Только Джеремия мог отправить сюда этого гонца. Каллистра не знала больше никого, кому она была бы настолько небезразлична, чтобы этот кто-то беспокоился о ее участи. Она изменила Аросу, единственному, кто еще мог нуждаться в ее услугах, и он, скорее всего, не стал бы расходовать ради нее свою драгоценную энергию, даже если бы знал, где она.

Текучий страж, точно загипнотизированный, продолжал погоню. «Теперь или никогда!» — решила Каллистра, прекрасно понимая, что стоит стражнику заметить ее — ей конец. Не в состоянии перенестись через ворота мысленно, женщина-призрак бросилась бежать, положившись исключительно на силу человеческих ног. Ей вдруг показалось, что до ворот еще чертовски далеко, но она не позволила отчаянию овладеть собой. Стоит ей поверить в свои страхи, и они, преломившись в искаженном свете Серого мира, могут стать реальностью. Одна невёрная мысль, и ее заветная цель могла обратиться в бесконечно далекую, недостижимую точку. Каким бы несуразным ни казался ей временами реальный мир, сейчас она с радостью приняла бы его со всеми его странностями.

До кованой решетки ворот оставалось рукой подать. Десять шагов. Восемь. Четыре шага. Два.

Каллистра протянула руку, и ворота с глухим скрипом отворились. Ураганный ветер едва не подхватил ее, но она устояла, предпочитая сама выбирать дорогу, а не полагаться на слепую стихию. Не исключено, что ветер также был гонцом Джеремии, но Каллистра не хотела рисковать. Каждый шаг требовал от нее титанических усилий, и все же она наконец преодолела барьер, отделявший ее от свободы.

И здесь черное пятно почти настигло ее.

Всплеск самоуверенности едва не стоил ей существования. Уже поставив ногу за ворота, она совсем забыла, что открытые створки могут привлечь внимание привратника. Забыв об опасности, в мыслях она уже была на свободе. А за спиной у нее возникла черная тень и чуть не преуспела в захлестывании смертельной петли, которую Каллистра даже не заметила. Серую спас лишь свирепый ветер, потому что заставил ее пошатнуться и тень промахнулась.

Каллистра ахнула и, вдруг лишившись своих способностей, отдалась на волю неистовому ветру — лишь бы оказаться подальше от стража кованых ворот. Ветер усиливался, теперь это был настоящий шквал, который трепал ее как пушинку, и Каллистра уже готова была пожалеть о своем скоропалительном решении. И все-таки то, что она сделала, было не напрасно. Хоть она и вращалась, как волчок, все же время от времени ей на глаза попадались то ворота, то призрачный страж при них. Разъяренный, он пытался дотянуться до нее, но усилия его оказывались тщетными. По неведомой Каллистре причине он не мог протянуть свои щупальца больше чем на метр-полтора от ворот. Возможно, на этот раз часовой неукоснительно следовал инструкциям ворона, который специально ограничил его ареал, чтобы тот не мог отлучиться. Скорее всего, зона его ответственности вообще не простиралась дальше ворот, порожденных воображением черной птицы. Вырвавшись за пределы досягаемости стражника, Каллистра завоевала свободу.

Правда, свобода ей представлялась не совсем так.

Она описывала круг за кругом, точно затягиваемая водоворотом, воронка которого становилась все уже и уже. Невозможно было сосредоточиться на чем-то конкретном, потому что вокруг ничего конкретного не было, если не считать ветра и призрачных ворот с их голодным часовым. Небогатый выбор. Каллистра уже испугалась, что променяла одно узилище на другое, что ее жалкие потуги лишь доставляют удовольствие ворону, который в любую минуту, презрев ветер, может появиться и забрать ее.

Тут Каллистра увидела где-то внизу — или это было вверху? — отверстие, к которому ее неудержимо влекло. И скорость ее полета — или падения? — неумолимо нарастала по мере приближения к отверстию. Отверстие расширялось, теперь оно было похоже на одного из цепных псов ворона.

Каллистра провалилась в него… и почувствовала, что к ней вдруг полностью вернулись волшебные силы. Постепенно успокоившись, Каллистра замедлила свой полет, чтобы осмотреться — не маячит ли впереди новая опасность. Ничего подозрительного она не обнаружила, зато сразу узнала место, в котором очутилась. Она снова была в Чикаго — или, вернее, над Чикаго.

Внизу виднелась крыша того самого здания, в котором в мире Серых находился клуб «Бесплодная земля».

Не успев порадоваться обретенной свободе, Каллистра с тревогой подумала о том, почему ее занесло именно сюда. Ей стало еще тревожнее, когда она телепортировала себя в помещение клуба и увидела, что он пуст. Вокруг не было ни тени.

Но нет, не совсем. За одним из столиков маячила одинокая фигура Отто. Глаза его вспыхнули, погасли, затем снова загорелись красноватым пламенем и сфокусировались на Каллистре. Обезьяноподобный молчал.

— Где все? Почему в клубе никого нет? — спросила она. Только очень серьезная причина могла заставить обитателей клуба покинуть его: в клубе они чувствовали себя не столь неприкаянными.

— Идет охота. Все боятся или участвуют.

Каллистра нахмурила брови:

— Что еще за охота? Они ищут Джеремию, так?

— Он очень популярен.

— Избавь меня от твоих острот. — Каллистра перенеслась к столу и предусмотрительно заняла место напротив Отто. — Последнее время ты хорошо информирован. Ты это замечаешь?

Красноватые глазки часто заморгали, потом он снова вперился в Каллистру тяжелым взглядом.

— Я всегда таким был, Каллистра. Мне было просто трудно помнить. Трудно было помнить все.

Разговор начинал ее беспокоить.

— Что ты имеешь в виду?

Словно не слыша ее вопроса, Отто изрек:

— Каллистра, ты нужна Джеремии.

Джеремии… Как бы ни хотелось ей узнать, что планируют другие Серые, ее мысли прежде всего занимал Джеремия. Если Отто решил потягаться умом с Аросом и вороном… что ж, его право. С нее же было довольно интриг. Нет, Серые не так плохи, как люди, они хуже. Они куда более одержимы и беспокойны, чем те, чьи сны и мысли их породили.

— И где же он? Скажи мне!

— Я его люблю, Каллистра. Так много королей и ни одного имени. Так давно живу, так много забыто. Я помню эльфов. Я многое о них помню.

— Прибереги эту тарабарщину для Ароса! Если Джеремия тебе друг, скажи мне, где он!

— Его взяли эльфы, Каллистра.

Обезьяноподобный был неподвижен как камень — только глаза его двигались. Казалось, им просто необходимо двигаться.

Эльфы?

— Он снова в лапах Ароса. — Тревога не покидала ее — она не доверяла долговязому призраку. — Где Арос мог найти его, если не здесь?

— Он не у Ароса, Каллистра. Он у эльфов.

Теперь Каллистра отлично понимала, почему Джеремия Тодтманн не хотел бы оставаться человеком-якорем, в котором так нуждались ее собратья. От бестолковых ответов Отто она так разозлилась, что при иных обстоятельствах она просто восхитилась бы своей столь человеческой реакцией.

— Это я уже слышала! Скажи же что-нибудь связное! Как это возможно, чтобы он был не у Ароса, если он у…

Отто медленно кивнул, когда смысл ее слов до нее наконец дошел. Глаза его снова вспыхнули, затем погасли, и обезьяноподобный не добавил к своему объяснению ничего, кроме одного слова — имени:

— Оберон.

Глаза Каллистры стали под стать глазам ее собеседника, и она подумала, насколько запутаннее станет игра теперь, когда эльфы решили действовать самостоятельно. Вряд ли намного.

Обезьяноподобный буквально буравил ее взглядом, словно решение, которое она примет, определит судьбу Джеремии раз и навсегда. К сожалению, так оно могло быть. В мире Серых ничего нельзя отвергнуть заранее.

— Думаю… — начала она и смешалась, не желая произносить того, что должна была произнести. Должна. Ради Джеремии. — Думаю, мне надо поговорить с Аросом. Он единственный, кто может помочь.

Каллистра не стала дожидаться ответных слов Отто. Следовало как можно быстрее найти Ароса. Высокая фея тут же исчезла, нахмурив совершенной красоты лоб.

Отто часто заморгал, затем тупо уставился на освободившееся место. Неожиданно довольным голосом он изрек: