современных художников — Комиссаржевской и Врубеля. Темы выступлений

Блока памяти этих двух крупнейших художников современности тесно связаны

с докладом о символизме. Еще резче, чем в докладе о символизме, в памятных

статьях о Комиссаржевской выражено временное стремление Блока к союзу с

главарями символистской школы. Но здесь же проступает и иное, то, что вскоре

обнаружит чуждость Блока традиционным символистским построениям.

«В. Ф. Комиссаржевская голосом своим вторила мировому оркестру. Оттого ее

требовательный и нежный голос был подобен голосу весны, он звал нас

безмерно дальше, чем содержание произносимых слов» («Памяти

В. Ф. Комиссаржевской», март 1910,

V, 418 – 419). Творчество

Комиссаржевской воспринимается Блоком как связанное со «стихией», с

«музыкальным напором» — т. е. с тем, что для Блока составляет основу общей

исторической жизни человека. Уже по одному этому Блок вступает в

противоречие с самим собой, поскольку для него всегда были сомнительными

отношения «культуры» символистского типа с «мировым оркестром». Из

собственных построений Блока вытекает, что творчеством Комиссаржевской

выражается нечто неизмеримо более широкое, подлинное и общезначимое, чем

теории и практика обычного символистского типа. Стихотворение,

посвященное памяти актрисы, содержательно дает еще больше. В докладе о

символизме совсем не выступает перспективная сторона предшествующих

блоковских исканий. Соответственно, нет там и дилеммы эстетических

отношений современной жизни и обобщающего замысла современного

художника. В стихотворении (несколько более рациональном, «теоретичном»,

чем обычные блоковские стихи этой поры, и потому прямее примыкающем к

блоковской прозе) «лирическая нота», т. е. субъективно-человеческое

содержание искусства Комиссаржевской, дается в отношениях с современной

жизнью:

Да, слепы люди, низки тучи.

И где нам ведать торжества?

Залег здесь камень бел-горючий.

Растет у ног плакун-трава

Так спи, измученная славой,

Любовью, жизнью, клеветой…

Теперь ты с нею — с величавой,

С несбыточной твоей мечтой.

Между замыслами большого современного художника и конкретной

современной жизнью, с ее славой, любовью, клеветой и другими реальностями,

крупными и малыми, было трагическое противоречие. Важно подчеркнуть, что

поэтическая формула «слепы люди, низки тучи» включает в себя, конечно, не

только повседневные подробности жизни, но и более широкие ее слагаемые,

поэтому и огромный лиризм «бел-горючего камня» и «плакун-травы» — это

тоже и о больших, и о вполне конкретных драмах отшумевшей жизни творца и

обычного человека. Поэтому для Блока в подобных трагических противоречиях

есть свое высокое жизненное единство. Поэтому историческую определенность

приобретает у Блока и тема больших творческих замыслов, которые нес

трагический художник современности. В финальных строфах повествуется о

погребальном факеле, зажженном в ночи, — трагический факел говорит здесь

не о безысходной драме гибели, но об утверждении высокого смысла жизни,

несмотря на черную «ночь» современности:

Пускай хоть в небе — Вера с нами,

Смотри сквозь тучи: там она —

Развернутое ветром знамя,

Обетованная весна.

Стихотворение памяти Комиссаржевской говорит о сложном содержании

блоковских исканий первой половины 1910 г., о том, что историческая

перспектива, соизмерение сегодняшних жизненных отношений с большим

историческим будущим, «обетованной весной» вполне сохраняется у Блока и в

период доклада о символизме. Выступление Блока, посвященное памяти

Врубеля, более непосредственно связано с докладом о символизме, с одной

стороны, и с исканиями Блока-поэта — с другой стороны. В первой редакции

статьи «Памяти Врубеля» (апрель 1910 г.) Блок так воссоздает атмосферу

искусства Врубеля: «У Врубеля день еще светит на вершинах, но снизу ползет

синий мрак ночи. Конечно, ночь побеждает, конечно, сине-лиловые миры

рушатся и затопляют окрестность. В этой борьбе золота и синевы совершается

обычное — побеждает то, что темнее… Врубель потрясает нас, ибо в его

творчестве мы видим, как синяя ночь медлит и колеблется побеждать,

предчувствуя, быть может, свое грядущее поражение» (V, 690 – 691). Борьба

сине-лиловых тонов с золотыми — это одна из главных тем доклада о

символизме. Здесь, в связи с образом Врубеля-художника и поставленной им, по

мнению Блока, проблемой современного человека в искусстве, становится

ясным идейно-художественный смысл этой темы для поэта. Было бы наивно и

элементарно (хотя сам Блок, мистифицируя свои проблемы, подает повод в

докладе о символизме для таких элементарных толкований) видеть в «сине-

лиловом» мраке только образ современной общественной реакции, —

блоковский образ включает в себя и этот смысл, но его содержание не

исчерпывается всего лишь таким толкованием. Блоковские образы не

поддаются однозначным трактовкам, шире их, включают в себя в общем

контексте творчества поэта и его эволюции более многообразные

художественно-содержательные проблемы. Ошибка Мережковского, например,

состояла и в том, что он прочитал блоковские образы злостно-однозначно,

утверждая, что победа лилового мрака означает победу реакции и прославление

ее Блоком. Для самого же Блока было важно прежде всего найти такое решение

современного человеческого образа в искусстве, которое было бы на высоте

большой исторической трагедии.

Не случайно в связи с Врубелем у Блока опять-таки появляются имена

великих мастеров итальянского Возрождения: и Врубель, и Комиссаржевская

для Блока тем и ценны, что они говорят о современности и ее людях так, что в

их искусстве присутствует и конкретно-современное, жизненно узнаваемое (и в

больших общественных проявлениях времени, и в непосредственной

жизненной конкретности), и вместе с тем более обширный, перспективно-

исторический подход к действительности. По Блоку, Комиссаржевская и

Врубель так же остро чувствуют трагизм современности, как мастера

Возрождения — коллизии своего времени, этим-то и волнуют они Блока.

Другое дело, верно или неверно Блок толкует искусство своих современников;

важно понять, коль скоро речь идет о Блоке, чего он сам хочет, какие важные

для себя, для своего искусства, для своего отношения к современному человеку

проблемы он здесь ставит.

Конечно, Блок не прославляет реакцию, ее временную победу: всякий

непредубежденный человек отвергнет такое чтение блоковских образов, в том

числе и образа «сине-лилового» мрака. Блок хочет увидеть в душе

современного человека преломление больших проблем времени. Именно так и

только так можно понять общую тенденцию всех его исканий в их

совокупности. В докладе о символизме ошибка Блока состоит не в мнимом

прославлении реакции, но в том, что большие обобщающие начала в подходе

современного художника к современному человеку, вопреки своей собственной

эволюции, он пытается незакономерно связать с символизмом как с

литературной школой. Самый его отказ от этой ошибочной идеи диктуется

опять-таки всем его развитием как мыслителя и художника. В конце 1910 г. в

11-м номере журнала «Русская мысль» Блок публикует подборку стихов под

общим циклическим названием (хотя эта подборка и не является циклом в

собственном смысле слова) «Страшный мир». Это одно из самых важных

событий в художественной жизни Блока. Поэтическая формула «страшный

мир» отвечает блоковским поискам такого художественного подхода к

современному человеку, при котором его образ представал бы в специфически