приехал в Зарайск.

329 Характеристика была составлена на основе письма представительства КПГ при ИККИ от 17 июня 1940 г., подписанного

Куртом Функом (Гербертом Венером) (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 205. Д. 5748. Л. 41).

188

Глава 12

НЕМЕЦКАЯ ОПЕРАЦИЯ НКВД ПОСЛЕ 22 ИЮНЯ 1941 г.

Война с фашистской Германией разделила надвое биографию каждого советского человека. Организация

сопротивления агрессору потребовала от страны напряжения всех сил, принятия масштабных политических

решений, многие из которых продолжали логику развития сталинской системы в предвоенные годы. Речь

идет прежде всего о превентивном выселении в Сибирь и Среднюю Азию российских немцев из мест их

компактного проживания. Здесь уже доминировал чисто этнический принцип, ведь репрессировался весь

народ, высылка оформлялась в административном, а не уголовном порядке.

Большинство жителей Москвы и Московской области, являвшихся выходцами из Германии или этническими

немцами, были выселены из столичного региона таким же образом — в рамках принудительной эвакуации с

указанием конечного пункта. Уже после прибытия туда людей мобилизовывали в «трудовую армию». Однако

свой вклад в «очистку прифронтовой полосы от потенциальных пособников оккупантов» внесли и органы

госбезопасности. Заметная часть АСД, отложившихся в ГАРФе, датирована начальным периодом Великой

Отечественной войны. В нашей базе данных таковых 90. Все эти люди, получившие стандартное обвинение

в шпионаже или антисоветской агитации, на сегодняшний день реабилитированы.

1. Вторая немецкая операция

Наличие значительного и компактного массива данных (фактически можно говорить о втором пике

репрессий) позволяет сравнить репрессивную кампанию лета-осени 1941 г. с немецкой операцией 1937-1938

гг. В 1941 г. этнический фактор (не гражданство и даже не «контакт с заграницей») стал решающим. В

военное время по отношению к немцам, проживавшим в Советском Союзе, действовал тот же принцип

«коллективной вины», который будет применен по отношению к жителям Германии в решениях

Потсдамской конференции. Не имея необходимых ресурсов для оперативной работы по каждому из немцев,

органы госбезопасности, как и в 1937 г., получили приказ на ведение «огня по площадям». В еще большей

степени, чем в период первой немецкой операции, были задействованы низовые структуры НКВД — из 86

дел военной поры, по которым у нас есть данные об органах следствия, 44 были заведены в райотделах и

отделениях.

189

А. Герман справедливо отмечает, что репрессии лета-осени 1941 г. нельзя называть геноцидом. «Немецкие

граждане Советского Союза стали жертвами перестраховки, принявшей присущую сталинскому режиму

грубую форму в условиях суровой и жестокой войны»330. Говоря об этническом факторе как решающем,

следует сделать важную оговорку: национальность определялась не по крови, а по месту рождения. Попытки

прибывших из Германии евреев отмежеваться от немцев не приводили к успеху. Клара Фурман,

арестованная на второй день войны, никогда не имела немецкого подданства, но работала ранее в советском

торгпредстве в Берлине и имела репрессированных родственников.

Органам НКВД в полной мере удалось использовать фактор внезапности. После арестов в первые дни войны

наступило некоторое затишье. Однако приближение вражеских войск к столице привело к появлению 6

сентября распоряжения о высылке 8617 граждан немецкой национальности из Москвы и области331. Только

9-12 сентября 1941 г. органами госбезопасности были арестованы 48 человек из нашей базы данных.

Следствие по их делам заканчивалось уже в эвакуации, перерыв в ходе следственных действий достигал

полугода.

Важным отличием от немецкой операции 1937-1938 гг. стало значительное количество смертей на этапе

следствия, как правило, в Чистопольской тюрьме в Татарии и в столице Киргизии Фрунзе первой военной

зимой. Здесь свирепствовали брюшной тиф и дизентерия, поток прибывавших был столь велик, что их

приходилось расселять в неприспособленных для жилья и неотапливаемых помещениях. В эпоху большого

террора за смерть любого заключенного тюремное начальство получало нагоняй, а тут очевидные враги,

немцы — кто же их будет считать... Из 90 арестованных 10 так и не дождались приговора (из арестованных в

1937-1938 гг. на этапе следствия умерли всего двое).

Оформление дела по месту нахождения обвиняемого заканчивала Московская следственная группа, и оно

отправлялось на ОСО в Москву за подписями руководителей НКВД Татарии или Киргизии. Ряд немцев были

приговорены к заключению в лагерь уже после того, как они умерли в тюрьме (Магнус Зацгер, Герман

Замтлебен). В нескольких случаях дело выносились на заседание Военного трибунала по месту нахождения

арестованного (Вильгельм Вулын, Карл Витт, семья Веберов).

330 Герман А. Репрессии как неотъемлемый элемент политики большевистского режима по отношению к российским немцам

//Наказанный народ. С. 24.

331 История российских немцев в документах (1763-1992). М., 1993. С. 153.

190

Первыми забирали «повторников» (тех, кто был освобожден в процессе «бериевской оттепели»), их жен и

прочих родственников, причем при арестах не делали скидок на пол и возраст332. Вторично были арестованы

юноши, проходившие по делу «гитлерюгенд» и не ушедшие до сентября 1941 г. в Красную Армию (Макс

Маддалена, Джонни Де-Граф, Альберт Клейн). Это лишний раз подтверждает, что в ходе репрессий

реализовывались прежде всего материалы архивных учетов — на оперативно-розыскную работу времени и

сил у работников госбезопасности просто не хватало. В подмосковных деревнях брали всех разом, исходя

все из того же принципа «экономии сил». В совхозе «Молочный гигант» Можайского района 10 сентября

была арестована группа женщин-немок, мужья которых стали жертвами большого террора.

В то же время репрессии военного периода были более рациональны и не носили характера безоглядной

штурмовщины. Немцы, которых считали необходимыми для обороны страны (сотрудники ИККИ,

переводчики и редакторы Инорадио, мобилизованные в Красную Армию), получали «бронь» и не

подвергались арестам просто из-за царившей в стране неразберихи. Сотрудникам НКВД, как и в 1937 г.,

можно было не утруждать себя поисками компромата на обвиняемого, достаточно было квалифицировать

его как «социально-опасный элемент» или «подозрительного по шпионажу». Наладчик столичного

станкозавода Артур Деринг имел биографию без единого черного пятнышка — он два с половиной года

сражался в Испании, а в первый день войны записался в народное ополчение. Следователь нашел зацепку —

в советском паспорте Деринг записан Максимовичем, хотя должен быть Максовичем. Это было

интерпретировано как попытка «замаскироваться», разоблаченная бдительными чекистами. Деринг получил

8 лет лагерей.

На основе анализа АСД можно установить, как резко изменилось отношение к немцам в советском обществе

с началом войны. Скрытая в предшествовавшие годы под оболочкой «пролетарского интернационализма»

ксенофобия вновь стала доминирующим фактором обыденного сознания. Если в 1937-1938 гг. следователям

приходилось затрачивать массу усилий, чтобы найти подходящих свидетелей или заставить их говорить

нужные вещи, то после июня 1941 г. «компромат» стал литься рекой. Соседи и коллеги по работе

показывали,

332 Пенсионерка Марта Фидлер была арестована вместе с невесткой Эльфридой Фидлер, пенсионерка Альма Дитрих — вместе с

невесткой Мартой Бандельман. В постановлении на арест Альмы Дитрих был отмечен состав ее преступления: «Все род-

ственники репрессированы органами НКВД».