Софья Сергеевна Шамардина:

Однажды сказал, что вот зубы гнилые, надо вставить, я запротестовала – не надо!

И когда позднее, уже в 1915 или 1916 году, я встретила его с ровными, белыми зубами – мне стало жалко. Помню, что я даже с досадой обвинила в замене его зубов Лилю Брик. Это она сделала.

Виктор Борисович Шкловский:

Л. Брик Маяковского остригла, переодела. Он начал носить тяжелую палку.

Галина Дмитриевна Катанян (1904–1991) в молодости занималась журналистикой, потом была эстрадной певицей. Вместе с мужем В. А. Катаняном дружили с В. Маяковским, были знакомы домами:

Маяковский был крупный, высокий, красивый человек. Он был красив мужественной красотой – скорее напоминал лесоруба, охотника, чем писателя. Был сложен пропорционально, но немножко медвежковат благодаря своим крупным размерам. Несмотря на это он двигался легко и танцевал превосходно. Я не видела человека более впечатляющей и запоминающейся внешности.

Из газеты «Красная Татария»:

Такой же большой и мощный, как его образы. Над переносицей вертикальная морщина. Тяжелый, слегка выдающийся подбородок. Фигура волжского грузчика. Голос – трибуна. <…> Одет в обыкновенный совработничий пиджак, лежащий на нем мешком.

Юрий Карлович Олеша (1899–1960), писатель, драматург, мемуарист. Автор романов «Три толстяка» (1924), «Зависть» (1927). Знакомый В. Маяковского:

Маяковский был высокий, вернее – большой, потому что не астеничен, как большинство высоких, а, наоборот, сильного телосложения. У него была крупная голова, гармонически подходившая к большой фигуре, твердый нос, тоже не маленький, который часто свистел насморком, – Маяковский говорил, что как южанин он то и дело простуживается в Москве, – выдающийся вперед подбородок.

Наталья Александровна Луначарская-Розенель (1902–1962), драматическая актриса, жена наркома просвещения А. В. Луначарского:

Большого роста и при этом очень складный, с широкими, уверенными движениями, хорошо посаженной круглой головой и внимательным взглядом золотисто-карих глаз, он вдруг улыбался как-то очень молодо и по-мальчишески застенчиво, и от этой улыбки у его собеседника сразу исчезала всякая скованность при общении с ним.

Юрий Карлович Олеша:

Глаза у него были несравненные – большие, черные, с таким взглядом, который, когда мы встречались с ним, казалось, только и составляет единственное, что есть в данную минуту в мире. Ничего, казалось, нет сейчас вокруг нас, только этот взгляд существует.

Корнелий Люцианович Зелинский (1896–1970), критик, литературовед, мемуарист, входил в группу конструктивистов. Знакомый В. Маяковского:

Все в нем большое: рост, ручищи, ножищи. Голова, остриженная под машинку, и глаза – такие выпуклые и пристальные, словно он вбирает в себя, когда вглядывается. <…> И лицо бугристое, брови, нос, подбородок.

Владимир Николаевич Яхонтов (1899–1945), российский артист эстрады. Мастер художественного слова. Выступал с 1922 г.:

Я заметил, что у него перегоревший от курения рот. Я встретился с глазами, способными смотреть длинно, с бескрайним глубоким горизонтом, обещающим новые, неоткрытые земли.

Иван Васильевич Грузинов (1893–1942), поэт, мемуарист. Член «Ордена имажинистов»:

В его пронизывающих карих глазах, смотревших почти всегда чуть-чуть исподлобья, чувствовалась большая внутренняя сила.

Его глаза отличались вот какой особенностью: каждый раз, когда их обладатель бросал на вас свой взор, вы ощущали удар, похожий на чисто физическое прикосновение. Поэт отводил от вас взгляд, снова устремлял его на вас – и вы снова получали удар почти такой же силы. И так без конца.

Василий Абгарович Катанян (1902–1980), приятель и биограф В. Маяковского, с 1937 г. – гражданский муж Л. Ю. Брик:

Бритая голова, очень внимательные умные глаза. Галстук бабочкой. Общее впечатление от всего облика – величественное ощущение силы и чистоты. <…>

Худые скулы, красивый сухой лоб, серьезно выраженные надбровья, неразглаживаемая складка между бровями, – худая вся верхняя половина лица и большие щеки и челюсть, которая неожиданно из доброй и мягкой умела становиться сильной и тяжелой.

Петр Васильевич Незнамов (1889–1941), поэт. В 1920–1921 гг. в Чите принимал участие в организации и проведении вечеров и диспутов, посвященных творчеству Маяковского. После переезда в Москву вошел в литературную группу ЛЕФ, был секретарем редактируемого В. Маяковским журнала «ЛЕФ»:

Маяковский тогда ходил остриженный под машинку – высокий, складный человек, хорошо оборудованный для ходьбы, красивый и прочный, выносливый, как думалось мне, на много десятилетий вперед. В каком он был костюме – не помню, но казался вросшим в него, и костюм был рад служить этому органически опрятному человеку. <…>

Ничего от «тигра», на чем настаивал Бурлюк, в нем не было, скорей что-то «медвежатное», если принять в расчет всем известную элегантную «неуклюжесть» его.

Тем не менее жест его был свободен и размашист, движение не связано; большие руки всегда находили работу; «снарядами», на которых он упражнял свою силу и гибкость своих пальцев, были: то стакан с чаем, то папироса, то длинная металлическая цепочка, наматываемая и разматываемая, то карты.

Иван Васильевич Грузинов:

У Маяковского скромный, но чистый костюм. Полное отсутствие суетливости. Размеренный и спокойный ритм движений.

Елена Владимировна Семенова (1898–1983), художник-конструктор, входила в ЛЕФ:

Ни Маяковский, ни Брик никогда не носили «прозодежды». Предпочитали добротные костюмы, вязаные джемперы спортивного типа, рубашки с очередными модными галстуками. Думается, что здесь было влияние Лили Юрьевны, предпочитавшей обычную современную одежду.

Галина Дмитриевна Катанян:

Одевался он элегантно. Все вещи его – начиная с костюма и кончая паркеровской ручкой и бумагой для писем – были дорогими и добротными.

Лев Осипович Равич (1909–1957), поэт и очеркист:

В верхнем кармане пиджака вдета часовая цепочка из витой кожи.

Валентин Петрович Катаев (1897–1986), писатель, драматург, мемуарист. Знакомый В. Маяковского:

Взвинченный, веселый, изысканно вежливый, сверкающий всеми красками своего неповторимого юмора, Маяковский в парижском пуловере, с узким ремешком карманных часов на лацкане пиджака – было сверхмодно носить часы в нагрудном карманчике пиджака, – с наголо остриженной головой – гигиенично, современно, конструктивно, а также потому, что: «Причесываться? На время не стоит труда, а вечно причесанным быть невозможно!»

Лев Александрович Гринкруг (1889–1987), кинематографист, близкий друг В. Маяковского, Бриков и Эльзы Триоле:

Всегда аккуратно, чисто одетый, всегда в безукоризненно «свежевымытой» сорочке, выутюженном костюме, всегда чисто выбритый, Маяковский никогда ни при каких обстоятельствах, ни дома, ни тем более вне дома, не распускался и не позволял себе никакой вольности в своем внешнем виде.

Александр Вильямович Февральский (1901–1984), театровед, мемуарист:

Живя на Мясницкой, рядом с главным почтамтом, я часто встречал на этой улице Маяковского: летом – в пиджаке и кепке, зимой – в короткой куртке и плоской шапке. Сосредоточенный, размахивая палкой, он мерил улицу большими шагами.