— Спасибо за приход, — сказал он. — У меня было ощущение, что вы не хотели делать этого.

— Нет, я хотела. — Джон удивленно вскинул брови. — Я выполнила все, как вы сказали, и это сработало. Но… — Мегги отвернулась от него и взглянула в огонь. Она не нашла там подсказки. — Но сны… распадаются и исчезают. Один, правда, я запомнила в деталях, после разговора с вами в тот день, но это было не столь важным, чтобы уделить много внимания и вспоминать, — сказав это, она снова взглянула на Джона. — Я поняла, что предложенное вами хорошо действует, когда надо получить противоположные результаты.

— Ах! — он сцепил пальцы на животе. — Другими словами, вы решили не вспоминать и достигли цели.

— Совершенно верно.

— У вас очень сильная воля, Мегги Росс.

Она удивилась.

— Я не могла бы сказать этого, нет.

— Это потому, что ваши силы расходуются на создание самообманов, иллюзий. Просто надо думать, что вы еще сможете сделать со всей той энергией, которой позволили выйти.

«Ерунда», — подумала Мегги, но внимательно прислушивалась к тому, что он говорил. Она знала, как игнорировать собеседника: вы не слушаете, вы думаете о чем-либо другом и — что всего важнее — не протестуете и не противоречите. Но Джона Форчуна было трудно уязвить: он был сильной личностью и нашел способ, как заставить ее слушать себя. Он сказал:

— Сны формируются в глубине подсознания. Они — не ложь. И правда часто выражена в таких символах, которые понятны только их видевшему, либо опытному толкователю.

— И вы думаете, что вы — именно такой толкователь? — сказала Мегги с вызовом.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, для этого я рекомендовал бы Джандинса, — он внимательно стал что-то высматривать на маленьком, заваленном книгами и бумагами столике, перебирая все вещи, пока не нашел трубку. — Вы не возражаете, если я закурю?

Она пожала плечами, не склонная в тот момент чувствовать расположение к этому человеку:

— Это ваш дом и ваша жизнь, и если трубка менее вредна здоровью, чем сигарета, тогда я не возражаю.

— Хм, — он сел и занялся набиванием трубки, затем поджег ее, затянулся и сказал, — и если они, ваши сновидения, тоже ваша жизнь, тогда непонятно ваше нежелание изучить их. Кстати, если вы хотите еще кофе, то кофейник еще горячий, стоит на кухне.

— Спасибо, я чувствую себя великолепно, — ложь из вежливости.

Она хотела уже уйти, но вместе с тем чувствовала себя как приклеенной к месту. Джон откинулся назад, на спинку стула, со вздохом и начал непрерывно дымить трубкой. У него похорошело лицо, он выглядел, как розовощекий эльф. Выпустил пару дымных колец, которые медленно поднимались к потолку.

— Я могу немного добавить к этой легенде, которой вы интересуетесь.

У Мегги пересохло во рту. Она решила выслушать его — все равно завтра уезжает. Что это изменит? Он принял молчание за согласие и начал.

— Год, когда случился гигантский шторм и когда Золотой барабан оказался здесь у побережья, был 1757-й. Человек, который спасся, остался в Аутер Банкс и потом, в благодарность, передал семье, приютившей его, барабан. Их потомки все еще владеют им. Барабан нигде и никогда не показывали в музеях или других местах. Мне сказали, что они живут теперь в Ванчезе.

— Ванчезе? Это… это не семья Джеми, нет?

— Джеми? — от его внимания не ускользнуло, что она называет его на шотландский манер.

— Я зову его так — Джеми. Вашего друга Джеймса Джентри.

— Нет, это не его семья.

Мегги выглядела потерянной.

— Вы говорили Джеймсу о вашем интересе к Золотому барабану?

— Нет. Сейчас я уже не интересуюсь этим. — Не осознавая, что сама себе противоречит, Мегги спросила: — Вы нашли имя человека, который спасся благодаря барабану?

У Джона Форчуна было хорошо с интуицией, и она подсказывала ему, что лучше сохранить имя в секрете. Он отрицательно покачал головой, но добавил, что кое-какая информация об этом имеется. Говорят, что барабан начинает сам стучать, если кто-нибудь оказывается в опасности.

— Я разговаривал с людьми, кому абсолютно верю. Например, пару лет назад был предсказан сильный шторм. Барабан тогда не стучал, и этот шторм миновал нас благополучно, принеся минимальные разрушения. Когда зимой приближался шторм с северо-востока, но синоптики не обратили на него внимания, тогда Золотой барабан наделал много шума. И тот шторм сдвинул целую дюну песка, погребая дома, выбивал окна и бушевал три дня!

Мегги невольно улыбнулась.

— Я хотела бы послушать тот барабанный грохот!

Джон затянулся трубкой, сияя улыбкой:

— Я тоже, я тоже хотел бы.

Он внимательно рассматривал Мегги через табачную дымку и чувствовал себя опечаленным и даже немного растерянным. Он полагал, что она еще не готова к этому. Но кое-что он мог рассказать, хотя, конечно, ничего такого, что могло бы повредить ей.

— Посиди еще вместе со мной немного, Мегги, а затем я отпущу тебя.

— Мне на самом деле пора идти — это мой последний день здесь, и мне необходимо еще многое сделать.

Ее последний день! Тогда все, что он ей сказал, — это слова, выброшенные на ветер. Однако он надеялся.

— Вы знаете что-нибудь о перевоплощении?

— Нет, — она взглянула на него озадаченно. — Я никогда не думала о таких вещах.

— Постарайся выслушать меня и поверить. Некоторые люди верят — я верю, в том числе, — что мы — бессмертные души, живущие в физических телах. Когда человек умирает, душа покидает его для существования в другом месте. Спустя некоторое время душа родится в другом теле, снова, и живет другой жизнью. Наши души имеют постоянно живущий идеал, который называется Богом, и в каждой жизни большинство душ стремится двигаться в направлении увеличения доброты. Другие могут выбирать другой путь, но мы говорим не о них. Вы пока со мной?

— Думаю, что да, — Мегги, действительно, была захвачена всем этим.

— Итак, черты личности, которые у нас есть: доброта, вспыльчивость, упрямство и так далее — это душевные качества, а не качества тела. Они продолжают существовать и передаваться от одной жизни к другой. Они могут способствовать развитию души. Наиболее укоренившиеся черты характера существуют с нами всю жизнь. В случае, когда черты отрицательные, такие как вспыльчивость, то весь смысл жизни может быть искажен из-за этой черты.

Мегги кивнула:

— В этом есть какой-то смысл, но я думала, что переселение душ — это что-то другое, какие-то черты поведения, четко воспроизводимые у рожденного от этого родителя ребенка.

Джон выбил пепел из трубки от и затем отложил ее в сторону.

— Существуют религии, где верование включает переселение душ во всех масштабах живых существ, начиная от насекомых, кончая человеком, но я не касаюсь столь большого диапазона живых существ. Я беру только проблемы человеческого существования. Продолжим. Когда человек перестал существовать, мы говорим: произошло повреждение одного времени душевной жизни, но всегда имеется возможность восстановить его, перенеся душу в другое тело. Я надеюсь, вы поняли? — Джон улыбнулся, пытаясь облегчить ей понимание такого сложного предмета. — Ведь люди не вредят себе, находясь в полной изоляции. В другой ситуации души объединяются, вновь и вновь, и вырабатывают свой общий вариант поведения в той или иной ситуации. Они прогрессируют от боли, страдания и взаимной помощи и направляются к любви, которая ничего не ждет в ответ. Такая любовь является высшей добродетелью во Вселенной. Вот почему говорят, что Бог — это любовь. — Джон Форчун наклонился вперед и внимательно взглянул на нее своими голубыми глазами. — Почему вам что-то нужно знать? Потому, что не оставляют дом и не мчатся сотни миль просто так, в поисках легендарного объекта, который мог бы и не существовать, без очень-очень серьезных оснований. Потому, что наши сновидения, которые идут из подсознания, из его глубин, напрямую связаны с нашими душами; сновидения могут связывать нас с другими жизнями, с другими временами, в которые мы жили. Имеются и другие способы создать эти связи — это определенный метод медитации, гипноз, — но для этого требуется специальная подготовка, когда один может контролировать свои мысли или другого.