обладавшим вселенною? - дванадесять убогих учнуть судити всем тем. Да

и еще и сего страшнейше: рождыная без семени Христа Бога нашего, и в

рожденых женами болий Креститель Христов - те учнуть предстояти, а

рыболови учнут на 12 престолу се дети и судити всей вселенней. А Кирила

вам своего тогды как с Шереметевым поставити - которого выше?

Шереметев постригся из боярства, а Кирило и в приказе у государя не был

(Как же отрещися мира...а Кирило и в приказе у государя не был. - Об антибоярских

тенденциях Грозного в комментируемом посланий см. выше, стр. 464 - 466. - Цитата из

Евангелия царем переделана (в подлиннике просто: «оставьте мертвым погребать своих

мертвецов»; ср. об этом: И. Н. Жданов, ук. соч., стр. 143). - Кирилл Белозерский,

основатель Кирилло-Белозерского монастыря, жил в XIV - начале XV в.; он был

казначеем у своего родственника, московского окольничего Вельяминова.). Видите

ли, куда вас слабость завела? По апостолу Павлу: «не льститеся, тлят бо

обычая благи беседы злыя». Не глаголи никто же студныя сия глаголы: яко

только нам з бояры не знатся - ино монастырь без даяния оскудеет. Сергей,

и Кирил, и Варлам, и Димитрей, и инии святии мнози не гонялися за

бояры, да бояре за ними гонялися, и обители их распространилися:

благочестием монастыри стоят и неоскудны бывают. У Троицы в Сергиеве

благочестие иссякло и монастырь оскудел: ни пострижется нихто и не даст

174

нихто ничего. А на Сторожех до чего допили? (А на Сторожех до чего допили? -

Имеется в виду Саввин Сторожевский монастырь вблизи г.Звенигорода. Данное царем

описание непробуднопьяного монастыря, которого даже и «затворить некому»,

напоминает известный сатирический памятник XVII в. - «Калязинскую челобитную».)

- тово и затворити монастыря некому, по трапезе трава ростет. А и мы

видали - братии до осмидесят бывало, а крылошан по одиннацати на

крылосе было: благочестия ради болми монастыри распространяются, а не

слабости ради.

Приидем же паки на Великаго Илариона списание, и тамо реченно есть:

«Вси, иже мира сего отвергшеися, иже образ иноческий приемшеи и крест

Христов на рамо вземши, иже апостолом нарекшися наместницы, да

возлюбим нравы их, их же образ носим, да последуем их, им же и ученицы

нарекохомся, да возненавидим земная вся, яко же и отцы наши! Приидете,

вопрошаем самовидца и слуги словесе Божия, любимаго Христова

ученика, возлегшаго на перси Господня и почерпъшаго мудрость от них;

приидите мятущийся в земленых; приидите на двое мыслящий, мирских не

отвергъшеися, и вечную жизнь усвоивше; приидите вопрошаим Иоанна

девьственника, и повесть ны полезная. Глаголи нам, глаголи Иоанне

Богослове, что сотворим, да спасемся? Ними хитростьми муки избудем и

вечную жизнь обрящем? Хотели быхом царствия небеснаго, но не истинно

есть хощем, - не видимо бо есть то ныне. На любовь же мира сего

укланяемся, любим злато, берем имение, любим храмы светлы, любим

славу, и честь, и красоту, видима бо суть всем пред очима. Повеждь ны

истинну, апостоле, и разсуди прю нашю, и смири ны, да вси едино мыслим.

Сущий бо в нас богатии мниси безименныя укоряют, и безъименнии

богатых осужают. Отвещай ны, красота апостольская Иоанне, отвещай к

сим, громогласная уста, и возгласи: Аз же яко слышах и видех от самого

словесе Божия, такоже и проповедаю, и ни единаго же вас обинуюся,

истинно и велегласно глаголю: «Не любите мира, ни яже суть в мире. Аще

бо кто любит мир сей, несть любви отча в нем, яко все, еже в свете сем

похоть плотьская и похоть очная, гордыни житейская. Несть от отца, но от

мира сего. И мир сей мимо ходит и похоть его, а творяй волю Божию

пребывает вовеки». Се убо, о нем же мя вопрошаете, отвещах. Слышахом

убо от тебе реченная, апостоле Христа Бога, и вемы, яко истинна то есть.

Но овем от нас угоден является глагол твой, понеже аки по них глаголет,

другим же аки неугоден, им же премену жития им глаголаше: убо не

можем увыкновенных оставити и начати необычное житие. Тяжко бо си

творим, еже навыкше по обычней келий, и много имущей, и на вся

взирающе, веселимся: таже паки во един час тщу и ничто же имущу

сотворити ю, преже богату слышавшуся и множеством владеющу, паки же

убогу и нищу от всех взываему быти? Таковых ради тяжка нам являются

словеса твоя, о апостоле Христов! К сим же апостол: како убо словеса моя

неудобь творима вам являются? Не аз ли есмь апостол глаголавшаго:

«приидете ко мне вси тружающеися и обременении и аз покою вы.

175

Возмите иго мое на ся, иго бо мое помазано и бремя мое легко есть»? Аз бо

есмь благословеннаго Бога апостол, незлобивый зватай в небесное его

царствие. Звание же мое сицево: друзи возлюблении и братия, оставите

земная, да небесная приимете. Пребудите в нищете на земли, да в вышних

обогатеете. Пребудите во алкоте и в жажди во время се, и по мале

прешедше в вечная жилища, и насытитеся, и возрадуетеся радостию

неоскорбляемою. Егда в пагубу и вотще велю вы мирская отврещи? - но на

восприятие сущих выше мира. Вем же, яко слабости ради вашея и

невоздержания, сластолюбия же и златолюбия, и миролюбия словеса

спасеная трудна вам бывают. Еже не по истинне собрати имение, и славну

быти, не всем подобно в человецех бывают. А еже расточити собранная и

раздаяти имение всем мощно есть и ни мале труде причастно. Аще бо

хощете быти истиншш богочетцы и небеснии человецы, в земных себе ни

мало вменяйте: потаитеся зде да тамо явитеся, помолчите ныне да тамо со

дерзновением ко отцу возглаголете, и будете яко чада присная Богу и

наследницы царствия его. Се убо слышахом, братия, апостолово слово и

учение, яко не обинуяся глагола нам. Сице, возлюбленная братия, да

разсудим: их же житие в мире сем, ведуще, яко по времени когождо

прешествие отсюду настоит, и сего ради понудимся, да не укоризны и

смеха достойно житие поживем зде, паче же плача и муки достойни

явимся, аще жизнь мира сего любезно лобзаим. Но подвигнемся, но

потщимся, да в вечнем пребывалищи написани готови явимся в Вышнем

Иерусалиме, во граде небеснем, иде же имена крестившихся написана

суть, их же отход от сюду неведом, их же сам Господь зватай, и путь, и

вожь, и свет, и правитель в царствие небесное, их же образ ризный странен

и нелеп, никоей же земли приличен, одеяние черность имущее,

возвещающе зде сетованное и плачевное житие. Мы же образ таковаго

одеяния носяще и приплетаемся земных вещей, яко мирьстии, учащаем

нивы, исполняем гумна, украшаем храмы, удивляем до мы, приносим имя

свое ко всем человеком, яко дивно. А о том, ямо же въскоре отидем, не

хощем ни в мысли нашей помянути: то чим есмы хуждьши мирских. Мира

держимся: еже бо видим у мирских что дивно, тогда всею силою

подвизаемся, дабы у нас тоже было. А не помянем, яко того есмы всего

отречени в постригании нашем, и всего мира и яже суть в мире. Аще ли се

лжа, да попытаемся, аще ли тако есть: не имеем ли сел, яко же и миръстии,

не словут ли нивы чернеческия, и езера, и пажити скотом, и домове твердо

ограждени, и храмы светли? не имеем ли ковчеги со имением твердо

хранимы, якоже и мирстии домодержцы? не красуем ли ся блистанием

златным и веселимся светлостию ризною и величаемся? не обеди ли и

празницы мирских нами полни бывают? не мы ли взимающи мирския

богати на обеде у себе посажаем, большее дерзновение хотяще к домом их

имети? не на брацех ли у них мы председаем? не наша ли рука выше всех

презвитер возвышаема, чаши прекращающи? не наше ли око вся седящая

обзирает? не наше ли горло в народе пира бряцая многи укоры? Християне

бо заповедь Спасову творяще вводят ны в домы своя - ово молитвы ради,