молодая жена этого пана, не дождавшись своего мужа из-под Батога и не сомневаясь,
что он не был счастливее целого войска, от горести ничего не ела и не пила, и думала
уморить себя. Врачи уговаривали окружавших уверить ее, что Самуил жив и находится
в татарской неволе. Бедная вдова продавала свои драгоценности и раздавала на выкуп
супруга, а добрые люди нарочно поддерживали в ней пустую надежду, чтоб
воспользоваться её богатством.
Старый Хмельницкий, получив в подарок от сына голову Калиновского, отправил
известие брату его, вместе с Потоцким стоявшему с войском за Днепром и, вместе с
тем, в знак поругания, послал ему остриженного коня с веревкою вокруг шеи, свитою
из гривы и хвоста. Подождав, пока козаки без него окончат поражение войска,
Хмельницкий на третий день сражения явился в обоз, показывал вид неудовольствия,
гневался на сына и на Козаков за кровопролитие, обласкал тридцать поляков, взятых в
плен, уверял их, что вся эта бойня сделана своевольными, против его желания и, в
доказательство своей невинности, приказал отыскать труп Калиновского: в кармане его
одежды нашли предостерегательную записку Хмельницкого. Он обдарил шляхтичей и
позволил им свободно отправиться в Польшу. расспросивши татар, козацкий гетман
узнал, что они спасли от разъяренной толпы еще двести пятьдесят шесть человек; он
благодарил их за это человеколюбие, выкупил пленников, отправил их в Чигприн,
приказывал козакам обращаться с ними с почтением и обещал немедленно выпустить,
как скоро получит заплаченные за них деньги. Как победитель, он взял себе всю
артиллерию из пятидесяти семи орудий, а прочее предоставил союзникам; но татары
были этим очень недовольны, потому что не взяли ничего; весь лагерь сделался
добычею пламени. Литовский канцлер в своих записках говорит, что Калиновский
прежде накликал на
32
П. КОСТОМАРОВ, КНИГА IV.
498
себя ненависть Хмельницкого. Он подговорил какого-то козака Бублика свести со
света козацкого гетмана, но убийца не успел совершить поручения, был схвачен н на
пытке показал тайну1).
Хмельницкий надеялся тогда, что господарь, узнав о победе его, согласится на брак,
и потому не пустил более татар в Молдавию. Задержав своего сына при себе, он
написал Лупулу письмо, в котором, по сказанию современника, выражался так:
«Не изволь, вельможный господарь, пренебрегать союзом со мною и отказывать в
своей дочери. Сам услышишь, какое незагладимое поражение нанес я ляхам и убил в
них воинственный дух так, что они теперь не осмелятся воевать и не только примут
такой мир, какой я сам дам им, но униженно будут испрашивать Зборовского договора,
столько раз ими нарушенного. Не хвались своим происхождением и предками: больше
чести сделаться великим своим искусством, чем быть обязанным величием только
рождению и титулам. Притом, если ты не согласишься по доброй воле, то исполнишь
мое желание поневоле».
Война была начата и Хмельницкий хотел воспользоваться временем, пока не
собралось польское войско, чтоб отнять снова Подоль, и потому тотчас из-под
Ладыжина вступил с войсками в подольскую землю и занял Винницу. В то же время,
иоказывая вид будто не имеет никакого намерения делать Польше вред, он послал к
королю письмо и оправдывал себя за разбитие войска.
«Сын мой,—писал он,—шел на свадьбу, как вдруг Калиновский остановил его на
дороге, в противность правам мира, когда и Бог не отнимает земли и воды ни у добрых,
ни у злых. Я предостерегал гетмана и советовал уступить с дороги. Простите, ваше
величество, моих Козаков, если они, как веселым людям свойственно, простерли
слишком далеко свою шалость».
Чтоб не допустить народ до волнения, гетман послал по соседним городам Украины
и Подолии универсал, в котором описывал, как случилось поражение Калиновского, и
выражался так:
«Исполняя данный мною обет Речи-Носполитой, я предостерегал свирепого
Калиновского, но он посмеялся моим убеждениям и завязал сражение, которое, при
Божией помощи, окончилось совершенным поражением поляков, как обыкновенно
бывает с грабителями и разбойниками, нападающими скрытно на путешественников в
дороге» 2).
Хмельницкий, в заключение, приказывал народу не поднимать мятежа, но быть
готовым на случай нападения со стороны поляков 3).
1)
Histor. ab. exc. Wlad. IV, 103—104.—Woyna dora. 4. 3, 69—74.—Annal. Polon.
Clim., I, 321—330.—Histor. belli cosac. polon., 218—221.—Летоп. Величка, I, 106—114,
—Кратк. истор. о бунт. Хмельн., 42.—Кратк. истор. опис. о коз. мая. нар., 66.— Latop.
Jerl., 136—138.—Histor. Jan. Kaz., I, 144—160.—Jak. Michal. Ks. Pam., 654— 656, 659.—
Pam. Albr. Kadz. II, 470.
2)
Истор. о през. бр.
3)
Histor. ab. exc. Wlad. IV, 103 — 104.
499
Татары требовали, чтоб Хмельницкий позволил им ворваться в Польшу загонами;
козаки также советовали идти на Львов, но Хмельницкий не хотел опустошать
червонорусской земли, и без того слишком пострадавшей; а чтоб отвлечь их от этого
предприятия, обещал им добычу в Каменце и решился обратить все силы на эту
важную крепость. Еслиб она была завоевана, он был бы уверен, что Подоль остается в
руках его. Он полагал, что свежий страх бйтогского поражения не даст полякам скоро
опомниться и заставит их отдать крепость, потому и написал к жителям Каменца и к
гарнизону крепости ласковое письмо, в котором просил впустить в крепость сына его
Тимофея, с целью отыскать там личных врагов своих, будто бы ушедших от поражения.
17-го июня город Каменец послал к Хмельницкому ответ, в котором писали, что,
услышавши об истреблении христианского войска в утеху неприятелям св. креста,
принимают это бедствие за кару от Бога, посланную за грехи и высокомерие, но вместе
с тем просили Хмельницкого, как человека крещеного, верующего в искупление
кровию Христовою, прекратить разлитие христианской крови и отступить от города, не
подавшего ему никакой причины к нападению, соображая, что в войне жребий не в
одну сторону падает 1). Хмельницкий двинулся на Каменец, но должен был оставить
свое намерение: из Украины пришли угрожавшие слухи о вторжении польского войска;
говорили даже, будто король вступает в Русскую Землю и хочет огнем и мечом
принудить ее к повиновению. Сверх того, Тимофей просил отца отпустить его в
Молдавию. «Влюбленного юношу,—говорит польский историк,— больше занимала
мысль о браке, чем о взятии крепости; нетерпение терзало его, когда он был столь
близок от Волощины, где находилась его возлюбленная, когда он дышал с нею одним
воздухом и менялся частыми вздохами» 2). Хмельницкий отошел в Украину.
Войско, испугавшее Козаков, находилось действительно позади них, но совсем по
другому побуждению, нежели они предполагали. Врат Калиновского не знал еще о
погибели войска и хотел поспешить на помощь, а между тем, желая выместить обиды
на русском народе, позволял подчиненным делать на пути всякия притеснения и
злодеяния, но войско не успело еще перейти на правый берег, как вдруг разнеслась
громовая весть 3), и сам Калиновский получил от Хмельницкого известие с
остриженным конем 4). Предводители, чтоб спасти жоляеров от мести народа,
бросились с войском, которого было четыре полка 5), за Десну, для того, чтоб
соединиться с литовцами, но толпы вооруженного народа осыпали жолнеров со всех
сторон; тогда войско стремительно поворотило влево, побросало весь багаж и, спасая
единственно жизнь, переправилось чрез Днепръ—пехота на лодках и просто на
бревнах, а конница вплавь—и, как птицы, говорит летописец 6),
1)
Jak. Miclial. Xi§ga Pamietn., 658.
