— Один из этих способов вы пытались применить и для меня?
Джон слегка улыбнулся:
— Я пробовал, но вы уклонились. Я готов держать пари на любую книгу в этой комнате, Мегги, что в снах вы мечтали о Золотом барабане. Что вы жили жизнью, где барабан играет главную роль, и ваша душа понимает это. То, что случается в той жизни, становится образом поведения. Этот мотив поведения, я предполагаю, является неким беспокойством для вас, в том случае, когда вы не подавляете сны. Более того, если вы их поощряете. И наконец, — я не стал бы говорить об этом, если бы не узнал от вас, что вы завтра уезжаете, — я полагаю, что есть и другая личность, другая душа в ваших переживаниях, и это мой друг Джеймс.
— Джеми!
— Да, Джеймс Джентри. Когда вы встретили его, не казалось ли вам, что как будто вы знали его раньше?
Мегги отрицательно покачала головой:
— Я не думаю так, но он — он думал именно так и сказал мне об этом. Это, кажется, даже озадачило его. Вы говорили с ним когда-то о переселении душ?
— Нет. Нет, Джеймс — уравновешенный человек, он находится в ладу с самим собой, спокойно решает свои проблемы. С другой стороны, все годы, что я знаком с ним, он никогда не имел близких отношений с женщиной. Я заметил ему как-то об этом, и он мне ответил, что ждет свою женщину — единственную и неповторимую. Вчера вечером, когда я увидел его с вами…
— Да, это все очень интересно, но боюсь, что не имеет значения, поскольку я не уверена, что после нашей встречи увижу вас когда-либо еще, — Мегги поставила свою кофейную чашечку, и Джон увидел, что она снова замкнулась. — Спасибо за рассказ о Золотом барабане. Мне пора, у меня еще очень много дел. — Мегги формальным жестом протянула руку для прощального рукопожатия, и Джон подчинился. Ее глаза стали непроницаемыми, а лицо — как маска.
Никогда еще профессор не встречал такой полный отказ. Он надеялся, что поможет ей снять боль, от которой Мегги страдала в прежней жизни, и она сама сможет залечить душевные раны. Но он встретил отказ и был очень огорчен этим.
Джон стоял у дверей и наблюдал ее уход. Когда она была почти у своей машины, позвал:
— Мегги!
Она повернула голову.
— Мужчину с Золотым барабаном звали Дуглас.
Мегги пожала плечами: это теперь для нее ничего не значило. Ее отказ был полным. Все силы были направлены на поддержание его. От машины она помахала Джону рукой, сказала «До свидания», и было ясно, что она не хотела больше его видеть никогда.
— Что у тебя в руках? — спросил Джеми, встречая Мегги у входа в магазин в шесть часов вечера. Он запер дверь магазина и повесил табличку «Закрыто».
— Я что-то приготовила для тебя — прощальный подарок.
Мегги потратила много времени, оформляя рамку для картины с изображением заката на море; это было нелегко, поскольку работа требовала очень осторожного обращения, а также была достаточно больших размеров — два на три фута. Проследовав вместе с Джеми вглубь помещения, где и преподнесла ему свой подарок, она внезапно почувствовала робость, нетерпеливое ожидание его одобрения.
— Я надеюсь, тебе это нравится?
— Ты сделала сама??? — Джеми с радостью и восхищением бросился рассматривать пейзаж. — Я хочу сказать, ты это написала сама? Это оригинал Мегги Росс?
— Да, это моя работа, — ее щеки начали покрываться румянцем.
— Это восхитительно! Я понятия не имел… Ты сказала, что ты — коммерческий художник-оформитель, но это — Бог мой, Мегги, ты очень талантлива! Ты должна продолжать писать, — Джеми удалил с картины остатки упаковки, поставил ее у стены, отошел и продолжал восхищаться ею.
— У меня есть еще картины. Я работала каждый день с тех пор, как приехала сюда. Но другие еще требуют доработки. Они скорее выполнены как цветные наброски. Может быть, я использую их потом для письма маслом, позже… — она позволила себе помечтать, хотя определенно знала, что когда вернется в Атланту, не будет делать этого. Все ее масляные краски давно там засохли и рассыпались. Она годами не трогала их. Ей потребуются новые кисти, а они очень дороги, вряд ли стоит тратить деньги на них…
— Мегги, это действительно очень красиво. Почему ты работаешь как коммерческий оформитель, когда можешь рисовать, как здесь. Ты напрасно губишь свой талант.
— Я говорила тебе, Джеми, что должна зарабатывать на жизнь. Я не смогла бы содержать себя моими картинами.
Джеми прищурил глаза, теребил бороду и переводил глаза то на нее, то на картину.
— Я не согласен. Может быть, где-то ты и не смогла бы, но здесь, на Аутер Банкс, ты точно можешь, — он обнял ее. — Идем, я что-то покажу тебе. Я не знал, что рисуешь, а то показал бы тебе это раньше. — Он снял цепь, которой закрывал вход в картинную галерею, и повел Мегги туда. Много было сложено старых полотен, но все же немало картин было развешано и на стенках. — Здесь ты могла бы рисовать лучше, чем там. Соглашайся?
Мегги медленно обошла комнату. Большинство картин были пейзажи, так или иначе связанные с морем или с побережьем.
— Да, я смогла бы так работать. Большинство из этих вещей — акварели, а я предпочитаю работать с маслом. Я не думаю, что акварели очень выгодны.
— Так что же? Одна вещь, выполненная маслом, стоит больше, чем крупная акварель. Я понимаю, Мегги, что это еще не высшее искусство, но это шаг вверх над коммерческим оформительством. И если ты сможешь работать и рисовать, как эти, твои картины я смог бы продать туристам. — Джеми подошел сзади, обнял ее за плечи и привлек к себе. Борода мягко коснулась шеи, она повернулась к нему, и он поцеловал ее в губы. — Мегги, Мегги, оставайся здесь. Рисуй, оставайся со мной. — Он смотрел на нее, его лицо пылало. — Я люблю тебя, Мегги. Я чувствую, как будто ждал тебя всю жизнь. Живи здесь. Люби меня.
Мегги чувствовала, что внутри как бы что-то оборвалось. Кровь застучала у нее в ушах, и Джеми казался отстраненным, далеко-далеко.
— Я не могу. Слишком большой риск.
Джеми прижал ее, но она оттолкнула его, отступила назад и сунула руки в карманы.
— Тогда давай не будем сейчас решать. Мы пойдем поужинаем, а затем поговорим об этом у меня дома.
Мегги была уже в состоянии контролировать себя. Она высоко подняла голову.
— Я не пойду к тебе домой, или куда-либо еще, на ужин. Последняя ночь была великолепной, и этого достаточно. Я пришла попрощаться, Джеми. Рисунок — это мой прощальный подарок тебе. Я собираюсь назад в Атланту и не надеюсь, что увижу тебя снова.
На другой стороне Роаноке Айленда, в Ванчезе, старинный барабан — далеко не золотой — простучал:
— Рат-тат-тат.
Лишь один раз. Но этого никто не слышал.
1753–1756
Прошел год, и Дуглас не вернулся к Маргарет. Вместо этого пришло письмо: Дуглас поехал во Францию, чтобы собрать денег для борьбы принца Чарли. Он извинялся, но у него не было выбора, он должен был ехать. Он вернется и придет к ней, как только сможет.
Сначала Маргарет плакала, затем стала сердиться. Раздражение вызвало у нее потребность что-то делать — все, что угодно. Она вскочила на коня и поскакала на другой конец острова навестить свою кузину Флору. Флора отбыла свой срок наказания в лондонском Тауэре, вернулась и вышла замуж за другого кузена Макдональдов, за Кингсбурга. Теперь у Флоры был муж, дом и дети. Мальчик и девочка. Маргарет не завидовала Флоре, как раньше, когда обожала ее, но она по-прежнему любила свою кузину и знала, что может доверить ей свои секреты.
У Флоры Макдональд был на руках ребенок, а другой, начинающий ходить, крутился возле ее ног. Она внимательно выслушала Маргарет, которая рассказала ей о глупом поступке Дугласа с поездкой во Францию, о его предательстве — он же не сдержал обещания. Она дала Маргарет перевести дух перед тем, как сказала:
— Я понимаю твои чувства, кузина. Сама я думаю, что дело Стюартов проиграно, но душой я с теми немногими, кто еще поддерживает принца. Они дают приют, одевают и кормят таких, как твой Дуглас, и он должен поехать во Францию или в другое место, когда они его попросят. Ты можешь перестать думать о нем, как о друге или даже как о любимом человеке, но можешь ли ты быть счастлива с другим человеком?
