Швейцара в дверях не было. Арос разжал ладонь, однако если бы в тот момент Джеремия решил спасаться бегством, этому воспрепятствовала бы Каллистра, которая продолжала держать его за руку чуть повыше локтя.

Распахнув перед Джеремией дверь, Арос отвесил поклон и изрек:

— Входи, о жаждущий знания.

Каллистра мягко подтолкнула Джеремию, и тому ничего другого не оставалось, как принять приглашение.

Когда Джеремия миновал вырезанную из картона фигуру швейцара, в нос ему ударил сухой пыльный воздух, и он закашлялся. Он не ожидал оказаться в кромешной темноте. В отличие от подвала или автомобиля, где кругом сновали какие-нибудь тени, здесь было темно, хоть глаз выколи. Он уже порывался поинтересоваться у Каллистры, туда ли они попади, но они с Аросом, который снова занял место рядом с Джеремией, держались как ни в чем не бывало.

— Ну, вот мы и на месте, — минуту спустя сказал Арос. Зажглась тусклая лампочка, осветив незамысловатый интерьер.

Место показалось Джеремии крайне неказистым, особенно после «роллс-ройса». Это был какой-то заброшенный бар, о существовании которого, очевидно, давно забыли все, включая тех, кто довел его до столь плачевного состояния. У дальней стены виднелась стойка, отделанная зеркальными панелями, на которую, впрочем, за неимением верхней крышки, невозможно было ничего поставить. Где когда-то были осветительные приборы, теперь торчали пустые, выпотрошенные патроны. Из-за того, что зеркала все были в грязноватых потеках и какие-то деформированные, отражавшиеся в них фигуры вошедших казались такими же зыбкими и ускользающими, как городские здания, какими они предстали недавно взору Джеремии.

— Дом — это то место, где вы вешаете свою шляпу, — с усмешкой заметил Агвилана.

— Нет ничего лучше дома, — буркнул Джеремия.

Они посмотрели на него так, точно он только что раскрыл для них тайну бытия. Смерив Джеремию пристальным взглядом, Агвилана наконец отпустил его. Этот вампир из второсортного фильма ужасов пересек комнату, при этом он рассматривал какие-то вещи и предметы, видеть которые, очевидно, было дано только ему, поскольку от глаз Джеремии Тодтманна они были скрыты. Дойдя до стойки, он повернулся и улыбнулся новому королю.

— Я бы рекомендовал вам обзавестись высокой, сдержанной спутницей, но рядом с вами уже есть прекрасная Каллистра с ее талантом.

Джеремия хотел улыбнуться в ответ, но не смог, почувствовав, как напряглась рука Каллистры. Не обращая на нее внимания, Арос перегнулся через стойку и, к изумлению Джеремии, извлек откуда-то бутылку виски и три высоких бокала. Установив бокалы в ряд на кромке стойки, он разлил виски, при этом ни один из бокалов даже не шелохнулся.

Бутылка исчезла. Арос подал знак Каллистре, и она, оставив Джеремию одного, с видимой неохотой подошла к нему. Взяв из его рук бокалы с золотистой жидкостью, стройная женщина вернулась к Тодтманну. Арос поднял свой и пригубил из него.

— Возможно, оно покажется вам немного суховатым. — Он сдавленно хохотнул.

Каллистра протянула бокал Джеремии. Приняв из ее рук бокал, Джеремия не торопился выпить его содержимое. Вначале он внимательно вгляделся в лицо своей спутницы. Он вовсе не был телепатом, однако Каллистра явно не умела скрывать свои эмоции, а теперь на лице ее были написаны тревога и надежда, причем и то и другое было каким-то образом связано с содержимым бокала, который Джеремия держал в руке. Тодтманн недоверчиво покосился на странного бармена, который потягивал из бокала с таким видом, будто там превосходное шампанское. В глазах его можно было прочесть алчное нетерпение… и это тоже относилось к бокалу Джеремии.

Джеремия еще какое-то время сомневался, наконец напомнил себе, что эти двое уже давно могли разделаться с ним. Похоже, они не шутили насчет его избрания каким-то королем — интересно, какова будет реакция Моргенстрёма, когда Джеремия расскажет, где пропадал все это время? «Мистер Моргенстрём, вы не знакомы с моими подданными? На первый взгляд они немного странные, но в сущности очень милая пара».

Джеремия пожал плечами и осушил бокал. Он был не особенным любителем выпить — до него начало доходить, что он вообще ничем не был особенным, — однако Джеремия был уверен, что это самое мягкое на вкус виски в мире. Не осталось даже привкуса горечи, из-за чего прежде он всегда в подобных случаях озирался по сторонам в поисках стакана воды.

Каллистра и Арос сияли.

Если бы наградой за пьянство неизменно служили объятия очаровательной женщины, у каждого алкоголика давно была бы белая горячка. Джеремия заставил себя терпеть сладкую пытку так долго, как того желала Каллистра, даже рискуя быть облитым виски из ее бокала, который она прижимала к его измятому пиджаку. Единственным отрицательным моментом ситуации был Арос Агвилана, которого Джеремия видел сквозь волосы Каллистры. У тощего был очень довольный вид, но доволен он был прежде всего собой.

— Мои поздравления, Ваше Величество, — сказал он, в руке его вновь, откуда ни возьмись, появилась сигарета.

Каллистра, словно пораженная, отпрянула. Она не смотрела ни на одного из своих спутников. Тодтманн понял, что она снова смутилась. И причиной этого смущения был он. В прежние времена его присутствие вызывало у женщин в лучшем случае скуку.

Агвилана с наслаждением затянулся, после чего сигарета вновь растаяла в небытии, из которого за секунду до этого и материализовалась. Джеремия зажмурил глаза. Либо Арос был классным фокусником, либо сигареты исчезали таким же образом, как исчез «роллс-ройс»… а он как исчез?

Как в Сирс-тауэр попали морские чудовища?

— Итак, как я уже говорил, чтобы понять вкус пудинга, надо его отведать. Теперь вы вполне, вполне готовы…

В этих словах прозвучали обертоны куда более зловещие, чем были в голосе Агвиланы до сих пор.

— Я не понимаю. Готов к чему?

— Они не хотели торопиться, давить на вас. Мы знаем, как это бывает. Переход для некоторых оказывается делом трудным, для других — невозможным. Если на вас навалится сразу все… знаете, может найтись последняя соломинка, которая сломит спину короля.

Джеремия предпочел бы, чтобы Арос прибегнул к менее неприятным аллюзиям, чтобы там хотя бы не упоминались увечья и смерть.

— Кто это «они»?

— Кое-кого из них вам доводилось встречать — нижайших из них, бедные угнетенные массы, которых можно было бы назвать эфемерными. — С этими словами Арос Агвилана двинулся ему навстречу, и в тот же самый миг в помещении клуба разлилось серое предрассветное мерцание, которое Джеремия Тодтманн знал и которого страшился. За спиной у тощего как жердь живого мертвеца начали собираться неясные тени. Арос широко раскинул руки и продолжал: — Не более чем тени, не более чем скитальцы, не более чем докучные. Они здесь и не здесь… и несть им числа. — Он улыбнулся, обнажив страшные длинные клыки. — Но и другие тоже здесь, их много, как песчинок в мире, коль смею так сказать.

«Однажды встретил я того, кто не был там, не мог бывать. Назавтра я вернулся — но его там не было опять».

В положении Джеремии Тодтманна вспоминать старые стишки было по меньшей мере глупо, но эти очень точно подходили к моменту. То есть они точно подходили к Аросу Агвилане. Джеремия начал медленно, бочком, продвигаться к выходу. Если его подозрения верны, то без этой короны он обойдется.

— Прошу тебя, не надо, — услышал он шепот Каллистры, стоявшей у него за правым плечом. Джеремия вздрогнул. Как ей удалось подойти так, что он даже не заметил? Впрочем, чему тут было удивляться? Разве не она играла с ним в прятки сначала в поезде, а потом в городе?

— Ложится тяжестью корона на чело, Джеремия Тодтманн, — продолжал ничего не упускавший из виду Арос. Серый свет заливал теперь всю комнату, кроме того места, где стоял монарх поневоле. — Ваше Величество, не следует страшиться ничего, но только страха следует страшиться. Мы всего лишь ваши смиренные слуги.

Каллистра отошла чуть в сторону и сделала реверанс. Арос склонил перед ним голову.