командует?
– Крупным танковым соединением, – улыбнулся Сароян. – Остальное – военная тайна.
Таня наморщила нос…
– Всё та-а-айны, та-а-айны… – капризно протянула она, отодвигая тарелку. – Ну, я уже наелась как удав – не могу пошевелиться. Идемте есть мороженое? Знаете куда – в парк, там есть такой Храм Воздуха!
Когда они вышли на улицу, уже смеркалось. Оглушительно трещали цикады, в теплом вечернем воздухе пахло немного пылью, немного бензином и какими-то незнакомыми Тане цветами.
– Хорошо здесь, – вздохнула она, морща нос. – Это соединение, которым командует Дядясаша, – оно большое?
– Порядочное.
– Ох какой он важный, – покачала головой Таня. – А дома – меня боится.
– Боится вас? – улыбнулся Виген. – А что, вы такая страшная?
Таня пожала плечами:
– Нет, конечно… но характер у меня мерзкий, это все говорят. Я – шкодливая, правда. Почему вы смеетесь? Честное слово, у нас во дворе так меня и называют, ну что я могу поделать. У нас такая дворничиха – так она всегда: "То та шкода с десятой квартиры, що це за дивчина такая, було б ей повылазило" – это она по-украински, я точно не могу передать, но приблизительно так. Ну что вы всё смеетесь!..
На открытой полукруглой террасе, расположенной в самой высокой точке парка, почти никого не было. Прохладный ветер доносил снизу обрывки музыки, смех и голоса гуляющих.
