Император, беззастенчиво глядя на золотую цепочку в откровенно тогдашней моде вырезе платья Натали, скользя стеклянными выпученными глазами по цепочке к слоновой кости медальону, изображавшему Артемиду на охоте, спрятавшемуся между красивых, похожих на огромные виноградинки, развитых грудей дважды успевшей стать матерью даже не двадцатидвухлетней женщины, сказал ей:
- У вас такое дорогое и прекрасное платье, Наталья Николаевна. Откуда оно?
- Недавно из Парижа,- ответила Натали. Золотые прожилки её глаз играли мерцанием зальных свечей. Она смеялась от удовольствия поддерживать разговор с императором.
- Стоит больших денег?
- О! Колоссальных!!!
- Откуда же средства?
- Это с той суммы государь, что вы даровали моему мужу, камер-юнкеру Александру Пушкину, на издание собрания сочинений.
- М-да.. По-видимому, это большая часть суммы! – вздохнул государь, удивляясь простоте ответа своей подданной.
Император и Натали снова закружились в вихре танца. В мыслях Натали спала с императором, а он был близок с ней. Самая красивая из молодых самок великой империи получила честь танцевать с самым могущественным самцом в ней. Ему, всесильному, принадлежит бескрайняя территория и люди на ней. Глаза в глаза смотрели император и Натали, без слов понимая, что думает и чувствует каждый из них. Им казалось, что они самые большие хитрецы, и только они знают тайну обоих, что вот сейчас в танце, они отдаются друг другу, но весь двор уже знал их тайну и взглядами или словами сообщал каждому присутствовавшему о новой фаворитке. Император желал обмануть всех, не склоняясь к физической близости, и в угоду ему, движимые страхом потерять должности, звания и доходы, стремясь приобрести новые привилегии, придворные делали вид, что ничего не замечают, как бы даже состязаясь, кто не заметил больше и лучше.
Но поэт Пушкин, муж Натали, не танцевавший с женой из-за стеснения за свою внешность и первого столь обязательного для двора танца, маленький уродливый человек, на голову ниже совей супруги, с ногами колесом и лицом Приапа, стоявший у колонны с выводком из трёх сестёр Гончаровых, невышедшие замуж, они тоже жили в его доме, и он их тоже содержал, в диком мундире камер-юнкера зелёного сукна с красной лентой, как у жениха, через плечо, бежевых в крупную клетку панталонах со штрипками, введённых в моду Панаевым, Пушкин тоже ясно видел тайну императора и своей жены. Его обманчиво успокаивало, что, как ему казалось, другие не замечают или не смеют показать, что замечают, душевной измены его жены. Но мстить страстно хотелось. Больше всего его, любившего свою жену как красивую игрушку, а более чем красивой заводной игрушкой она не была, бесило, что он может скорее убить её, сломать её механизм, чем заставить полюбить себя, урода, горячо любившего её. Она ценила внешнее, он - внутреннее, в подобных случаях гармония исключение.
Чтобы наказать жену, Пушкин решился пригласить на танец родную сестру Натали, Александру Гончарову, еще более высокую чем, сестра, худую некрасивую девушку с чистым взором близоруких желтоватых глаз, несколько кривой на одну сторону, с гибкой длинной шеей, маленькой головкой, убранными в клубок светло-русыми волосами с короткими локонами вдоль впалых щёк, отсутствующей грудью, неразвитым тазом, чересчур протяжённой грудной клеткой, широкими плоскими коленями и большого размера стопами. Носик её был крупноват и остёр, щеки усыпаны не сходящими ни зимой, ни летом, веснушками. Поплиновая туника жёлтого цвета с пятаками жёлтого гороха удивительно не шла ей. Туфли без каблуков не могли скрыть непомерного роста. Александра тридцатый год не могла выйти замуж. Сначала по молодости, потом по уродливости, отсутствию приданного, наконец , по возрасту. В отличии от Натали, впрочем, как большинство некрасивых девушек, Александра безумно любила читать. Не переживая собственных страстей, она жила чужими.
Александра пожирала Пушкина жадным взглядом фанатички, счастливым случаем оказавшейся рядом со своим поэтическим кумиром.
- Пишите сейчас что-нибудь, Александр Сергеевич? – спросила, танцуя очень жеманно от сознания находиться в паре с великим человеком, Александра.
- Нет, свояченица, ничего пока не пишу, - грустно, механически ответил поэт.
- Вы стали так мало писать, с тех пор как женились!
- Жена заменила Музу.
- Недавно сочиняли поэму «Осень» и бросили, а там такие прекрасные слова:
« Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса –
- Люблю я пышное природы увяданье
В багрец и золото одетые леса…»
- Александр Сергеевич, вы меня совсем не слушаете. Вы смотрите, как ваша жена, моя родная сестра, танцует с государем. Правда, Натали хороша?
- Великолепна! – вздохнул Пушкин.
- Самая красивая женщина России досталась в жёны лучшему поэту.
- Душой она не принадлежит мне, - Пушкино больно было разговаривать.
- Достаточно и тела такой красавицы!... Я и другая сестра, Екатерина, ненавидим Натали. Она высосала красу из наследственности семьи Гончаровых для себя одной, оставив мне ум и чувство, Екатерине – хитрость и чувственность. Глупцы мужчины ценят лишь внешнюю привлекательность. Натали выскочила за вас замуж в шестнадцать лет, а мы с Екатериной до сих пор не замужем; ей уже двадцать шесть, а мне тридцать. Кто меня возьмёт старую девушку? Я настолько неприятна, что вы даже когда танцуете, смотрите не на меня, а на мою сестру Натали. Если б я была вашей женой, я не смотрела бы так на государя, как смотрит на него Натали. Она буквально отдаётся ему в танце!
- Саша, не говори глупостей! – Пушкин бросил Александру посреди зала, широким шагом пошёл через ряды танцующих к стене, где стояли воздерживавшиеся от полонеза господа и дамы. Александра собачкой побежала за ним следом. Захлёбываясь от слёз она читала Пушкину его изменённые под себя стихи:
- « Я вас люблю безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томима;
Я вас люблю так искренно, так нежно,
Как дай вам бог другая бы любила…»
Трубецкой на днях произведённый в корнеты, задержавшийся у портного, шившего новый мундир, опоздал на бал. Он вошёл когда уже танцевали второй танец. Спеша поклониться Пушкину, он разминулся с ним, тот уже успел отправиться танцевать с Александрой. Тогда, не теряя минуты, не раздумывая, чтобы убить время, Трубецкой пригласил на полонез третью сестру Гончаровых, Екатерину. Двадцатишестилетняя красавица по бедности приданного, как и Александра,, никак не могла выйти замуж. На нищих красавицах женятся почти лишь поэты. Но если Александра из-за возраста и внешней непривлекательности, совсем оставалась без надежд, то более привлекательная и молодая Екатерина лелеяла свой последний шанс. В волнении теребя разноцветный павлиний веер, Екатерина стояла у колонны, одетая в блестящее жаккардовое платье с узором в виде египетских иероглифов, с круглой головы упал на плечи броский купавинский платок. Белоснежная кожа, алые губки бантиком, маленький аккуратный носик, пушистые щёчки, чёрные вороные густые волосы, убранные назад, с непослушными локонами, устремлёнными к смуглым волооким глазам с роскошными густыми бровями, чудесные плечи, бедра, фигура, осанка, шея, чем не жена? Но предложений, как ни странно. Не следовало. Иным дурнушкам везло, а ей видно не судьба.
Трубецкой изящно величаво повёл Екатерину по залу. Он не придавал танцу с ней никакого значения, жадно выискивая глазами то Натали, то Пушкина, то императора. Екатерина же предалась танцу вся. Приглашение на танец для неё равнялось первому шагу к предложению. Ей, которой так мало осталось до роковых тридцати, надо было использовать танец на все сто. Трубецкой, т.е. Дантес, был молод, симпатичен, офицер, француз, следы столь соблазнительных для женщин страстей избороздили его лоб, сложились в горькие морщинки разочарования у края губ, в решительные складки преодоления препятствий у носа с горбинкой. Высокий рост, изящное строение, пронзительные голубые глаза, волосы светлые то ли от природы, то ли от ранней седины, тайна изгнания из Франции и имени, военная форма необыкновенно шедшая ему, все делало Трубецкого сверх меры привлекательным для женщин. Он был не женат, а значит, жених. В возможности каждая девушка готова выйти за многих, встретившихся на её пути. Выбирает она одного, обычно ошибочно. Избранник как правило недостоин. Тогда девушка заводит любовника или выходит замуж повторно, иногда единожды. Трагедия в том, что и в новых избранниках девушка обычно ошибается ещё горше, чем в самом первом. Опустошённая разочарованиями она остаётся одна. Семья не препятствует одиночеству. Нет счастья на земле.
