у вас Исайя Немой. Ино хто у нас у ествы сидел, и попытали стерьлядей, а
Исайи в те поры не было - был у себя в келий, и они едва его с нужею
привели и почал ему говорити хто у нас в те поры у ествы сидел - о
стерлядех и о иной рыбе. И он отвечал так: о том, о-су, мне приказу не
было, а о чом мне был приказ и яз то и приготовил, а ныне ночь, взяти
негде. Государя боюся, а Бога надобе больши того боятися. Етакова у вас и
тогда была крепость, по пророку глаголющему: «правдою и пред цари не
стыдяхся». О истинно сия есть праведно противу царей вещати, а не инако.
А ныне у вас Шереметев сидит в келий что царь, а Хабаров к нему
приходит, да и иныя черньцы, да едят, да пиют что в миру. А Шереметев
нивести с свадьбы, нивести с родин, розсылает по келиям пастилы,
ковришки и иныя пряныя составныя овощи, а за монастырем двор, а на
нем запасы годовыя всякия. А вы ему молчите о таковом великом пагубном
монастырьском бесчинии. Оставим глаголати: поверю вашим душам! А
инии глаголют будто де вино горячее потихоньку в келию к Шереметеву
приносили: ано по монастырем и фряские вина зазор, не токмо что
горячие. Ино то ли путь спасения, то ли иноческое пребывание? Али было
нечим вам Шереметева кормити, что у него особныя годовыя запасы были?
Милыя мои! доселе многия страны Кирилов препитывал и в гладныя
времена, а ныне и самех вас в хлебное время, толико бы не Шереметев
перекормил, и вам бы всем з голоду перемерети. Пригоже ли так Кирилову
быти, как Иасаф митрополит у Троицы с крылошаны пировал, или как
Мисайло Сукин в Никитцком и по иным местом, якоже вельможа некий
жил, и как Иона Мотякин и инии мнози таковы же, который не любят на
собе начала монастырьскаго держати, живут? А Иона Шереметев таково же
хочет без начала жити, как и отец его без начала был. И отцу его еще слово,
что неволею от беды постригся. Да и тут Лествичник написал: «видех аз
неволею Постригъшихся, и паче вольных исправившихся». Да то от
невольных! А Иону ведь Шереметева нехто в зашеек бил: про что так
безчиньствует?
И будет такия чины пригоже у вас, то вы ведаете: Бог свидетель
монастырьскаго для безчиния говорил. А што на Шереметевых гнев
держати, ино ведь есть его братия в миру, и мне есть над кем опала своя
172
положити. А над черньцом что опалитися или поругатися? А буде хто
молвит, что про Собакиных, и мне про Собакиных непрочто кручинится.
Варламовы племянники хотели были меня и з детьми чародейством
извести, и Бог меня от них укрыл: их злодейство обьявилося и потому и
ста лося. И мне про своих душегубцов непрошто мстить. Одно было ми
досадно, что есте моего слова не подержали. Собакин приехал с моим
словом, и вы его не поберегли, да и еще моим имянем и поносили, чему
суд Божий произошел быти. Ано было пригоже нашего для слова и нас для
его дурость и покрыти, да вкратце учинити. А Шереметев о себе приехал, и
вы того чтете и бережете. Ино уже не Собакину ровно; моего слова болыпи
Шереметев; Собакин моего для слова погиб, а Шереметев о себе воскрес.
Про что Шереметева для год равен мятежь чинити, да то кою великою
обителию волновати? Другой на вас Селивестр наскочил, а однако его
семьи (Варламовы племянники хотели были меня чародейством извести...Другой на
вас Селивестр наскочил, а однако его семьи. - «Варламовы племянники» - это,
очевидно, Калист, Степан и Семен Собакины, упоминаемые среди казненных, в
царском Синодике [см. текст Синодика в «Сказании кн. А. М. Курбского» Устрялова
(стр. 390) и в цитированной статье С. Б. Веселовского (стр. 338 - 340)]. Время казни
Собакиных точно не известно; их возвышение относится к концу 1571 г., в связи с
кратковременным браком Ивана IV с Марфой Собакиной (умерла 13. XI, вскоре после
свадьбы); Калист (Калинник) Собакин выбыл из разрядных списков в 1573 г. (Древняя
Российская вивлиофика, ч. XX, стр. 53). Во всяком случае, как прямо указывает царь, в
начале «смущения» в Кирилло-Белозерском монастыре (т. е. за год до написания его
послания) «еще Собакиных тогды перед нами измены не было» (см. стр. 189); в момент
написания комментируемого послания царь, хотя уже знал об этой «измене», все-таки
был попрежнему недоволен излишним пристрастием монастыря к Шереметевым за
счет Собакиных. - «Селивестр», сходством с которым («однако его семьи») царь
попрекает монастырь, - это, конечно, благовещенский протопоп Сильвестр, участник
«избранной рады» (см. выше, комментарий к первому посланию Курбскому, прим. 10 и
25); царь намекает, очевидно, что руководство монастыря, подобно Сильвестру,
претендует на роль руководителя и наставника при нем.). И што было про
Собакина, для моего слова, на Шереметевых мне гневно, ино то в миру
отдано. А ныне во истинну монастырьскаго для безчиния говорил. А не
было бы страсти, ино было и Собакину с Шереметевым непрошто
бранитися. Слышах неоткоего брата вашея же обители, безумныя глаголы
глаголюща, яко Шереметеву с Собакиным давная мирская вражда есть.
Ино то ли путь спасения и ваше учительство, что пострижением прежния
вражды не разрушити? Како же отрещися мира и вся, яже суть в мире, и со
отъятием влас и долу влекущая мудрования соотрезати, апостолу же пове-
левшу «во обновлении живота шествовати»? По Господню же словеси:
«оставите любострастных мертвых погребсти любострастия, яко же своя
мертвеца. Вы же шедше возвещайте царствие Божие». И только
пострижением вражды мирския не разрушити, ино то и царства, и
боярьства, и славы никоея мирския отложити, но кто был велик в бельцех, -
тот и в черньцех? Ино то по тому же быти в царствии небесном: кто здесе
богат и велик, тот и там богат и велик будет? Ино то Махметова прелесть,
и как он говорил: у кого здесе богатьства много - тот и там будет богат; кто
173
здесе велик и честен, тот и тамо. И ина многа блядословил. Ино то ли путь
спасения, что в черньцех боярин бояръства не състрижет, а холоп
холопъства не избудет? Да како апостолово слово: «несть еллин и скиф,
раб и свобод: вси едино есте о Христе»? Да како едино, коли боярин по
старому боярин, а холоп по старому холоп? А Павел како Анисима
Филимону братом нарече, его существенаго раба? А вы и чюжих холопей к
бояром не ровняете. А в здешних монастырех равеньство и по се время
держа лося - холопем и бояром, и мужиком торговым. И у Троицы при отце
нашем келарь был Нифонт, Ряполовскаго холоп, да з Бельским з блюда
едал. А на правом крылосе Лопотало да Варлам невести кто, а княжь
Александров сын Васильевича Оболенъскаго Варлам на левом. Ино смотри
же того: коли был путь спасения, холоп з Бельским ровен, а князя доброва
сын с страдники сверстан. А и перед нашима очима Игнатей Курачев,
белозерец, на правом крылосе, а Федорит Стушшшн на левом, да ничим
был от крылошан не отлучен, да и инде много того было и доселе. А в
Правилех великаго Василия написано есть: «аще чернец хвалится при
людех, яко добра роду есмь, и род имея, да постится 8 дней, а поклонов по
80 на день». А ныне то и слово: тот велик, а тот того болыни, - ино то и
братьства нет. Ведь коли ровно, ино то и братьство, а коли не ровно,
которому братьству быти? - ино то иноческаго жития нет. А ныне бояре по
всем монастырем то испразнили своим любострастием. Да и еще реку сего
и страшнее: како рыболов Петр и поселянин Богослов и станут судити
богоотцу Давиду, о нем же рече Бог, яко обретох мужа по сердцу моему, и
славному царю Соломону, иже Господь глагола, яко «под солнцем несть
такова украшена всяким царьским украшением и славою», и великому
святому царю Констянтину и своим мучителем, и всем сильным царем,
