Июль, 3, 1752

— Дуглас! Дуглас! О, Дуглас, ты вернулся! — воскликнула Маргарет, бросаясь к нему навстречу.

— Да, я вернулся, — сказал он, распахивая объятья. Обняв, почувствовал, что это уже вполне зрелая женщина. Им обоим было по восемнадцать, и он не видел ее уже пять лет.

После взаимных объятий она отступила на шаг.

— Ты стал выше, — сказала она критически. — И шире в плечах, и у тебя более короткие волосы. Ты теперь можешь походить на выходца из Ганноверской династии, с такими короткими волосами.

Он не мог определить, серьезно она говорит или шутит — в ее глазах прыгали чертики.

— Никогда, — сказал он. — И кроме того, короткие волосы носили пуритане. — Он наклонился к упакованному предмету, который при встрече опустил рядом с собой, раскрыл верх ящика и сказал:

— Ты видишь, Маргарет, барабан все еще со мной, и я служу принцу.

Она опустила глаза, чтобы скрыть раздражение, но так была рада встрече, что быстро о нем забыла:

— Я так тебя ждала, так счастлива, что ты жив. Пошли, идем в дом. Сколько времени ты можешь пробыть у нас?

— Недолго, — сказав, он тут же пожалел об этом. В его памяти Маргарет была прекрасна и душой, и телом. Но сегодня она была так очаровательна, что у него перехватило дыхание. На ней был накинут ярко-красный плед Макквари, и ее волосы, не менее яркие, были собраны в узел на затылке. Она тоже стала выше и тоньше, с узкой талией и полной грудью, и двигалась с женской грацией.

— Я боюсь, мой отец не будет в восторге от встречи с тобой, — сказала она.

— Да, что некоторым людям нравится, другим — нет, — сказал Дуглас философски. — Все время я теперь в разъездах, в движении, все делаю для того, чтобы продолжить борьбу против англичан. Мы надеемся собрать деньги для возвращения принца Бонни Чарли. Он хочет, чтобы на трон вернулись Стюарты.

Маргарет пришла к Дугласу ночью, одетая только в тонкую ночную рубашку. Она принесла свечу, которая хранилась с их встречи пять лет тому назад. Она поставила свечу на стол рядом с кроватью и сказала:

— Теперь я — женщина, Дуглас, но я не была еще ни с одним мужчиной. Возьми меня, покажи мне — как. Я никого никогда не любила, кроме тебя…

Он взял ее, дрожащую от счастья. Она научилась быстро.

На следующую ночь Маргарет пришла к нему снова. Он ждал ее, уже сгорая от возбуждения и волнения. Она отбросила свой стыд и в свете свечи встала перед ним нагая, гордая, как богиня, гордая своей фигурой, совершенной грудью и огненными густыми волосами.

— Ты находишь меня приятной, Дуглас Дуглас? — спросила она.

— Ты знаешь, что да, — произнес он, привлекая ее к себе. Она смеялась и резвилась в его объятиях, жадно целовала его. Теперь она не была новичком в любви, она предавалась ей неистово и непринужденно и с удовольствием раздела его сама.

На рассвете она разбудила его и сказала:

— Мы должны поговорить.

Он проснулся, но приоткрыл лишь один глаз:

— О чем?

— Ты сегодня уезжаешь?

— Да, ты что-то хотела сказать в этой связи?

— Я хочу, чтобы ты взял меня с собой, Дуглас.

— Что?! — он тут же окончательно проснулся и резко приподнялся на локтях, глядя ей в глаза. — Ты сошла с ума! Твой отец убьет меня! И тебя, может быть, тоже.

— Во-первых, он сначала должен схватить нас. Он не станет преследовать нас, не убьет, если ты женишься на мне.

— Ох! — воскликнул Дуглас, откидываясь на подушки. Он закрыл глаза рукой, некоторое время не смотрел на нее и не разговаривал.

Маргарет положила голову на его руку. Тихим голосом прошептала:

— Пожалуйста?

Несмотря на опасения, связанные с предстоящей поездкой, он позволил себе помечтать: небольшая ферма, где-нибудь вдали от людей, где никто не может их обнаружить. Ферма, немного овец — этого достаточно для жизни… Но такого места не было, и он знал об этом. Он погладил ее волосы и сказал печально, прикрыв глаза ладонью:

— Я не могу сделать этого, Маргарет. Я — гонимый человек, должен постоянно менять места пребывания. У меня нет земли, дома. Я не могу устроить нашу жизнь.

— Я последую за тобой, — сказала она. Села, сняла его руки со своих плеч и заставила посмотреть себе в глаза.

Ее красота поразила его:

— Нет!

— Тогда ты не любишь меня.

— Ты не права, я люблю тебя! Я полюбил тебя еще с той нашей первой встречи в детстве. Я не сомневаюсь, что буду любить тебя до самой смерти!

— И я люблю тебя. Мы принадлежим друг другу. Это ведь так просто. Возьми же меня с собой!

— О моя милая девочка, любовь моя, моя нежная, любимая девочка, — Дуглас старался запомнить черты ее лица, ее нежную шею, ее белые покатые плечи. Теперь ее страдание был для него хуже любой раны. — Будь терпеливой, останься здесь. Я буду искать способ, чтобы мы смогли жить вместе, но…

— Но что? — Маргарет начала сердиться.

Он почувствовал это, как ощущают биение пульса, совершенно отчетливо.

— Но ты не можешь не считаться с мнением отца. Он захочет подобрать тебе более подходящую партию, кого-нибудь с деньгами и с собственностью, а у меня ничего нет, кроме моей жизни.

— И Золотого барабана! — вздохнула Маргарет. — Слушай меня, Дуглас Дуглас. Если ты не возьмешь меня с собой, то я сама пойду за тобой. Я найду тебя и останусь с тобой навсегда. Я не ребенок, и мой отец не может мне запретить делать то, что я захочу!

— О Маргарет, ты ошибаешься, Александр Макквари внушает многим страх и вызывает уважение, и он намного, намного сильнее тебя. Я боюсь, что у тебя слишком много самолюбия, Маргарет.

Она упрямо мотнула головой. Рыжие волосы разметались вокруг.

— Я не думаю, что гордость — слишком большой грех. Я полагаю, что это — добродетель. И я последую за тобой, я клянусь в этом!

Дуглас был очень напуган, он боялся за нее.

— Один год, — умолял он. В его просьбе звучало обещание. — Год — не так долго. Затем я вернусь, я клянусь, и, возможно, что-то переменится к лучшему, я надеюсь.

Огорчение Маргарет растаяло подобно туману под лучами солнца. Она улыбнулась и кинулась ему на шею, неистово целуя и лаская его, опускаясь все ниже и ниже, наконец она оказалась между его ног и произнесла низким, немного капризным тоном:

— А если мне придется ждать тебя целый год, Дуглас, то ты должен дать мне столько удовольствия сейчас, чтобы можно ждать так долго!

Мегги повернулась к Джеми, ее рука скользнула между его ног, вызывая там напряжение, пробуждая его. Он повернулся к ней и увидел, что она продолжает спать: ее глаза были закрыты, а дыхание было ровным. Она спала в тот момент, когда прикоснулась к нему, и во сне улыбалась. Он позволил ей ласкать себя до тех пор, пока мог сдерживаться, затем начал нежно касаться ее тела и ласкать ее всю. Он разбудил ее, и они слились в едином порыве страсти.

Февраль, 13, 1993

Мегги без труда нашла коттедж Джона Форчуна, туда вела лишь единственная дорога — на спасательную станцию, и на этой дороге был единственный дом — его дом. Из трубы курился дымок, и ветер уносил его прочь. Она подняла воротник, вышла из машины и, поднявшись, позвонила в дверь.

— Я сказала, что приду, и вот я здесь, — произнесла она с шутливым поклоном, когда он открыл ей дверь.

— Входите, входите! — Джон отступил назад в комнату, приглашая ее войти.

Мегги вошла. Здесь было много разных оттенков цвета и тепла, и везде были книги — на полках, выстроившихся рядами вдоль стен, и даже на полу. Старинные карты заполняли те места на стенах, где не было книг. Карты были большими, выполненными в старинной манере. Камин был выложен из дикого камня. Было невозможно чувствовать себя неуютно в таком месте. Она позволила взять у нее верхнюю одежду, села на мягкую софу, в ее руках сразу же оказалась чашка ароматного кофе. Мегги осторожно взглянула на Джона. В своем красном свитере, широких брюках, толстых шерстяных носках и шлепанцах, он как-то очень подходил под обстановку дома.