2)

Wojny z Ottomanami. Collectanea, t. I, 200.

3)

Летол. Велич., I, 45.

151

конского мурзу Тугай-Вея; пусть он пойдет с вами на поляков 1). Позволив, таким

образом, своему мурзе идти на Польшу, хан отправил гонца к коронному гетману и к

князю Иеремии Вишневецкому, важнейшему из пограничных панов Речи-Поснолитой,

с уверениями в союзе 3).

Хмельницкий прожил несколько времени в Бахчисарае и хан оказывал

расположение ему и козакам. Когда наступил праздник Светлого Воскресения и козаки

начали, в знак торжества, по своему обычаю, палить из ружей, хан приказал узнать, чтд

это значит; мурзы донесли ему, что козаки празднуют свой байрам великий; тогда хан

приказал им выкатить три бочки вина, в знак милости, и послал пять быков и

пятнадцать баранов на обед. После праздника Пасхи Хмельницкий выехал из

Бахчисарая. Хан, на прощаньи,подарил ему черкесский панцырь, колчан, лук и стрелы,

розовый кафтан из златоглава, кунтуш темнозеленого французского сукна,

позолоченную саблю, и всем козакам выдал на дорогу мяса, хлеба и вина. Сын

Хмельницкого, Тимофей, остался заложником. Отец приказывал ему приглядываться к

восточпым обычаям и знакомиться с мурзами. Хан приглашал его к себе и ласкал 3);

однако татары не пропускали случая намекать ему и о тех разорениях, какие от

украинских Козаков терпели подданные хана, которых козацкий предводитель называл

своими братьями 4).

Тугай-Бей, мурза перекопский, принадлежал к тем сильным вассалам крымских

властелинов, которые, несмотря на произвол хана, считали себя в праве часто

поступать как им хочется 5). Этим непослушанием они нередко приносили пользу

самому хану. Случалось часто, что такие мурзы без воли хана пускались на разбои, а

ханы перед правительствами соседних стран отговаривались тем, что нападение

сделано без их согласия. Иногда ханы сами посылали их на грабежи, а потом

употребляли такия отговорки. Хан приказывал Тугай-Бею идти с Хмельницким, но не

объявлял формально войны Польше от своего имени, надеясь остаться в стороне, если

будет нужно. Тугай-Бей был наездник дикий, свирепый, привыкший к грабежу и войне.

Тогда, с четырьмя тысячами орды, он кочевал в степи, готовясь, как видно, с весною

пуститься в соседния польские области 6). Повидимому, трудно было расположить его в

пользу Козаков: козаки недавно бились с этою ордою. Но в предыдущем году в Крыму

был неурожай и падеж скота; в такпх обстоятельствах у татар война была

единственным исходом п потому приглашение Козаков было для них, как нельзя более

кстати 7).

«Вот как!—сказал мурза, когда прибыл к нему Хмельницкий:—недавно вы не

давали нам покоя, а теперь просите помощи! 8). Вы наши враги, да мы же должны

проливать за вас кровь!»

1)

Ист. о през. бр.—Engel. Gesch. d. Ukr., 142.

2)

Акты ИОжн. п Зап. Росс., III, 196.

3)

Летоп. Велич., I, 48.

4)

Истор. о през. бр.

5)

Кратк. опис. о козац. шалор. нар., 22.

6)

Bell, scytb. cosac., 10.—Краткое описание о козац. мал. нар.. 22.

7)

А. Южн. и Зап. Росс., ИП. 180.

8)

Истор. о през. бр.

152

Хмельницкий уверял его, что козаиш поступали так оттого, что были подданные

поляков, а сами они друзья татарам. Он обещал им большую добычу и довел до того,

что наездник решился . положиться на счастье и, вместе с Хмельницким, переправился

через Днепр в Кизикирмены *).

Приблизившись к Сиче, Хмельницкий поехал в кош, а татары остались на реке

Вузувлуке.

Кошевой, в отсутствии Хмельницкого, собрал огромное число запорожцев,

скрывавшихся по хуторам. Не зная в чем дело, они только что-то предчувствовали и с

нетерпением ожидали, чтб объявит кошевой. Пехота была в Сичи, а конница стояла по

лугам около Днепра. 18-го апреля, на закате солнца, Хмельницкий прибыл в Сич; с ним

было четыре татарина, которых представлял он войсковым старшинам, как свидетелей

ханской помощи.

В этот же вечер три раза ударили из пушек; на рассвете выстрелы повторились: то

был старый обычай в Запорожье давать знать, что в предстоящий день соберется рада.

По сигналу начали собираться в Сич козаки, сидя на конях. В полдень ударили

довбиши в котлы—так начиналось запорожское вече.

Рада, точно как вече в старину, отправлялась в сичевой крепости (то-есть граде, по

общеславянскому выражению), на майдане или площади. Стечение народа было столь

велико, что кошевой и атаманы увидели неудобство помещения и перевели собрание на

пространнейшее место, за крепость: там также был майдан, где собиралась рада в

случаях более важных. Кошевой был за Хмельницкого, изложил народу обиды,

терпимые украинцами от поляков, и объявил, что Хмельницкий ездил в Крым, что хан

обещал помогать козакам, что орда Тугай-Бея стоит наготове близ Сичи.

«Слава и честь Хмельницкому!;— восклицало собрание.—Мы, как стадо без

пастуха; пусть Хмельницкий будет нашим головою, а мы все, сколько нас тут есть, все

готовы идти против панов и помогать Хмельницкому до последнего дыхания».

Тогда кошевой послал писаря в скарбницу; принесли в собрание так называемые

клейноты: королевскую хоругвь, данную Владиславом, бунчук с позолоченным шаром,

позолоченную булаву с каменьями и серебряную войсковую печать.

Старшины, в присутствии всего запорожского товарищества, вручили

Хмельницкому эти знаки и признали его гетманом войска запорозкского.

Хмельницкий принял и, таким образом, стал законным начальником запорожского

товарищества; однако, он назывался еще не гетманом, а только старшим; он говорил,

что для полного освящения его достоинства нужно было признание городовыми

козаками.

Через несколько времени татары, которые стояли на дороге из Переволочны в Сич,

иривели к Хмельницкому девять человек, которые всем показались подозрительными.

На допросе они сказали, что гетман послал в Сич против Хмельницкого два отряда:

один водою, другой сухопутьем. Хмельницкий выступил с запорожцами и с

украинскими беглецами, которые уже

*) Истор. о презр. бр.

153

накопились на Низу в значительном числе, и с союзными татарами. Он повел за

собою и пленников, прикованных к пушке, потому что считал их польскими шпионами

х).

Теперь взглянем, чтб делалось в Украине.

Несколько времени было все тихо. Русские, с радостью слыша о восстании, вели

себя осторожно и только шопотом говорили о своих надеждах. Но когда начали ходить

между народом разные возмутительные воззвания, то кой-какие хмельные молодцы

стали отпускать угрозы на поляков. Жиды доносили об этом панам 2). Барабаш

известил коронного гетмана, что Хмельницкий на Запорожье собирает мятежническую

шайку и поэтому в Украине надобно опасаться восстания. Потоцкий уже научен был

прежними козацкими восстаниями. В начале нового года он приказал всем войскам,

какие стояли на зимних квартирах, немедленно собираться к Днепру, извещал русских

магнатов об опасности, приглашал их собирать надворные команды и поспешать к

нему для соединения 3). Потом он сам поехал в Украину, собрал кварцяных жолнеров и

стал в Черкасах. Присутствие поляков угасило малейшие признаки восстания;

поселяне показывали вид смирения; козаки говорили, что те, которые бежали к

Хмельницкому, изменники и что их следует казнить 4). Предводители, стоя в Черкасах,

не знали, что им начинать. Идти в степь, казалось невозможным; зима была

непостоянна: то мерзло, то таяло; дорога испортилась. Потоцкий решился дождаться

весны, тем более, что еще не собралось войско и притом не уведомили короля 8). В это-

то время Хмельницкий прислал свои письма панам, и в том числе Потоцкому.