Но тигрёнок был занят другим: он следил за рыбками, плавающими у самого дна.
Ручеёк принёс большой лист. Лист был ещё зелёный, но на нём виднелись странные знаки: коричневые чёрточки, золотые змейки и всякие пятнышки, напоминающие неведомые слова и знаки.
Пётрусь сразу догадался, что это такое.
— Это письмо от дождевиков. Осеннее письмо. Сейчас я тебе его прочту.
Письмо мы пишем из страны,
где дождь шумит и пенится.
Вы прочитать его должны —
пускай никто не ленится!
В наш край отныне нет пути:
промчалось время летнее,
теперь нам радуг не плести,
уж осень всё заметнее.
Смотали радуги в клубок
и сдали на хранение.
Фонтаны бьют наискосок,
поют про дни осенние.
Разлука с вами нелегка,
друзья и подопечные.
От каждого дождевика
приветы вам сердечные.
Кася осмотрела письмо со всех сторон.
— Помнят они о нас. Жаль, что мы больше их не увидим. Но мне всё-таки кажется, что в городе в дождливый день мы встретим их в серебряных лодочках.
— Может быть, — ответил Пётрусь. — Но это будут уже другие дождевики — осенние, такие, которые незнакомы с грозой и не умеют плести радугу. А это совсем другое дело.
— Давай спрячем письмо.
Письмо положили в коробочку, где хранилась шпага, найденная на Острове Пиратов, и перо Золотоглазого Змея. Письмо, шпага, перо и два драгоценных камня из королевской короны — вот памятки этого чародейского лета в доме под каштанами.
Тёте предстояло отвезти детей в город. С чемоданами ждали они втроём на станции поезда. Отсюда виден был дом под каштанами, собственно, не сам дом, а только труба и деревья. Был он рядом, но был уже далеко. Ребята думали теперь о поезде, которого пока не видно, но который скоро придёт, о том, что вечером они будут дома, в городе, у мамы и папы, что расскажут им обо всём, что здесь произошло, о Тимонеке, который бьш тигром.
«Жаль, что я больше его не увижу…»
Стоило им это подумать, как тётя в удивлении воскликнула:
— Тимонек! Видели вы что-либо подобное? Пришёл на станцию!
Кася наклонилась и погладила рыжую шёрстку.
— Это потому, что я шепнула ему вчера на ухо, чтоб он пришёл. Он понял.
Сейчас, на солнце, Тигрёнок был ещё больше тигром, чем в доме под каштанами. И выражение у него сейчас было точно такое же, как тогда, когда Пётрусь говорил: «Устрой нам, пожалуйста, что-нибудь».
Но ничего особенного не произошло, только поезд со скрежетом подкатил к станции.
— Прощай, тигрёнок!
— Прощай, Тимонек!
Когда поезд тронулся, Тимонек постоял с минуту на перроне, точно ему было грустно оставаться в одиночестве. А потом побрёл по тропинке между деревьями к дому — он становился меньше и меньше.
В вагоне у окна ребята разговаривали о Тимонеке.
— Когда настанет осень, он будет, конечно, ходить на чердак — навещать льва и лошадку.
— Будет вспоминать приключение на мосту.
— И весёлого короля, который потерял корону и ловил попугайчика.
— Он расскажет льву и лошадке, как он был большим свирепым тигром на Острове Пиратов.
— И про домик колдуньи и про замок с голубым лебедем.
— Расскажет им, что он делал, когда остался в замке, и мы не могли его найти. Нам-то ведь он ничего не рассказал, хоть и дружил с нами.
— Ему не хотелось говорит об этом. Каждому приятно, когда у него есть своя тайна.
