завершившихся освобождением обвиняемого, не приводят к успеху. Среди освобожденных по поста-

новлению УНКВД МО большинство составляют немцы, признавшие свою вину, а потом отказавшиеся от

своих показаний. В то же время в постановлении об освобождении Генриха Стаффорда специально ука-

зывалось, что он «на протяжении всего следствия виновным себя не признавал», — а следствие по его делу

длилось два с половиной года!

Не являлась решающим критерием и чистота партийной биографии. Так, Зигфрид Гумбель, хранивший в

Германии архив коммунистической агитгруппы «Красный рупор», под угрозой ареста покинул страну,

просто купив тур «Интуриста». За этот проступок — «дезертирство с фронта классовой борьбы» — он уже в

Москве был исключен из КПГ. В материалах следствия по его делу сохранились акты, что Гумбель

оскорблял своих следователей, называя их фашистами, но и это не стало решающим аргументом против его

освобождения. Гумбеля планировали и отправить на ОСО, и приговорить к высылке; органы следствия и

прокурорского надзора неоднократно меняли собственные постановления по делу. Нельзя исключать, что у

них были какие-то причины для особого отношения к простому корректору газеты ДЦЦ, но из АСД

усмотреть эти причины невозможно.

С большой долей условности фактором, способствовавшим реабилитации, можно считать отказ германского

посольства оформлять выездные документы на немцев, осужденных к высылке в конце 1937 г. Некоторые из

них находились уже в Минске, однако так и не получили документов на въезд в Германию, так как были

лишены гражданства этой страны. При пересмотре дел нескольких из них освободили (Отто Ганске, Ганс

Ротер, Ганс Шлосберг, Бруно-Пауль Абрамовский, последний был лишен подданства Данцигского вольного

города по решению городского сената от 16 июня 1939 г.). Очевидно, здесь в расчет принималось поведение

на следствии, заступничество ИККИ и КПГ, а также старые революционные заслуги, отмеченные в

биографии.

Пусть минимальный, но все же шанс освобождения давала активная позиция близких арестованного

человека. Благодаря тому, что ее муж бомбардировал письмами все инстанции, неоднократно писал и

Димитрову, и Сталину, была выпущена из лагеря Анна Эттерер317.

См. Мюллер Р. Преследуемые при Гитлере и Сталине: мюнхенские коммунисты Анна Эттерер и Франц Шварцмюллер // Люди

между народами. Действующие лица российско-германской истории XX века. М., 2010. С. 40-51.

183

После ареста инженера завода «Тизприбор» Ганса Шлосберга его отец, известный химик, 19 мая 1939 г.

добился приема у заместителя прокурора СССР Г. К. Рогинского и смог убедить того в невиновности своего

сына — «еврея и антифашиста». После этого развернулась подковерная борьба между прокуратурой и

органами госбезопасности, нашедшая свое отражение в АСД. По протесту прокурора дело Шлосберга было

снято с повестки дня ОСО, но лишь 7 марта 1940 г., после почти трех лет пребывания в предварительном

заключении, вышло постановление Военной прокуратуры о его освобождении.

Особым случаем «бериевской реабилитации» являлся пересмотр приговора по заявлению осужденного и

возвращение человека из лагеря. Такую возможность открывали ноябрьские постановления 1938 г., в ряде

случаев инициатива к пересмотру исходила от особоуполномоченного НКВД МО, который исполнял

функции внутреннего контроля (Артур Гертрампф). Однако органы госбезопасности предпочитали беречь

«честь мундира», под любым предлогом отказывая в разборе дела по существу. Нередко процесс пересмотра

дела останавливался на полпути. Гельмут Кадеман вышел из нацистского концлагеря, где его жестоко

избивали, полным инвалидом. В конце 1937 г. его отправили в Карлаг, одно из его писем с жалобой на про-

извол следствия Георгий Димитров переправил Вышинскому. Началась проверка, в ходе которой оказалось, что Кадеман вообще не владел русским и не понимал, чего от него хотел следователь. Бюрократическая

неспешность, а затем и начавшаяся война привели к тому, что вопрос разрешился сам собой — 12 октября

1942 г. Кадеман умер в лагере318.

Георг Шудлик постоянно конфликтовал с полицией Веймарской республики, а в ходе следствия живописал

свои подвиги, в результате которых остался с одной рукой и одним глазом. В 1920 г. во время боев в Верхней

Силезии, когда решался вопрос о ее разделе между Германией и Польшей, он участвовал в убийстве 11

жандармов. Чтобы избежать ареста, Шудлик вскрыл себе вены и был отправлен в больницу. Год спустя

неугомонный активист убил директора шахты, посчитав его виновным в преждевременной смерти своего

отца-шахтера. Позже, став боевиком КПГ (он работал в так называемом «чекистском отделе»), Шудлик

застрелил полицейского. В 1932 г., когда грехов накопилось слишком много, его отправили в эмиграцию, 8 апреля 1940 г. следственная часть УНКВД предложила снизить срок Кадема-ну до фактически отбытого — инвалид в лагере

почти все время находился в лазарете. Однако Особое совещание приняло решение провести по делу дополнительную проверку.

184

предупредив вероятный арест. Столь боевая биография могла показаться выдумкой, но отдел кадров ИККИ

подтвердил ее основные вехи, и Шудлик был освобожден из лагеря319.

Тому, что на тот или иной случай органы прокуратуры обращали внимание, способствовало счастливое

стечение самых различных обстоятельств, как, например, масштабная проверка деятельности Кунцевского

райотдела НКВД, начавшаяся после ареста его руководителей. Фрида Голланд была домохозяйкой, ее муж

сражался в Испании, сыновья Вилли и Роберт осваивали специальность токаря. Все трое были арестованы и

осуждены в один день. Вилли и Роберт оказались вместе в Карлаге, в лагпункте Долинка. Оттуда они

постоянно слали заявления во все инстанции, настаивая на том, что репрессированы незаконно. Заявления

были переданы в Кунцевский райотдел, где уже работала высокая комиссия из Москвы. Протесты

прокуратуры по всем трем делам были подписаны самим Вышинским 15 мая 1939 г. Прошел еще почти год,

и в один день Фрида, Вилли и Роберт получили решение об освобождении из лагеря.

С Кунцевским районом связан и единственный случай посмертной реабилитации немца, попавшего в нашу

базу данных. Карл Бидерман, пенсионер из Кунцево, умер в лагере 9 января 1939 г., менее чем через месяц

туда пришло постановление об отмене приговора. Когда после смерти Сталина реабилитация станет

массовой, своего оправдания не дождутся сотни тысяч канувших в небытие жертв ГУЛАГа.

2. Заступники из Коминтерна

Выше уже разбирался вопрос о том, в какой мере представительство КПГ и отдел кадров ИККИ принимали

участие в отборе жертв репрессий 1937-1938 гг. Во властной пирамиде СССР эти структуры занимали

положение, не сравнимое с положением органов государственной безопасности, что, однако, не позволяет

говорить о них как о безмолвном объекте большого террора. В его первые месяцы руководители КПГ были

уверены в том, что «невиновных в Советском Союзе не арестовывают», но затем к ним постепенно

приходило

319 В АСД содержится справка из отдела кадров ИККИ от 25 сентября 1940 г. в ответ на запрос прокурора, который, в свою

очередь, был инициирован письмом Шуд-лика из лагеря, где тот описал все свои революционные заслуги. Жизнь на свободе

продолжалась для немецкого боевика чуть больше года — в сентябре 1941 г. Шудлик был арестован вновь и умер в тюрьме еще

до вынесения приговора.

185

прозрение320. Проводя селекцию потенциальных жертв и регулярно снабжая «компроматом» НКВД, они в то

же время пытались воздействовать на ход следствия там, где это представлялось необходимым и возможным.