Женя трудился с остервенением. Казалось, он хочет не решить очередную проблему, а убить её, растерзать, вцепится зубами. Мотылёк полагал: дядя

Женя потерял в битвах у приграничного городка кого-то близкого, но ни за что не осмелился бы спросить об этом у него самого.

Как специалист, дядя Женя, был выше всяких похвал. Как человек тоже. Тем более космонавт. И герой (ходили слухи, что для того, чтобы вывести его в в

тыл, пришлось отобрать оружие и связать). Вот только находится рядом с ним учёным, знающем о идущее войне исключительно из информационных

сетей, было, как бы это сказать, немножко стыдно. Война не отпустила до конца Евгения Смоленского, героя, космонавта, учёного.

По просьбе Мотылька его перевели заместителем начальника инженерной службы следящей за целостностью сетей и работой суперкомпьютеров. Всё же

по основной профессии дядя Женя работал больше с железом и монтажом, чем с программами и виртуальными сущностями.

Наконец, в-третьих, в Красловск прибыл новый человек из Москвы, явно состоящий в высших чинах в комитете государственной безопасности. Он был

средних лет, с добрым лицом, прекрасно разбирался в теме, понимая объяснения Мотылька и Коня буквально с полуслова. Всё требуемое им для

продолжения работ доставлялось мгновенно. Мотылёк сначала недоумевал по поводу отсутствия необходимости в заполнении отчётов, пока не

сопоставил беседы с новым безопасником и будто бы по волшебству возникающее оборудование, на отсутствие которого он сетовал мимоходом.

Самым примечательным в новом безопаснике казались глаза. Грустные, с затаённой печалью, они не соответствовали доброму лицу. По этим глазам было

видно, что они могут быть жестокими, даже очень жестокими. Но, всё-таки, определяющим в них была печаль по чему-то потерянному или

недостижимому, а не необходимое для человека его профессии умение быть бескомпромиссным.

-Возможно новый безопасник тоже, на свой лад, мечтает о кораблях и городах- как-то пришло в голову Мотыльку: -Но откуда тогда эта затаённая грусть

во взгляде. Неужели только лишь рабочая «маска». Нет, «маску» можно подобрать и лучше. Его печаль настоящая. Может быть от того, что

высокопоставленный безопасник в детстве мечтал вести корабли и строить города. Или даже выращивать искусственные интеллекты и дружить с ними, а

не обеспечивать безопасность и наблюдать за их создателями. Самому Мотыльку не «прочитать» безопасника, а спрашивать он тем более не станет.

В лаборатории Мотылёк и Наташа появились в начале восьмого часа утра. Там уже сидел необыкновенно радостный и довольный Конь и ещё несколько

человек. Атмосфера, сохраняя присущую ей деловитость, полнилась скорым ожиданием какого-то, несомненно, радостного и хорошего события.

Наташа спросила: -Что-то случилось?

Вскочивший из кресла Конь помог девушке снять ветровку, заработав не столько недовольный, сколько удивлённый взгляд Мотылька.

-Ничего не случилось!

«Девочки» Коня, сидящие на местах дежурных операторов контроля, синхронно проводили исполненный галантности кульбит второго руководителя

(первым был Мотылёк) подозрительными взглядами.

-Тогда что-то, наверное, должно случиться?- предположил Мотылёк.

-В точку!- Конь подошёл к пультам операторов контроля и звучно поцеловал сначала одну свою «девочку», потом «другую». Товарищи из

исследовательской группы уже привыкли к выходкам второго руководителя и не обращали внимание. Закончив целовать «девочек», Конь пожал руку

парню, сидящему за третьим пультом оператора контроля и подмигнул девушке следившей за четвёртым и последним пультом. Девушка смутилась, парень заулыбался, а «девочки» высокомерно вздёрнули точёные носики. Они прекрасно знали, что Конь, вместе со всем ветром, время от времени

начинающим дуть в его кудрявой голове, принадлежит им и только им. Вот только никак не могли решить кому именно из них.

-Сегодня родится первый интеллект!- объявил Конь.

-Почему?- спросил Мотылёк.

-Интуиция- ответил друг. Право слово, иногда на Коня находило и он временно становился совершенно невыносимым.

Просмотрев накопившиеся за ночь данные, Мотылёк задумчиво пробормотал: -Ну-ну. Посмотрим.

Приготовления, в ожидании первого «рождения», закончены ещё неделю назад. Мотылёк не нашёл ничего указывающего на то, что первый интеллект

вылупится из зародыша именно сегодня. Возможно, Конь что-то знал, но если на него нашло, то нипочём не скажет, хоть пытай.

Тем временем уверенностью Коня заразился остальной коллектив. Молодые ребята и их старшие коллеги (и мэтров оставшихся из первого НИИ

СамСиса не обошло стороной сиё поветрие) увлечённо спорили, гадая, кто из интеллектов вылупится первым? Каждому из шестидесяти трёх оставшихся

зародышей дали предварительное «рабочее» имя. Посреди этого бедлама, впрочем не сильно мешающего работе, Конь ходил радушным хозяином, поглядывая, чтобы «гостям» не приходилось скучать.

-Что-то знают- сообщила Наташа ходившая на разведку к «девочкам» Коня: -Только ни за что не скажут. Костя запретил говорить. Пообещал: если

проговорятся, больше никогда не поцелует. Страшная угроза!

-Ну будем надеяться, что его уверенность не без основательна- решил Мотылёк ещё раз пробегая по массиву накопленных данных, в поисках истоков

убеждённости Коня.

К обеду в голокубе вывесили виртуальную доску. Напротив имён зародышей принялись отмечать принятые ставки на первого «вылупившегося».

-Поставила медовой торт из столовой на «Ясноглазку»- виновато улыбнулась Наташа: -Если выиграем, получим сорок шесть тортов.

-Куда нам столько?- удивился Мотылёк.

-Угостим всю группу- отмахнулась Наташа: -Там пока три фаворита «Солнце», «Ковалевская» и «Гинзбург». «Ясноглазка» болтается в конце четвёртого

десятка. Но это «наш» зародыш. Я же не могла поставить на кого-то другого?

Зашедший после обеда безопасник, посмотрел на творящееся безобразие, усмехнулся и уселся на свободное кресло, ждать. В который уже раз Мотылёк

поразился феноменальной силе убеждения Коня, околдовавшей даже высокопоставленного человека из комитета государственной безопасности.

Время близилось к трём часам дня, ничего не происходило. Кто-то потихоньку начал недоумённо поглядывать в сторону делающего вид, будто ему всё

нипочём, второго руководителя.

-Если это шутка- предупредил Коня Мотылёк в приватном окне чата: -То довольно глупая. Лучше повинись как можно раньше. Коллектив немного

пошпыняет в отместку за напрасно разожженную надежду, но простит.

-Жди и увидишь- написал Конь.

Подожду и посмотрю – мысленно пообещал себе Мотылёк.

Исполнить обещание легко, так как, кроме рабочей рутины, по-прежнему ничего не происходило. Напряжённое ожидание понемногу спадало. Доска с

итогами ставок продолжала висеть в голокубе. В её сторону поглядывали с улыбками, а на Коня со смесью сочувствия, робкой надежды и недоверчивого

ожидания. Когда время перевалило за пять часов вечера, второй руководитель заёрзал. Принялся что-то считать на компьютерах лаборатории, вернее

заново прогонять сделанные ранее расчёты. Пользуясь административной учётной записью, Мотылёк подглядывал за действиями Коня, но запутался в

голых цифрах – бессмысленных, если не знаешь верного способа интерпретации. Кроме того один из зародышей снова попытался «потянуть сеть на

себя», неосознанно высасывая и отбирая вычислительные ресурсы у других зародышей в соседних сетевых кластерах.

Они много раз сталкивались с подобными проблемами и методика разрешения конфликтов дежурными операторами уже отработана. Однако Мотылёк

всё равно отвлёкся, контролируя перераспределение информационных потоков. Отвлёкся и поэтому не сразу обратил внимание на установившуюся в

лаборатории тишину.

Почувствовав изменение окружающей обстановки, Мотылёк вскинул голову. Неожиданно стало тихо. Стихли разговоры вполголоса. Казалось даже