Стыри, есть курган, па котором построена каменная каплица, со статуею св.
первомученицы Феклы. Народное предание говорит, будто в этом холме погребены
триста (а по другим три тысячи) девиц, прибежавших искать спасения в польском
лагере от татар. В то самое время, когда на правой стороне Стыри сражение было в
самом разгаре, толпа татар забралась на левую, позади польского лагеря и перебила
этих девиц.
5)
Дневн. Освец. Киевск. Отар. 1882. Сент., 521.
6)
Woyna dom. Ч. 2, 86.—Истор. о през. бр.
417
дарства нужны, однако, для благородных; лучше мы излечим их кроткими
средствами» 1).
Наконец, решили осадить Козаков и палить в козацкий стан до тех пор, пока они
будут просить мира, а тем временем послать за пушками в Гродно и Львов, потому что
в польском лагере орудий было недостаточно для такого большего пространства 2);
козацкий стан был так обширен, что поляки не могли видеть его конца.
В воскресенье поляки подвинулись к неприятельскому лагерю и растянулись около
него в виде полумесяца. Немцам было приказано поделать на другой стороне шанцы и
палить на неприятеля с востока. Таким образом козаки отовсюду были осыпаемы
пулями.
Козаки ждали Хмельницкого целую субботу и не дождались; ждали его до полудня
в воскресенье, с беспокойством поглядывая на окопы, которые насыпали для пушек
польские жолнеры. Гетман не являлся. Между тем, многие из козацких чиновных
людей, а особенно шляхтичи по происхождению, вероятно, желая облегчить полякам
победу, переезжали в польский лагерь, как скоро увидели, что будет штурм. Наконец,
со всех сторон загремели пушки, градом посыпались картечи в козацкий лагерь.
Козачество заволновалось. Довбиши ударили в котлы и толпа повалила на раду.
«Поляки хотят нас добывать,— говорили они, — а кто же теперь нас поведет?
Нельзя быть без головы! Надобно выбрать старшого» 3).
Хмельницкий, уходя из табора, оставил вместо себя команду Джеджалию, ему
предоставляли теперь начальство вольные голоса.
Кропивенский полковник долго отказывался от этой чести. Того требовали
запорожские обычаи; к тому же он знал, что Хмельницкий не любил, если кто-нибудь
берет на себя принадлежащее ему начальство: за несколько дней первенства он мог
поплатиться головою 4). Наконец, после усиленных просьб и даясе угроз и брани, без
чего не обходилось в козацком обществе, он принял команду только на один день.
Первое дело этого новоизбранного наказного гетмана было послать к полякам
просить мира. Это сделано было не для того, чтоб козаки хотели в самом деле
помириться, но для того, чтоб поляки на время приостановили штурм и дали им, в
свою очередь, сделать удачные нападения. Поляки перестали палить и тогда русские
быстрым полетом пустились в две стороны: одни на польские шанцы, другие, через
реку, на немцев. Много в тот день пало польских воинов, много было взято в плен, но
главное зло — немцы остались: их хладнокровия не сломила горячая козацкая удаль.
Ночью Богун с отважными переправился через реку; они подползли по берегу до
немецких шанцев. Караульные заснули. Козаки отняли несколько
1)
Histor. belli cosae. polon., 161,—Woyna dom.
2)
Staroz. Polskie, I. Wojna z koz. i tat., 275, 315.—Дневн. Освец. Киевск. Стар.
1882 г. Ноябрь, 328.
3)
1-Истор. о през. бр.
4)
Staroz. Polsk., I. Wojna z koz. i tat.
H. КОСТОМАРОВ, КНИГА IY.
27
418
пушек, перетащили через реку и убили до ста человек, но тут подоспели к немцам
на помощь—и козаки принуждены были обратиться назад *).
«Вот что значит спускать неприятелю!»—говорили тогда поляки, и решились не
давать козакам отдыха ни на минуту.
Досадуя на Козаков за их коварство, поляки сами не прочь были обмануть своих
врагов.
Козацкий белоцерковский полковник Крыса прислал письмо к князю
Вишневецкому, просил пощады козакам и извещал, что они пришлют от всех просить
прощения. По этому поводу у панов происходило совещание и на нем многие
настаивали, что надобно объявить козакам прощение, а потомъ— отнять у них пушки,
распределить Козаков в качестве пленных по польским полкам и всех поголовно
перебить, в заключение уничтожить все привилегии козацкому званию, данные
королями, запретить ил навсегда носить оружие, стереть с лица земли навсегда самое
иля Козаков и истребить их схизматическую веру. В виду того, что Адам Кисель
исповедовал одну веру с козаками, его заранее устранили и под каким-то благовидным
предлогом не допустили быть на этом совещании. Некоторые паны были против
поголовного избиения Козаков, советовали ограничиться казнию старшин и особенно
выдающихся бунтовщиков 2). Это совещание не окончилось никаким общепринятым
решением, но оно достаточно показывает нравственный уровень польского общества
того времени.
Весь понедельник происходила битва: козакп опрокинули несколько хоругвей и
набрали много пленников.
Во вторник с утра до вечера гремели с обеих сторон пушки. Козаки огромною
толпою выскочили из окопов, бросились на середину польской армии, и тяжел был для
них этот день.
Ночыо со вторника на среду козаки бросились неожиданно на польский лагерь, но
лунная ночь помешала их намерению сломить неприятеля внезапным напором 3).
В среду целый день шел проливной дождь, мешавший равно обеим воюющим
сторонам.
Ночыо с среды на четверток почти все козацкое войско бросилось на разные пункты
польской армии, но помешала, говорит современник, хлопам гроза и проливной
дождь.4)
Храбры и отчаянны были их выходки, хитры замыслы, которые обыкновенно
выдумывал и исполнял Богун; но страшная безладица не допускала их приводить к
концу начатого дела. Одни избирали начальником Джедясалия, другие Богуна, третьи
еще какого нибудь-вождя. Кансдая партия исполняла только то, что приказывал её
вождь, и не хотела действовать так, как хотел избранный другою партиею; а
начальники эти поступали нарочно наперекоръ
*) Staroz. Pols., I. Woyn. z koz. i tat., 320—Woyna dom. 4. 2, 36.—Bell, scytli. cosac.,
179—Кратк. опис. о коз. мал. нар., 32.—Летоп. пов. о Мал. Росс., 33.
2)
Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Ноябрь, 329.
3)
Staroz. Polsk., I. Woyna z koz. i tat., 321.
4)
Дневн. Освец. Киевск. Стар. 1882 г. Ноябрь, 332.
419
один другому1). Паны узнали о таком беспорядке н ободряли этим лсолнеров: «где
нет старшего, там ничего не сделает солдат, хотя бы у него была чертовская отвага».
б-го июля, в четверг, полякам привезли пушки; началась такая пальба, что козаки,
как они сами сознавались, думали, что земля под ними провалится. Они храбро
отстреливались, но польские пушки были больше козацких и наносили козакам больше
вреда. Тогда, подобно осажденным полякам под Збаражем, русские окапывали себя и
лошадей, хотя такая война была не в козацком духе. Козаки готовы были пойти в огонь,
в воду, но сидеть неподвижно и бояться выглянуть на свет было несходно с их
размашистою натурою. Джеджалий, принявший в третий или в четвертый раз
начальство, увидел, что, вместо поляков, они скоро начнут с досады бить друг друга, и
опять послал к панам предложение прекратить пальбу для начатия мирных
переговоров. Король принял его, но приказал держать наготове артиллерию. «Уже раз,
—говорили поляки,—они нас обманули; с ними надобно дружиться, а камень за
пазухой дер лгать» 2).
И вот в русском лагере собралась рада шумная, беспокойная, как бывала только в
крайних случаях угрожавшей гибели.
«Старшина нас покинула,—говорили русские;—Хмельницкий всему виною! Он
злодей, изменник, погубил нас! Мы выбились из ляшской неволи, а он нас опять
